Луиза Сан-Феличе. Книга 2 - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дюма cтр.№ 190

Вот его начало:

«На борту „Громоносного“, 29 июня 1799 года.

Сударь!

Я получил от Вашего превосходительства три письма, два от 25 июня и одно от 26-го, и весьма счастлив был узнать, что принятые лордом Нельсоном и мною меры получили одобрение со стороны Их Сицилийских Величеств. Кардинал упорствует в своем нежелании действовать заодно с нами и не хочет вмешиваться в капитуляцию замка Сант 'Элъмо. Чтобы договориться с Нельсоном о порядке захвата крепости, он послал вместо себя герцога делла Саландра. Капитан Трубридж будет командовать английскими войсками и русскими солдатами, вы привезете несколько добрых артиллерийских орудий, а главнокомандующим будет герцог делла Саландра.

Трубридж; против этого ничуть не возражает.

В итоге я льщу себя надеждой, что важное сие дело будет скоро завершено и королевское знамя через несколько дней взовьется над замком Сант 'Элъмо, как уже взвилось над другими крепостями…»

На этом месте молодой офицер прервал сэра Уильяма.

Тот, как уже было сказано, поднялся на палубу к Нельсону и Эмме Лайонне.

Через несколько минут ни тени сомнения более не оставалось, поскольку Нельсон узнал Шипионе Ламарру и понял, что подаваемые знаки означают: Караччоло схвачен и. находится в лодке.

Что почувствовал английский адмирал, получив столь желанную весть? Ни проницательность историка, ни фантазия романиста не в состоянии сделать прозрачной маску бесстрастности, скрывавшую его лицо.

Скоро глаза всех трех заинтересованных особ уже могли различить на дне лодки адмирала, связанного веревками. Он лежал поперек лодки и мог служить опорой для ног двум средним гребцам.

Вероятно, команда лодки сочла излишним огибать судно, чтобы причалить со стороны почетного трапа, а может быть, постыдилась столь явного издевательства; так или иначе, передние гребцы уцепились баграми за левый борт, и Шипионе Ламарра устремился вверх по трапу, чтобы. лично сообщить Нельсону об успехе предприятия.

Тем временем моряки развязали адмиралу ноги, чтобы он мог взойти на борт корабля, но руки его оставались связанными за спиной так туго, что, если бы эти путы упали, все увидели бы на запястьях пленника кровавые полосы.

Караччоло прошел мимо группы врагов, своим оскорбительным злорадством довершавших его несчастье, и был препровожден в помещение на нижней палубе, дверь которого так и не закрыли, а по ее сторонам поставили двух часовых.

Сразу же после появления Караччоло на палубе сэр Уильям, жаждавший первым сообщить королю и королеве приятную новость, поспешил к себе в каюту и, взявшись за перо, продолжил письмо:

«Только что мы видели Караччоло, бледного, обросшего длинной бородой, полумертвого, с опущенными глазами, со связанными руками. Его привезли на борт «Громоносного «, где находятся не только упомянутые мною выше лица, но также и сын Кассано 73 , дон Джулио, священник Пачифико и другие подлые предатели. Полагаю, что над самыми виновными из них правосудие вскоре свершится. Правда, это ужасно; но я знаю их неблагодарность, их преступления, и возмездие производит на меня не столь сильное впечатление, как на многих других людей, уже присутствовавших при подобном зрелище. Кстати, по-моему, превосходно, что главные виновники находятся на борту «Громоносного « в момент, когда готовится атака на замок Сант 'Эльмо: в ответ на каждое пушечное ядро, выпущенное французами по городу Неаполю, мы сможем отрубать по голове.

Прощайте, любезнейший сударь, и пр.

У. Гамильтон.

P.S. Если можете, приезжайте, чтобы все наладить. Я надеюсь до Вашего прибытия закончить некоторые дела, какие могли бы огорчить Их Величества. Суд над Караччоло мы поручили офицерам Их Сицилийских Величеств. Если, как того следует ожидать, его приговорят к смерти, приговор будет приведен в исполнение немедленно. Он так пал духом, что уже и сейчас кажется наполовину мертвецом. Он просил, чтобы его судили английские офицеры.

Больше ничего не могу добавить, ибо судно, которое доставит Вам это письмо, сию минуту отправляется в Палермо».

На этот раз сэр Уильям Гамильтон мог, не боясь ошибиться, сообщить, что процесс надолго не затянется.

Вот приказ Нельсона. Адмирала нельзя обвинить, что он заставил обвиняемого ждать.

«Капитану графу фон Турну, командиру фрегата Его Величества „Минерва“.

От Горацио Нельсона.

Поскольку Франческо Караччоло, коммодор Его Сицилийского Величества, арестован и обвиняется в мятеже против законного своего властителя, ибо он открыл огонь по королевскому флагу, поднятому на фрегате «Минерва «, ныне находящемся под Вашим командованием, Вам надлежит и настоящим предписывается собрать под своим началом и председательством пять старших офицеров и выяснить, может ли быть доказано преступление, в коем обвиняется вышеуказанный Караччоло; и если следствие подтвердит наличие преступления, Вам следует обратиться ко мне, дабы узнать, какому наказанию он должен быть подвергнут.

Па борту «Громоносного «, Неаполитанский залив,

29 июня 1799 года. Нельсон».

Итак, по нескольким выделенным нами словам вы можете судить, что не военный суд вел дело, не судьи устанавливали виновность, назначая наказание в согласии со своей совестью; нет, это Нельсон, который не присутствовал ни на следствии, ни на допросе — он в это время, может быть, вел любовную беседу с прекрасной Эммой Лайонной, — Нельсон, даже не ознакомившись с процессом, брал на себя миссию произнести приговор и определить меру наказания!

Обвинение это столь тяжко, что романист снова, как нередко уже бывало на протяжении этого повествования, опасаясь, как бы его не упрекнули в избытке воображения, передает свое перо историку и говорит ему: «Теперь твоя очередь, брат: фантазия здесь теряет свои права, только истории дозволено сообщить то, что ты сейчас скажешь».

Мы утверждаем, что от начала до конца этой главы каждое слово — чистая правда; не наша вина, если эта неприкрашенная истина столь ужасна.

Не заботясь о суде потомства и даже о мнении современников, Нельсон решил, что процесс Караччоло состоится на его собственном корабле; по этому поводу г-да Кларк и Мак-Артур в «Жизни Нельсона» говорят, что адмирал боялся, как бы не взбунтовалась команда, если суд будет происходить на неаполитанском судне. «Так любили Караччоло на флоте!» — добавляют историки.

Судилище началось тотчас же после того, как был объявлен приказ Нельсона. В своем подобострастии перед королевой Каролиной и королем Фердинандом, а может быть, поддавшись чувству оскорбленной гордости, ведь Караччоло случалось жестоко уязвлять его, Нельсон, не задумываясь, попрал все международные законы, ведь он не имел права судить человека, равного ему по рангу, превосходящего его благородством происхождения и виновного — если он был виновен — только перед монархом Обеих Сицилии, но отнюдь не перед английским королем.