– Простите, Ваше Величество, – лорд Жорж изображал едва ли не престарелого дядюшку, – я давно не видел свою воспитанницу. Вы позволите присесть рядом с ней?
Король благосклонно кивнул, лорд Вервиль поклонился и проводил мисс Уиткроф к стулу рядом с Его Величеством.
Первое время все наслаждались прохладным ветерком и освежающими закусками, потом негромко заговорили. Фиона по-прежнему пыталась привлечь к себе внимание короля громким смехом и ужимками, но добилась только раздражения монарха.
Заметив, как болезненно морщиться король, услышав очередной взрыв смеха Фиа и посла, королевский секретарь предложил покататься в лодках. Фиона скисла – ее быстро укачивало даже на озере. Однако ее мнения никто не спрашивал. Был отдан приказ и в самое короткое время к причалу выплыла изысканно украшенная гондола.
Длинная королевская лодка плавно скользила по воде, подчиняясь аккуратным движениям длинного весла. Мисс Уиткроф касалась водной глади пальцами и задумчиво улыбалась. Его Величество сидел напротив нее и смотрел на лицо моей наставницы. Шумная Фиа и посол остались на берегу – лорд Вервиль заявил, что не может оставить меня одну, а господин посол тут же пожелал угостить мою подругу каким-то собственноручно приготовленным заморским напитком.
Сидеть рядом с королевским секретарем, занятым исключительно наблюдением за мисс Уиткроф и королем, было скучно. Сначала я любовалась бликами солнца на воде, потом слушала плеск весел, а потом уснула.
Проснулась от чертыхания над ухом. Оказалось, что солнце уже садится, лодка стоит у маленькой пристани, а меня держит на руках лорд Вервиль:
– Что случилось, милорд? – испуганно поинтересовалась я, делая попытку встать.
– Не двигайтесь, леди, – коротко сказал секретарь, делая несколько шагов.
Наконец он сошел на берег и аккуратно опустил меня на ноги. Я негромко вскрикнула – тело затекло, в ноги впилась тысяча мурашек, а лицо и руки горели огнем. Рядом со мной тут же оказалась мисс Уиткроф:
– Леди Владира! – Наставница прижала к губам платочек все еще испачканный ее кровью. – Простите леди, это моя вина!
– Что случилось, Полин? – Я недоуменно взглянула на женщину и потянулась руками к лицу.
– Нет-нет! – Мои руки перехватили сразу двое – опекун и гувернантка.
– Пожалуй, стоит пригласить лекаря, – изрек мужчина, стоящий в стороне. Глаза у меня сильно слезились, и я не сразу сообразила, что это король.
Мисс Уиткроф снова негромко вскрикнула.
– Слишком долго ждать, – вмешался лорд Вервиль. – Я провожу леди домой и пошлю слуг за лекарем.
– Но мы приехали с леди Фионой, – бормотнула я, борясь с желанием потереть горящее лицо.
– Леди увез домой господин посол, – доложил его величеству лорд Вервиль.
– Возьмите мою коляску! – сказал король, и его приказ был тотчас исполнен.
Нас троих усадили в закрытую коляску и отвезли домой. Всю дорогу мисс Уиткроф пространно извинялась, едва не плача, но я не могла понять – за что.
Очутившись в спальне, я тотчас спросила наставницу, в чем дело.
– Прости, Владира, – мисс виновато заглянула мне в глаза, – я ведь видела, что тебе хочется пообщаться с лордом Вервилем, вы давно не виделись, вот и отвлекала Его Величество от вас. А потом… увлеклась беседой и забыла обо всем! Ты обгорела и, слава Всевышним, что не получила солнечный удар!
Я притворно нахмурила брови, вздрогнув от боли и отмахнулась:
– Полин, не вини себя! Разве ты могла отказать королю? Нет! Если уж на кого сердиться, так это на лорда Вервиля, он был рядом и мог прикрыть меня от солнца, но был очень занят слежкой за тобой.
Полин окончательно смутилась, но тут, к счастью, явился лекарь и полностью обмазал меня скользкой мазью, воняющей болотом:
– К сожалению, леди, ваш нежный цвет лица вернуть нет возможности, придется вам до зимы беречься солнца и быть смуглянкой.
– Это будет забавно, господин Уклюс, – усмехнулась я. – Придется ввести новую моду в столице!
Лекарь добро усмехнулся и оставил на столике сонные капли и обезболивающее:
– К ночи вам может стать хуже, леди, я оставлю также мазь, но ее можно наносить не чаще двух раз в сутки.
Простившись с доктором, я задремала лежа поверх одеяла в одной тоненькой сорочке. Неожиданно дверь с шумом распахнулась:
– Владира, как вы? Мне поздно доложили, что вы нездоровы!
Удивленно приоткрыв один глаз, я посмотрела на того, кто смеет врываться в мою спальню, да еще орать таким бархатным голосом. Ой! Это, оказывается, мой муж!
Лорд Кармель уставился на меня, и я с опозданием сообразила, что сорочка полупрозрачная, мягкая и невесомая – другую мою обожженные плечи держать отказывались. Потом явным усилием перевел взгляд на лицо и вздрогнул. Мазь не только пахла болотом, она еще и выглядела как тина. Намазал меня лекарь щедро, а волосы мисс Уиткроф спрятала под простой беленый платок для завивки.
Однако лорд мужественно не отвел взгляда:
– Что с вами? – спросил он, делая шаг ближе.
– Солнечный ожог, милорд, – ответила, я борясь с желанием убрать большие, пропитанные чем-то тампоны, прикрывающие опухшие веки.
Лорд Кармель замолчал в растерянности, потом, словно вспомнив, зачем пришел, сказал:
– Простите, леди, я не подумал, что вы можете отдыхать. – Муж немного помялся, не видя ответной реакции, затем продолжил: – Я шел поблагодарить вас за помощь с покупкой особняка для моей матери, когда увидел, что дом покидает лекарь.
Улыбаться я не стала – лицо было сильно стянуто лечебной маской:
– Я была сегодня так неосторожна – уснула прямо в лодке, когда мы катались на озере, – пожаловалась я супругу: – Доктор Уклюс сказал, что теперь я буду черной, как силезские крестьянки!
От этих слов и нарастающей боли мне вдруг стало горько, и я заплакала. Умом понимала, что рыдать перед мужем последнее дело, но, кажется, обида на весь мир перевесила все соображения.
К моему удивлению, лорд Кармель не кинулся в коридор воплями, призывая слуг. Он шагнул ближе, вынул из кармана белоснежный платок и, приподняв бурые от лекарства тряпки, осторожно промокнул мои щеки:
– Не плачьте, дорогая, соль разъедает кожу.
Должно быть от удивления слезы быстро остановились, но я начала икать. Базилиус и тут не стал мешкать – налил воды из кувшина, помог подняться, придержал, пока я пила. Вот никогда не считала себя белой лебедью, способной растечься по кровати, но сейчас хотелось быть хрупкой, нежной, уязвимой.
Лорд Кармель взбил подушки, и я опустилась в них точно в облако, поражаясь его умению – в свое время мои попытки обойтись без горничной превратили любимую подушку в комок, равный по твердости кирпичу. Накапав мне снотворного, лорд уселся в кресло рядом с кроватью и рассказал мне сказку. Самую настоящую! Кажется, никто не делал этого уже лет восемь…