Французский авантюрист при дворе Петра I. Письма и бумаги барона де Сент-Илера - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Федюкин cтр.№ 9

Халлер со всей очевидностью пытается встроиться в эти интриги. Он упоминает, что паспорт, по которому он выехал из Англии, был датирован 18 октября 1711 г. Ко 2 января (1712 г., видимо, по новому стилю) — этим числом помечено его первое письмо Страффорду— француз уже состоит в знакомстве с целым рядом политиков и дипломатов в Гааге, во всяком случае рассказывает о контактах с ними. Среди них особый интерес для посла представляют принц Евгений и граф Галлас, бывший императорский посол в Лондоне, вынужденный покинуть Англию из-за откровенной враждебности к нему королевы; а также императорский дипломат барон Хеемс (Baron Heems) и депутат нидерландских Генеральных Штатов Латмар (Latmar). Судя по его письмам, Халлер приходит к ним с визитами, ведет разговоры — довольно общие, — а потом пересказывает эти беседы в письмах Страффорду. Уже в самом первом письме француз упоминает «указания, которые вам было угодно мне дать». Вообще, он всячески стремиться позиционировать себя как агента на службе у Страффорда — пишет чуть ли не каждый день, особенно поначалу, а то и по нескольку раз на дню; указывает время написания письма, чтобы подчеркнуть, что бросился писать донесение сразу же после проведения беседы; информирует посла о своих перемещениях.

Как сообщал Страффорд Оксфорду, Халлер уверял его, что перед своим отъездом в Англию герцог Мальборо вызвал его в свой кабинет и имел с ним продолжительную беседу. Полководец якобы удивлялся, что француз согласился так безропотно уехать из Англии; что министры не имели полномочий его выслать; и что если он вернется в Лондон, то «найдет друзей в парламенте, готовых его поддержать и помочь ему поквитаться с теми, кто так дурно с ним обошелся». Это сообщение, конечно, вызвало у посла интерес, поскольку речь шла не только о внешнеполитических конъюнктурах, но и о внутриполитических интригах в самой Англии. Если верить сообщению Халлера, Мальборо собирался использовать его как инструмент политического давления на правительство. Конечно, обнародование истории несправедливого обращения с французом едва ли вызвало бы падение кабинета, однако как одна из третьестепенных линий атаки на Оксфорда она вполне годилась.

Соответственно, Страффорд вызвал Халлера из Амстердама, чтобы поговорить с ним о пенсии, «которую Ваша милость [лорд Оксфорд], как кажется, были готовы ему устроить» — но сказал, что француз должен заслужить ее, поставляя информацию, поскольку «он так хорошо знает господина Хеемса, графа Галласа, и других <...> и поскольку принц Евгений пригласил его отправиться в Англию вместе с ним». На этот момент Халлер претендует лишь на 100 фунтов в год, но и такая сумма Страффорду кажется чрезмерной. Примечательно, что в этом письме посол именует француза Haillart, а в следующем — Hallere. Подобное вольное обращение с написанием имен, характерное для того времени, должно было сильно облегчать задачу авантюристов: в условиях такой вариативности корректировать свое имя (и идентичность) было гораздо проще. Кроме того, в письме упоминается возможность предоставления французу пенсии под другим именем: опять-таки, возможность смены идентичности описывается как совершенно рутинная практика — для этого авантюристу достаточно лишь назваться иначе .

Самое любопытное донесение, пожалуй, содержится в письме от 5 января (документ 9), где Халлер рассказывает о беседе, которой его удостоил не называемый по имени «Его Высочество» — со всей очевидностью, принц Евгений. Как оказалось, «Его Высочество» спросил Халлера о настроениях народа в Испании и о настроениях среди португальского дворянства. Халлер пишет, что поспешил, по мере своих познаний, дать собеседнику пояснения на этот счет. Следовательно, его похождения за Пиренеями не составляли ни для «Его высочества», ни для посла секрета: наоборот, он опирается на них в своей самопрезентации. Предшествующий эпизод его жизненной траектории становится основой для претензий авантюриста на некоторую экспертизу — ровно этот же прием мы раз за разом будем встречать и в дальнейшем. Затем «Его высочество» переводит разговор на настроения в Англии. Халлер якобы отвечает, что «народ в Англии может быть очень взбудоражен» приездом нового лица, такого как сам принц: авантюрист советует полководцу прибыть инкогнито, в сопровождении одного лишь слуги .

