Война и мы - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Мухин cтр.№ 133

«Задача заключается в том, чтобы наш командный состав по-настоящему усвоил природу современной войны, понял необходимость глубокого эшелонирования войск и выделения резервов, понял значение организации взаимодействия всех родов войск, и особенно взаимодействия наземных сил с авиацией. Задача заключается в том, чтобы наш командный состав решительно покончил с порочными методами бюрократическо-бумажного руководства и управления войсками, не ограничивался отдачей приказов, а бывал почаще в войсках, в армиях, дивизиях и помогал своим подчиненным в деле выполнения приказов командования. Задача заключается в том, чтобы наш командный состав, комиссары и политработники до конца выкорчевали элементы недисциплинированности в среде больших и малых командиров».

Потеря Керченского полуострова поставила в исключительно тяжелое положение наши войска, защищавшие Севастопольский оборонительный район. Против них теперь были повернуты все силы 11-й немецкой армии. 250 огненных дней и ночей продолжалась оборона героического города. В начале июля 1942 года, когда выяснилось, что третье наступление врага отразить не удастся, часть защитников Севастополя была эвакуирована на Черноморское побережье Кавказа. Но на берегу оставалось еще немало бойцов, которые продолжали самоотверженную борьбу вплоть до 9 июля. Отдельные подразделения ушли к крымским партизанам и продолжали там борьбу. Военная обстановка на южном крыле советско-германского фронта изменилась в пользу врага после овладения им Крымом». [Конец цитаты.]

Почувствовали разницу в описании операций той войны? О Крыме Василевский чуть ли не диссертацию написал. Оказывается, Ставка, если верить Василевскому, раньше не изучала причины провала операций по отводу 2-й ударной армии и по ликвидации Демянской группировки немцев, то тут опомнилась, все изучила и нашла виноватого — представителя Ставки Л.З. Мехлиса.

Мехлис, оказывается, не сделал то, Мехлис не сделал се, короче — один Мехлис виноват, потому что не слушал мудрых указаний московского полководца Василевского по отводу войск за Турецкий вал.

Давайте об этом. Немцы начали громить Крымский фронт 8 мая 1942 года, приказ Ставки, исполненный и.о. начальника Генштаба Василевским, был послан Крымфронту 9 мая, а немцы захватили Турецкий вал 10 мая. Так кто начал «отвод с опозданием на двое суток» — Мехлис или Василевский? В своей директиве, анализирующей разгром Крымфронта, Ставка, как вы прочли выше, совершенно правильно учит: «…издание приказа является только началом работы и что главная задача командования состоит в обеспечении выполнения приказа, в доведении приказа до войск, в организации помощи войскам…». Согласно этим нудным указаниям, чтобы выполнить приказ Ставки по отводу войск за Турецкий вал, Мехлису и Козлову нужно было выехать в войска, но Василевский в пункт 7 этого приказа вписал: «Решительно возражаем против выезда Козлова и Мехлиса в группу Львова» — туда, откуда Крымфронт должен был нанести контрудар по немцам. Однако, как видите, «анализируя» причины поражения Крымфронта, Ставка глубокомысленно назвала метод руководства Мехлиса «бюрократическим и бумажным». А из Москвы, за две тысячи километров указывать командующему фронтом в разгар сражения, где тому находиться, — это не бюрократия?

В любом случае, уже по объему цитаты, в которой Василевский делает все, чтобы обгадить Мехлиса, видно, что маршал Василевский Мехлиса, мягко скажем, очень не любил. И именно поэтому Василевский так мало написал о крупнейшем после Московской битвы сражении 1941 года — о Тихвинских оборонительной и наступательной операциях. Ведь представителем Ставки в этом успешном для РККА сражении был Мехлис, и, что интересно, он организовал победу над немцами как раз в лесисто-болотистой местности. Но об этом позже.

