Война и мы - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Мухин cтр.№ 64

Но вернемся в наш родной 48-й стрелковый полк. Вот что я на 18.00 18 января доносил в штаб дивизии из села Скибин: «Сосредоточилось в полк 292 человека, в том числе офицеров 55, сержантов 82, рядовых 155. Винтовок — 30, ППШ — 22, 76-мм орудий — 1, 82-мм минометов — 1, лошадей — 95, саней — 34. В 3.30 19.1 полк выступил из села Скибин и к 9.00 сосредоточился в районе села Багва, где одной ротой приступил к оборудованию ротного опорного пункта. Но был получен новый приказ: начать передачу личного состава в 343-й стрелковый полк. Всего передано: офицеров — 1, сержантов — 32, рядовых — 70, всего 103 человека. Винтовок — 18, ППШ — 14, РПД — 2, 82-мм минометов — 1, 76- мм пушек — 1. Боеприпасов: 76-мм снарядов — 24, 82-мм мин — 130, винтпатронов — 6 ящиков, патронов ППШ — 3 ящика. После боев в селе Босовка в расположение полка не вернулись командир полка Бунтин, начальник штаба полка Ершов, ПНШ-4 капитан Желтухин с Боевым Знаменем». Донесение подписали врио командира полка капитан Коридзе (командир батальона из резерва) и врио начальника штаба старший лейтенант Лебединцев. Я без восторга стал командиром полка и без сожаления покинул эту должность. Через пару дней нам снова приказано было передать в штаб дивизии шесть сержантов и 24 рядовых, после чего в полку остались 67 офицеров, 40 сержантов и 74 солдата. Почти все они были ездовыми. 25 января мы снова совершаем марш по маршруту на Городище, Жашков и сосредотачиваемся в Житники. В этот день в полк прибыл на должность начальника штаба полка майор Свергуненко, но уже на следующий день он был переназначен на 343-й полк, который продолжал вести боевые действия.

18 января на полк был допущен заместитель командира 29-го полка майор Егоров. Вместе с ним приехали: адъютант в капитанском звании, хотя положен был лейтенант, и две девушки, Татьяна Барабаш и Палочка Дуся. Обе они были из Переяслав-Хмельницкого. Одновременно был назначен новый заместитель командира полка по политической части капитан Мищенко. Они сразу нашли между собой контакт, в основном застольный, привлекая старшего оперуполномоченного «Смерш» старшего лейтенанта Буняка и меня. Все они были старше меня и от безделья вечером, после ужина с самогоном, играли в карты. Адъютант был большой специалист по производству самогона и умению его пить. Мне запомнилось до сих пор, как он открывал застолье и пил по-цыгански: опрокидывал в рот полный стакан, а последним глотком сначала промывал зубы, потом закидывал голову и полоскал горло, после чего проглатывал остатки. Каждый раз это вызывало восхищение у сотрапезников. Я мало пил и всегда оставался объектом постоянных насмешек из-за чрезмерной занятости. Кроме того, Мищенко подавал повод временному командиру к ревности, поскольку обе девицы почему-то прижились при штабе. Дуся была весьма трудолюбивой и постоянно находила работу — стирала белье, приготовляла пищу, а Таня помогала писарю, так как имела незаконченное педагогическое образование. Мы снова каждый день бесцельно переезжаем из одного населенного пункта в другой и наконец прибыли в село Россишки.