Параллельно с этим буквально в каждом своем письме Халлер осаждает Страффорда просьбами о помощи в получении дополнительной — якобы обещанной ему — награды в Англии. Уже в самом первом письме речь идет о «небольшой пенсии в Ирландии», где он мог бы осесть, заняться «скромной торговлей (petty commerce)» и привести в порядок свои дела — а также, что примечательно, спокойно практиковать свое вероисповедание (т.е., надо думать, католицизм). Упоминается и отправка некоего груза вина из Испании в Лондон. В письме секретарю Страффорда от з января Халлер намекает на поступившее ему от принца Евгения предложение вернуться в Англию в его свите. Халлер при этом прямо жалуется на «несправедливость, которую мне сделали милорд Дартмут и милорд казначей», т.е. Оксфорд. Речь идет даже о том, чтобы выступить в парламенте с осуждением этой несправедливости.

К 8 января (по новому стилю) Страффорд уже разочарован Халлером. В донесениях Оксфорду посол постоянно вставляет фразы «как он говорит», «по его словам», подчеркивая, что информация исходит от самого француза и потому должна восприниматься с долей скепсиса. Недоверие его связано с представленной Халлером позицией принца Евгения и Хеемса: дипломату кажется «странным», что принц Евгений, лично пообещав ему не вмешиваться в политические интриги в Англии, все же собирается везти Халлера с собой в Лондон и, по его словам, даже подталкивает его выступить в парламенте! Сомнения вызывают и уничижительные выражения в отношении Оксфорда, которые принц Евгений и Хеемс якобы вкладывают в уста Мальборо, тем самым компрометируя его. «Невозможно узнать, говорит он правду или нет», прямо пишет Страффорд Оксфорду, и потому посол устроил за французом слежку («I had him dogged»). Но увы, это мало помогло: оказалось, что Халлер действительно бывал в домах принца Евгения и Хеемса! Возможно, он все же говорит правду? В итоге посол заявляет, что поскольку «мне этот человек [Халлер] совершенно незнаком (complete stranger to те)», он будет полагаться на суждение о нем Оксфорда .

Халлер особенно активно пишет Страффорду в первой половине января, но дальше переписка сходит на нет: следующее письмо после 20 января датировано уже 28 февраля, еще одно приходит 6 марта 1712 г. из Гааги. Эти последние письма носят самый общий характер, Халлер пытается напоминать о себе, но и такая переписка прерывается — а уже 12 марта лорд Дартмут подписывает ордер на арест нашего авантюриста. Халлер теперь именуется ни много ни мало «французским папистом, враждебным иностранцем и шпионом (а French papist, an alien enemy and a spy)»: его следовало задержать и вместе со всеми имеющимися у него бумагами представить лично самому министру . Понять, что же конкретно вменялось Халлеру в вину, ни из этого ордера, ни из письма, которое он уже 21 марта направляет лорду Дартмуту из тюрьмы, решительно невозможно. Среди прочего Халлер просит разрешения допустить к нему неких «друзей» и деловых партнеров, упоминает принадлежащие ему товары, якобы находящиеся на только что прибывших из Голландии кораблях . Еще недавно готовый покровительствовать французу, лорд Страффорд к этому времени от него уже полностью открещивается: узнав об аресте Сент-Илера, он пишет, что «рад его задержанию, поскольку этот молодец мне никоим образом не симпатичен, о чем он догадался перед моим отъездом из Гааги, и это привело его в ужас». Вероятно, Страффорд опасается, что, узнав об изменившемся отношении к нему со стороны посла, Сент-Илер мог переметнуться к неприятелю . Это первая в биографии авантюриста попытка «переиграть» заново предыдущий этап своей карьеры, выжать что-то еще из уже «отработанной» им страны: как видим, она завершается полным провалом.