Сведения о Льве Захаровиче Мехлисе мне, к сожалению, придется брать из книги Юрия Рубцова «Alter ego Сталина». К сожалению потому, что автор о себе радостно пишет: «Лет десять назад, в конце 80-х, оценки героя книги были бы, безусловно, не столь жесткими. Не потому, конечно, что автор отличается повышенным конформизмом. Просто все мы за эти минувшие годы необычайно выросли, раздвинули собственные горизонты. Невозможно не ощутить на себе благотворное влияние заметного роста политической культуры общества, приобщения к демократическим ценностям — свободе выражения мысли, отсутствию идеологического прессинга, разномыслию — в противовес бытовавшему у нас единогласию, единодушию и единомыслию».

Опыт мне подсказывает, что читать умствования лица, «приобщенного к демократическим ценностям», глупо, но «за эти минувшие годы» перед лицами, которые «необычайно выросли, раздвинули собственные горизонты», раскрылись двери архивов, и Ю. Рубцов цитирует очень много документов о Л.З. Мехлисе, в связи с чем эти документы стали доступны осмыслению и без его помощи.

Так вот, как явствует из различных фактов, собранных Рубцовым, Мехлиса явно ненавидели большинство из тех, кто входит в стандартный набор «прославленных полководцев» РККА. Точно так же, как и Василевский, Мехлиса не любил маршал Жуков (хотя я не встречал, подчеркну это, никаких упоминаний о том, что Мехлис имел хоть малейшие конфликты с ними обоими). В противном случае нельзя объяснить, почему Жуков в своих мемуарах включил Мехлиса в эпизод, в котором маршал доблестно врет читателям о причинах своего снятия с должности начальника Генштаба РККА.

Такое же, к примеру, отношение к Мехлису маршала Конева. «Вот что, например, рассказал в 1965 году Маршал Советского Союза Конев писателю Константину Симонову. При назначении на Степной фронт Сталин вдруг заинтересовался, как Иван Степанович оценивает тогдашнего начальника штаба фронта генерала М.В. Захарова. Конев положительно отозвался о Захарове, его поддержал и присутствовавший при разговоре маршал Жуков. «Тогда Сталин расхохотался, — продолжал рассказ И.С. Конев, — и говорит:

— Ну вот, видите, какие мнения — высоко оцениваете его, хороший начальник штаба, а Мехлис поставил вопрос о его снятии, о том, что он ему не доверяет.

Так… я узнал, — заметил маршал, — еще об одном очередном художестве Мехлиса».

В связи с этим интересно, знал ли Сталин о художестве самого Конева, ведь Конев вынужден был бить морду своему начальнику штаба, будущему маршалу М.В. Захарову. О нравах штаба Конева вспоминает генерал-полковник Г.Ф. Байдуков, командовавший авиадивизией в составе Калининского фронта: «Вызвали на Военный совет фронта. Прибыли. Из избы выходит Матвей Захаров, начальник штаба, будущий маршал Советского Союза, вытирает кровь из носа: «Ударил, сволочь!»

Так что Мехлис, может быть, и не сильно ошибался, не веря в этого полководца с битой мордой, но в данном случае характерно не это, а, казалось бы, немотивированная неприязнь Конева к Мехлису.

А вот Рубцов приводит воспоминания главного снабженца советских солдат, Начальника тыла Красной Армии, генерала А.В. Хрулева. «Хрулев приводит пример, когда на одном из совещаний с участием командующих и членов ВС фронтов Сталин задал вопрос, есть ли у кого претензии к материальному обеспечению? Промолчали все. «Только Мехлис сказал, — вспоминает мемуарист, — что тыл очень плохо работает, не обеспечивает войска полностью продуктами…». Гневный Сталин тут же вызвал на совещание Хрулева, предложил объясниться. Начальник тыла осмелился поинтересоваться, кто жалуется и на что? «А как вы сами думаете?», — последовал встречный вопрос.