День 22 января 1944 года оказался для всего личного состава полка знаменательным. В 16 часов телефонистка Дуся Лурга в окно первой увидела небольшую процессию. Впереди шли Бунтин и Ершов, за ними Кошелев и знаменщик старший сержант Тарасенко Евдоким Пантелеевич. Тарасенко под мышкой нес в чехле Боевое Знамя полка. Наконечник был заткнут у него за голенище валенка, а шнур обернут вокруг талии. За ними шла группа солдат в 14 человек. Первой выбежала встречать рыжая Инка. Она беззастенчиво повисла на Ершове, который даже не знал, как ему быть от проявления такого восторга возлюбленной. Милашка командира полка выразила свои чувства скромнее. Всей гурьбой они вошли в хату, где размещался штаб. Исполнявший обязанности командира полка не вышел на встречу. У них с Бунтиным позднее произошло выяснение отношений по такому поводу. Начальник вещевого снабжения полка у полкового портного шил для прежнего командира китель из английского бостона, а он вполне подошел новому по размеру. Конечно, последний им завладел, и теперь пришлось снимать и возвращать первоначальному владельцу.

Я сразу же вынул полотнище Боевого Знамени и стал осматривать его до мелочей, ибо это входило в круг моих обязанностей. Ничего я там не нашел, кроме большого количества вшей, которые переселились с нижнего белья знаменщика при спасении им знамени на своем теле во время пребывания в окружении. Завшивевшее белье и гимнастерки мы «прожаривали» паром в бучилах, но полотнище могло полинять или потерять цвет. Другого выхода не было, и связистки раздули угли в паровом утюге, которым принялись выглаживать полотнище и одновременно убивать вшей и гнид.

Начальник штаба Ершов вскоре вернулся в штаб и вел себя довольно лояльно. Уже стемнело, когда в штаб зашел уже в нетрезвом виде «отец-командир». У двери на лавке сидели начальник связи старший лейтенант Осипов, рядом с ним командир роты связи старший лейтенант Перевезинцев, потом телефонистки с телефонными трубками. Офицеры встали. Первый представился Осипов, и Бунтин отвесил ему пощечину. Тот только смог спросить: «За что?» Вторым представился командир роты, и Бунтин бьет его по щеке, приговаривая: «Не ему, а тебе это причиталось. Сам знаешь, за что», — вспомнив что-то, видимо, еще из Босовки.

Потом посмотрел в мою и остальных ПНШ сторону и произнес одно слово: «Самозванцы!» — видимо, имея в виду, что я в его отсутствие несколько дней командовал полком и сделал шаг вперед, машинально подергивая рукой у кобуры. Я тоже расстегнул кобуру. Бунтин мигом повернулся и выбежал из комнаты. Все произошло неожиданно и быстро. После он в штаб не заходил, а донесения на подпись ему теперь носил сам начальник штаба, который переменил ко мне отношение в лучшую сторону». [Конец цитаты.]

Этот эпизод очень ценен тем, что Александр Захарович приводит числа, а числа безапелляционны: можно бесконечно глотку драть о том, что больше — это или то, но достаточно «это» и «то» представить в числах — и спорить становится не о чем. И, как видим, числами можно описать даже моральные категории, в данном случае такую категорию, как офицерская доблесть, без которой нет чести.

Сведем в табличку результаты боя 38 сд под Босовкой.

Александр Захарович уверен что дивизия была разгромлена потому, что у нее в стрелковых подразделениях не было солдат, то есть из-за того, что ее от немцев охраняли не 2000 солдат с винтовками, а всего 200. Вот из-за того, что дивизию охраняли всего 200 солдат с винтовками, дивизия бросила немцам 1947 винтовок, 282 пулемета, 528 автоматов, 92 ствола артиллерии и убежала.

Причем, офицеры, сержанты и солдаты бежали с разной скоростью, поскольку, как видите, минимальные потери понесли офицеры дивизии. Спаслись. Профессионалы!

А теперь офицерская доблесть в числах. Перед боем у Босовки в 29 си было 44 офицера и 391 рядовой и сержант. Через три дня после боя остались 205 рядовых и сержантов, то есть 52 %, а офицеров стало 58 человек, то есть 132 %. Вопрос: куда перед боем спряталась треть офицерского состава, в каких госпиталях она окапывалась, чтобы вернуться в полк только после того, как он был выведен в тыл на переформирование?