Она смеется, как мать - читать онлайн книгу. Автор: Карл Циммер cтр.№ 69

Добжанский не хотел полностью отказываться от концепции расы. Он хотел донести до окружающих, насколько это понятие ограниченное и размытое. Ученый определял расы как не более чем «популяции, которые различаются частотами встречаемости какого-либо гена или генов».

После Второй мировой войны к кампании Добжанского присоединились несколько других генетиков и антропологов. Их усилия завершились официальным заявлением ООН, осуждающим научный расизм как безосновательный. Однако новые союзники Добжанского пошли еще дальше ^[483]. Они потребовали, чтобы ученые вообще отказались от термина раса. Это понятие настолько чревато опасными допущениями, что лучше было бы совсем перестать его использовать. Антрополог Эшли Монтегю, например, предлагал заменить его на термин этнические группы. Но самый серьезный удар по этому понятию нанес один из подчиненных Добжанского.

В 1951 г. молодой Ричард Левонтин из Нью-Йорка пришел в лабораторию Добжанского в Колумбийском университете, чтобы работать с мухами. Добжанский был своенравным профессором, он давил на аспирантов, решая за них, какие эксперименты надо провести и какие выводы получить. Но Левонтин устоял. Он стремился расследовать научные загадки, которые занимали его самого. Что было самым важным для молодого ученого, так это найти новый способ оценки генетического разнообразия у любимой мухи Добжанского Drosophila pseudoobscura.

В ходе своей собственной работы Добжанскому удалось получить лишь грубую оценку генетического разнообразия мух. Он рассматривал клетки, проверяя, нет ли там каких-либо серьезных изменений в хромосомах. У некоторых мух, например, были перевернуты длинные участки ДНК. Левонтин вместе с Джоном Ли Хабби из Чикагского университета разработал новый метод оценки генетического разнообразия, позволяющий выявить различия, невидимые в микроскоп Добжанского ^[484].

Левонтин и Хабби размельчали личинок мух и извлекали из них белки. Затем они помещали эти белки в гелевой пластине в электрическое поле, а оно перемещало белки по этой пластине, причем легкие белки проходили дальше, чем тяжелые. Ученые обнаружили, что в некоторых случаях белки у всех мух имели одинаковый вес. В иных же случаях у каких-то мух белки были легче, а у других – тяжелее. А иногда одна и та же муха давала и легкие и тяжелые варианты белков.

Разный вес белков зависел от различий в генах, которые их кодируют. Левонтин и Хабби сравнили вес белков в шести популяциях Drosophila pseudoobscura из Аризоны, Калифорнии и Колумбии. Проверив 18 видов белков, они обнаружили, что 30 % белков в одной популяции существуют в разных формах. То есть эти популяции были генетически вовсе не однородные. Даже у отдельных мух присутствовали разные варианты белков. В среднем у каждой из них 12 % белков существовали в двух формах.

Левонтин решил применить тот же подход к людям. В начале XX в. ученым был известен лишь один белок, который мог встречаться у людей в разных формах – тот, который определял группы крови по системе AB0. Однако к 1960-м гг. ученые открыли на поверхности клеток крови множество других белков. И эти белки тоже различались у разных людей. Например, белок резус-фактор (Rh) у одних людей присутствовал на клетках, а у других отсутствовал. Поэтому-то, кстати, врачи и должны проверять совпадение резус-фактора у донора и реципиента при переливании крови. Левонтин проанализировал исследования разных белков, проведенные в Англии. У жителей страны оказался удивительно высокий уровень генетического разнообразия – треть всех белков варьировала от человека к человеку.

Эти результаты придали Левонтину уверенности для того, чтобы расширить свои исследования и заняться важнейшим вопросом о расах. Он приступил к новому занятию с целью понять, как расовые группы соотносятся с реальным генетическим разнообразием людей. Левонтин рассуждал, что если расы имеют биологический смысл, то в каждой из них должна существовать четко выделяемая комбинация аллелей. Степень генетического разнообразия между разными расами должна быть выше, чем между двумя людьми одной расы.

Левонтин собрал данные по 17 белкам в широком диапазоне популяций от индейского племени чиппева до африканских зулусов, от голландцев до жителей острова Пасхи. Когда он упорядочил носителей этих белков по их расам, то обнаружил, что генетические различия между расами составляли всего 6,3 % от общего генетического разнообразия людей. Генетическое разнообразие внутри таких народов, как зулусы или голландцы, было ошеломительным и составляло 85,4 %.

В 1972 г. Левонтин опубликовал эти результаты в статье, приобретшей впоследствии большое влияние. Она называлась «Распределение человеческого разнообразия». Исследователь пришел к выводу, что разделение на расы закрепилось в западном обществе вследствие зрительных иллюзий. Люди выделяли расы на основе тех признаков, «к которым наиболее чувствительно человеческое восприятие (нос, форма губ и глаз, цвет кожи, структура и количество волос)» ^[485]. Но за эти признаки отвечает лишь небольшое число генов. Ошибочно полагать, что схожие закономерности распределения будут наблюдаться и по всем остальным генам.

На основе своих выводов, а также учитывая все множество причиненных страданий, которые оправдывали расовым разделением, Левонтин призвал общество отказаться от него. Он заявил: «Деление людей на расы не имеет социального смысла и абсолютно точно разрушает социальные и человеческие отношения. Поскольку такая расовая классификация в настоящее время не имеет практически никакого генетического или таксономического значения, нет никаких оснований для ее сохранения».

Это было сильное заявление, основанное на небольшом количестве данных. Однако ученые следующего поколения вернулись к тому вопросу, который исследовал Левонтин, уже с новыми методами. Вместо белков они использовали ДНК и работали с бóльшим числом людей. Например, в 2015 г. три исследователя – Кит Ханли и Джеффри Лонг из Университета Нью-Мексико, а также Грасиэла Кабана из Университета Теннесси – изучили ДНК 1037 человек, принадлежащих к 52 разным популяциям со всего света ^[486]. Для каждого человека они определили последовательность 645 фрагментов ДНК. Исследователи искали различия в этих фрагментах у разных людей, определяя их генетическое разнообразие.

Ханли и его коллеги, как и другие ученые до них, подтвердили, что внутри популяции генетическое разнообразие выше, чем между так называемыми расами. И благодаря огромным масштабам проделанной работы они смогли очень точно измерить степень человеческого разнообразия. К примеру, у представителей африканских популяций генетическое разнообразие было выше, чем у тех, кто жил на других континентах. Популяцией с наименьшим уровнем разнообразия оказалось небольшое племя пайтер (суруи) с берегов Амазонки. Тем не менее даже в этом племени, численность которого всего примерно 1200 человек, встречается 59 % всего генетического разнообразия целого нашего вида. Иными словами, если бы были истреблены все люди на Земле, кроме племени пайтер, примерно две трети всех аллелей сохранились бы.