Невозможный мужчина - читать онлайн книгу. Автор: Галина Чередий, Алена Нефедова cтр.№ 4

– Свет ты мой… девочка моя… я же совсем дурак из-за тебя стал… не видишь… не замечаешь… дышать не могу… – И в голове все закружило-закружило и поплыло-поплыло от обнаженной трепетности его слов, и плевать, что девочкой меня называл мальчишка младше меня лет на сколько? Семь, десять, пять? В этот краткий миг я могла и желала быть его девочкой, его светом, центром его желаний, ибо никогда в жизни такого не испытывала.

И все я прекрасно осознавала: и как сильное тело вжало меня в стену, как в живот уперлась однозначная твердость, как мощное бедро вторглось между моих ног, бесстыдно задирая юбку, как широкая мозолистая ладонь, подрагивая от возбуждения, оказалась под одеждой и скользнула вверх. И прекрасно осознавала, к чему все шло… Да только не осталось во мне сейчас ни гордости, ни порядочности, ни страха, ни упрекающей совести. Был только он, сгорающий от желания и сжигающий меня со всей беспощадной жадностью и безоглядностью своей юности. И как же я горела! Полыхала лютым пламенем от каждого нового поцелуя, уже сама под них подставляясь, умоляя хриплыми вздохами коснуться еще и еще, предавая собственную вечную скромность. Все больше дурела от лихорадочного шепота, что постепенно стал не только нежным, но и искушающе бесстыдным, как и губы, и руки, что уже не метались по моему телу, беспорядочно и жадно насыщаясь самим фактом внезапно доступных запретных прикосновений, а выискивали самые уязвимые места целенаправленно.

– Вот так… вот так, моя девочка… позволь мне… пусти меня… – рвано выдыхая, жег Максим кожу моей шеи шепотом, перемежая его короткими требовательными поцелуями, пока его широкая ладонь стремительно и совершенно уверенно скользнула под мою юбку и, огладив бедра, расположилась в самом низу живота.

И я пустила, сдалась, не просто позволив ногам приглашающе раздвинуться, но и дернулась, толкаясь навстречу его руке.

– Твою же ж-ж-ж… – пробормотал он, захлебнувшись первым вдохом, когда его пальцы погладили меня через влажный хлопок, попадая сразу же сокрушающе идеально, и я, дернувшись, как от разряда, врезалась затылком в стену. – Если бы ты знала… если бы только представить себе могла…

И снова немыслимо сладкое трение, настоящее бесстыдное волшебство, от которого перед глазами искристая пелена, неконтролируемая судорога промчалась сверху вниз по позвоночнику, заставляя выгнуться и прижаться к нему крепче некуда, а мышцы бедер начали мелко-мелко дрожать.

– Тш-ш-ш… тише… – счастливо и чисто по-мужски торжествующе усмехнулся у моей щеки Максим и замедлил вытягивающие из меня душу движения внизу. – Какая же ты у меня торопыжка… взрывоопасная… словно порох… сейчас все будет, девочка моя… сейчас…

Он, пройдясь еще раз вдоль моей шеи открытым ртом, чуть отстранился, и я услышала шорох его одежды и просто ждала. Нет… не просто. Я заживо сгорала в предвкушении, уже абсолютно готовая ко всему, что бы он ни захотел со мной сотворить.

В этот миг в наш замкнутый мирок порочного огня, захлебывающегося дыхания и шепота вломился противный отрезвляющий звук извне. Кто-то дернул ручку двери, пытаясь войти. И это было как мгновенное падение в ледяную прорубь. Шереметьев отпрянул, и мы оба, замерев, как олени в свете фар, уставились на дверь учительской. Визитер, подергав дверь еще пару раз, удалился, но меня к тому моменту уже настигло и осознание произошедшего, и следующая за этим паника. И я поступила по-настоящему трусливо. Звук пощечины показался просто оглушительным, а мое «не смей никогда больше!» – как предательское змеиное шипение. Парень медленно провел пальцами по ударенной щеке, и краткий шок на его лице сменился прежним наглым и самоуверенным выражением, но теперь еще и щедро замешанным на злости.

