Эдвард Сноуден. Личное дело - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Сноуден cтр.№ 3

Размышления обо всех этих принципах привели меня к ответам. Я понял, что, если бы я открыто выступил перед журналистами и раскрыл масштаб злоупотреблений моей страны, это не было бы призывом к разрушению государства и даже разведывательного сообщества. Это было бы ответом на попрание нашим государством и разведсообществом ими же провозглашаемых идеалов.

Свобода страны измеряется только тем, насколько она уважает права своих граждан. Сейчас я убежден в том, что сами эти права, по сути, являются ограничением государственной власти, четко определяя грань, где и когда государство не должно нарушать пространство личных или индивидуальных свобод, которые американская революция называла «правами личности» – и которые позднее, во время революции в Интернете, стали именоваться «неприкосновенностью частной жизни».

Шесть лет назад я выступил с этим заявлением, поскольку заметил гораздо меньшее рвение так называемых «передовых» государств по всему миру по защите «неприкосновенности частной жизни» – которая, как я считаю и как считает Организация Объединенных Наций, является одним из фундаментальных прав человека. На протяжении этих лет, по мере того как демократические режимы перерождаются в авторитарный популизм, этот процесс только усугубляется. Нигде он не был столь явным, как в вопросе отношения государственных органов к прессе. Выборные должностные лица часто пытаются делегитимизировать журналистику путем полномасштабного наступления на принципы правды. Правдивая информация намеренно смешивается с фейками посредством технологий, которые способны раздувать это смешение в беспрецедентную всемирную путаницу.

Я знаком с этим процессом достаточно близко, поскольку создание путаницы всегда было самым темным искусством разведсообщества. Те же самые агентства, которые только на протяжении моей карьеры манипулировали разведывательной информацией, чтобы сфабриковать повод к войне, которые пользовались незаконными политическими методами и теневым судопроизводством, разрешая похищение людей под видом «экстрадиции», пытку как «допрос с пристрастием» и массовую слежку как «масштабный сбор информации», – не моргнув глазом, презрительно назвали меня китайским двойным агентом и российским тройным агентом. Или, что еще хуже – «миллениалом».

Оговорить меня можно было легко и свободно в основном потому, что я отказался защищаться. С момента моего выступления и по сей день я был полон решимости никогда не открывать никаких деталей моей личной жизни, которые могли бы в дальнейшем причинить вред моей семье и друзьям, которые, признаться, и так серьезно пострадали из-за моих принципов.

Именно из-за опасения увеличить мои страдания я сомневался, стоит ли мне писать эту книгу. По правде, куда легче выступить с обличением противоправных действий правительства, нежели представить отчет о собственной жизни. Злоупотребления, свидетелем которых я стал, требовали действий с моей стороны. Но никто и никогда в истории не писал мемуары лишь потому, что он не в состоянии сопротивляться диктату собственной совести. Именно поэтому я попросил разрешения на публикацию у каждого члена семьи, у друзей и коллег, тем или иным образом упоминаемых на этих страницах.

Поскольку я решительно против того, чтобы считать себя единственным арбитром чужой «частной неприкосновенности», я никогда не считал, что могу собственнолично выбирать, какой из секретов страны следует обнародовать, а какой нет. Вот почему я открыл государственные документы только журналистам. Количество секретных бумаг, которые я показал широкой публике, фактически равно нулю.

Я, как и те журналисты, считаю, что правительство имеет право скрывать какую-то информацию. Даже самая прозрачная демократия в мире имеет право закрывать, к примеру, личность своих тайных агентов и продвижение войск во время войны. Но подобных секретов в этой книге нет.

Дать отчет о своей жизни, не причинив неприятностей тем, кого я люблю, и не выдавая государственных тайн законных правительств – непростая задача, но я взял ее на себя. Между этими двумя обязательствами – где-то посредине – вы, возможно, найдете меня таким, каков я есть на самом деле.

Первое, что я «хакнул» в своей жизни, – это время отхода ко сну.

Несправедливо, когда родители принуждают тебя ложиться спать раньше, чем отправляются сами, и даже раньше, чем ляжет спать моя сестра, а я еще даже не почувствовал усталости. Это и была та самая первая маленькая несправедливость в жизни.

Многие вечера из первых двух с чем-то тысяч вечеров в моей жизни заканчивались актами моего «гражданского неповиновения»: ревом, криком, уговорами – до тех пор, пока в 2193-ю ночь, когда мне исполнилось шесть лет, я не отыскал непосредственный выход из положения. Старшие, как всегда, не были заинтересованы в реформах, но и я не вчера родился. Наступил один из самых лучших дней в моей юной жизни – с друзьями, гостями и даже с подарками. Ужасно не хотелось, чтобы день рождения кончался – и только потому, что все разойдутся по домам. Поэтому я потихоньку перевел все часы в доме на несколько часов назад. С таймером микроволновки все оказалось просто, с кухонной плитой – не очень, разве что до нее было легче дотянуться.

Когда родители – в своем безграничном неведении – ничего не заметили, я просто помешался от собственного могущества и начать прыгать и скакать по комнате. Я – повелитель времени, и меня никогда больше не отправят спать! Я обрел свободу. И в конце концов уснул на полу, все-таки повидав перед этим солнечный заход 21 июня – дня летнего солнцестояния, самого долгого дня в году. Когда я проснулся, все циферблаты в доме вновь показывали время в соответствии с отцовскими ручными часами.

Если бы кто-нибудь сегодня озадачился тем, чтобы завести ручные часы, то как бы он проверил точное время? Если поступать так, как поступают большинство, то вы выставите время, сверившись со своим смартфоном. Но если вы всмотритесь в свой мобильник, я имею в виду внимательно всмотритесь и глубоко вникните во все его меню и настройки, то внезапно до вас дойдет, что «время настроено автоматически». Ваш телефон бесшумно – и незаметно – нет-нет да и сделает запрос вашему же провайдеру сетевых услуг: «Эй! Как там со временем?» А эта сеть, в свою очередь, обратится к более масштабной сети – и так далее, через массу вышек и проводов, пока запрос не достигнет одного из истинных повелителей времени: сервера точного времени. А тот, в свою очередь, сверится с атомными часовыми механизмами, которые хранятся в таких местах, как Национальный институт стандартов и технологий США, Швейцарский федеральный институт метеорологии и климатологии и Национальный институт информационных и коммуникационных технологий Японии. Этот большой, невидимый глазу путь, совершаемый в долю секунды, объясняет, почему вы не видите на дисплее своего мобильника всякий раз, когда вы подзаряжаете батарейку, мигающее 12:00.

Я родился в 1983 году, в конце эпохи, когда люди еще заводили свои часы самостоятельно. В том же году Министерство обороны США разделило внутреннюю систему взаимосвязанных компьютеров пополам, сделав одну половину сетью для обслуживания нужд оборонного ведомства, названную MILNET, и другую – сетью для широкой публики, известную под названием Internet. До конца года новые правила разграничили это виртуальное пространство, породив систему доменных имен (DNS), которой мы пользуемся и поныне: все эти. gov,mil,edu и, разумеется, com, а также интернет-коды стран, розданные всему остальному миру:.uk,de,fr,en,ru и так далее. Причем у моей страны (как и у меня лично) было преимущество: собственный двухбуквенный код с краю интернет-адреса ^[6]. До создания World Wide Web, или Всемирной паутины, было еще шесть лет и еще около девяти, прежде чем мои родители приобрели компьютер и модем, чтобы к ней подключиться.