– Как прикажете, Светлана Николаевна! – шутовски поклонился он, кривя губы в ухмылке, которая почему-то ранила меня как никогда до этого. – Да только зря вы так. Я ж упертый. Как баран. Так что… «never say never», как говорят ваши любимые англосаксы.

Он развернулся и ушел не спеша, даже не хлопнув дверью, словно ничего и не случилось вовсе. А я, рухнув на корточки у той самой стены, к которой только что была прижата горячим сильным мужским телом, поняла отчетливо: это катастрофа, но никакой не конец. Не для него. И чтобы это не стало полным крахом жизни для меня, нужно бежать. Как можно дальше и скорее. Потому что здесь и сейчас я потерпела полное и оглушительное поражение. Как педагог, как женщина, как человек, вдруг оказавшийся бессильным перед своими самыми низменными инстинктами.

***

«…а вообще, Светка, мы ж так и не поняли, чего ты так резко уволилась – никому ничего не рассказала, не объяснила. Фьюить – и слиняла прямо в середине учебного года. Ты хоть напиши, где ты, чего ты, замуж, говорят, вышла, какая у тебя теперь фамилия, муж-то как, хоть непьющий? А то у нас с этим беда прям. Да вот хоть помнишь этого нашего вундеркинда? Ну, Шереметьева-то! Слушай, не помню точно, ты застала это время, или все после твоего ухода случилось, но… бли-и-ин, никто от него такого не ожидал. Ведь чуть не всей школой на него молились: и умный, и поведение примерное, и спортсмен весь из себя, и сплошные победы с олимпиад краевых таскал. А тут… как исполнилось ему восемнадцать, так с катушек и съехал пацан. Вечно дрался с кем-то – постоянно с фингалами светился, на уроки вообще забил, иногда по несколько дней не ходил в школу, на всех огрызался. Жаль даже, хороший ведь был парень, ну прям как сглазил кто. Вроде даже несколько раз его в кутузку заметали – то ли пьяным, то ли вообще обкуренным. И это со связями его-то папашки еле отмазали, прикинь? А потом, от греха подальше, и вовсе куда-то за границу отправили учиться. Так что водка – это зло. Вот и говорю – надеюсь, муж твой непьющий…»

– Да уж, Максим Владимирович, хоть мы и готовились к встрече с вами, однако поймали вы нас почти врасплох! – крепко пожимая мою руку, поздоровался со мной генеральный, теперь уже бывший генеральный директор, а с понедельника – мой первый зам по производству Александр Нилович, которого я, приехав на пару дней раньше обещанного, выцепил буквально на проходной комбината. Хороший мужик, мне хватило первого взгляда, чтобы определиться со своим отношением к моей теперешней правой руке. Жаль, конечно, что так слеп оказался, попал он конкретно со своими родственничками. Вот так вот – доверял-доверял, а проверять не удосуживался. Ну что ж, главное, что сам кристально чист, а уж за зятя своего и его прихвостней он ответственность хоть и несет, но только как руководитель, пустивший ситуацию на самотек. Ладно, проедем, разберемся.

– Хорошо у вас, уютно. Цветов, смотрю, много, – я попытался за неловким комплиментом скрыть удивление видом директорского кабинета – зимний сад, ей-богу, как в таком работать можно?

– А это помощница моя разводит и ухаживает. Говорит, живые растения успокаивают и на гармоничный лад настраивают. Да и мне, старику, чего уж там, глазам приятнее, чем на железяки наши смотреть. Славная она у меня, Лана, уж не обижайте девочку мою.

– Я вроде в приемной два стола видел…

– Ой, вторая… Чисто коза вторая – неумеха и растяпа.