Пароль: «Тишина над Балтикой» - читать онлайн книгу. Автор: Илья Дроканов cтр.№ 16

Кратковременная стоянка окончилась, и миноносцы потянулись к шлюзу. Первым за деревянными воротами исчез «Поражающий» со своим буксиром. Капитан буксира когда-то водил баржи с Волги в Петроград, имел опыт шлюзования, ему первому и доверили пройти шлюз. С остальных кораблей пристально всматривались, как примерно через час высоко над воротами показались мачты и трубы «сокола» и его спутника. Когда шлюз был вновь готов, в распахнутые ворота пошли «Ретивый» и «Прочный». «Прыткому» пришлось шлюзоваться в последнюю очередь.

Тихонову, спустившемуся в каюту после выхода из бревенчатой камеры шлюза, любопытно было наблюдать в иллюминатор, как миноносец самым тихим ходом двигался по узкому каналу, а внизу под кораблем вилась грунтовая дорога, по которой ехали телеги с сеном и топал пеший люд, с удивлением взиравший на невиданные в такой глухомани военные корабли. Канал здесь был заключен в лоток и поднят над окружающей местностью. Кудлатые псы, прибежавшие из какой-то деревни, сердито лаяли на плывущий над ними миноносец. После канала началась крутая «лестница шлюзов», по которой корабли как бы шаг за шагом поднимались к верхнему шлюзу, а потом, как по приступкам, спускались вниз. Понадобилось больше суток, чтобы все миноносцы, один за другим, прошли по «лестнице».

Вдоль берега Белого озера двигались ночью, над озером зашумел ветер, и началась легкая качка. Опытные морские волки пересмеивались между собой над странностями природы: на речке — и вдруг закачало! Старинный Белозерск миновали ходом и оказались в реке Шексне, по давно обжитым берегам которой привольно раскинулись богатые села с каменными церквями на высоких берегах. На лугах паслись стада вологодских молочных коров. Казалось, что в воздухе висит запах парного молока.

Перед выходом в Волгу в Рыбинске встали для пополнения запасов угля, воды и продовольствия. В пути от Кронштадта миноносцы находились десять дней. Тихонов связался с Морским генеральным штабом и доложил, что караван идет с опережением графика.

Вниз по Волге пошли с речными лоцманами, седоусыми дедами-волжанами, которые как свои пять пальцев знали сложный фарватер норовистой и мощной реки. Утром 24 августа «Прыткий» первым причалил к пристани в Нижнем Новгороде. Тихонов мог спокойно перевести дух: сложная командировка в Кронштадт и переход миноносцев в состав Волжской военной флотилии закончились успешно. Ни одной поломки в пути, ни одной посадки на мель.

На пристани моряков встречал Раскольников, день тому назад назначенный командующим флотилии. Рядом в матросском бушлате и длинной узкой юбке стояла прозванная «Валькирией революции» флаг-секретарь командующего и с лета 1918 года — его жена — Лариса Михайловна Раскольникова-Рейснер.

Тихонов доложил о выполнении поставленной задачи и получил приказ построить экипажи на берегу. Когда полторы сотни матросов и командиров, а по-новому «военморов», выстроились в каре, Раскольников вышел в центр и выступил с речью. Он передал благодарность Реввоенсовета всем участникам перехода и кратко обрисовал сложившуюся обстановку:

— Товарищи, наступил очень сложный для Советской власти момент. В июне чехословацкие легионеры, а также вышедшие из подполья белогвардейцы, монархисты, кадеты и примкнувшие к ним эсеры подняли мятеж. Пользуясь внезапностью и силой оружия, враги захватили крупные города на огромном протяжении от Самары до Красноярска. Их подлой целью был захват Среднего Поволжья и Сибири. В довершение всего в начале августа белочехи и белогвардейцы увезли из захваченной Казани золотой запас Советской республики. Мы должны противостоять этой гидре контрреволюции, отрубить ее головы!

Моряки в полной тишине слушали командующего. Раскольников подошел ближе к строю, прошел вдоль первой шеренги, остановился и продолжил выступление, вылившееся в боевой приказ по флотилии:

— Всякого рода халатность, неисполнительность, медлительность выполнения данного поручения, не говоря уже о прямом неповиновении, будут мною жестоко преследоваться. Социалистическая Революция не расправится со своими врагами раньше, чем те, кто стоят под ее знаменами, не проникнутся сознанием твердой, объединяющей всех судовой товарищеской дисциплины. В нашу среду просачивались шкурнические, трусливые элементы, отбросы нашей флотской семьи. История никогда не простит Красному флоту, что главные силы левоэсеровского мятежа состояли из отряда Попова, сформированного из балтийских и черноморских моряков. Пусть же волжские военные моряки воскресят былую славу матросов, как рыцари без страха и упрека!

В заключение краткого митинга Раскольников отдал распоряжение командирам миноносцев вести корабли на Сормовский завод для установки вооружения, привезенного из Петрограда по железной дороге. Тихонова командующий позвал на штабной корабль «Межень», бывшую речную царскую яхту.

Стоящую в дальнем затоне, укрытую от посторонних взглядов двухтрубную трехмачтовую красавицу-яхту с обводами клипера опытный разведчик заметил издалека. Внешний вид корабля впечатлял элегантностью. Острый, готовый резать воду форштевень, ряды круглых иллюминаторов на корпусе, покрытом черной краской, где, как на морских мундирах, блестела позолота резных украшений. Надстройка была выкрашена в белый цвет, но верхи обеих труб для достижения гармонии имели черную окантовку. Тихонов шел и восхищался мастерством сормовских корабелов, построивших яхту, числившуюся в справочнике судов Речного регистра всего лишь «буксиром с железным корпусом». При более внимательном рассмотрении стало понятно, что революция и война медленно, но верно приближают яхту к состоянию буксира: позолота на бушприте и на бортах местами была сколота, а железные борта имели многочисленные вмятины от жестких столкновений с судами или с дебаркадерами.

Внутренние помещения еще хранили придворный лоск: на переборках красовались панели из драгоценных пород дерева, их украшали гобелены в стиле Людовика XIV, рядом стояла подобранная по стилю мебель. Тихонов, проходивший за Раскольниковыми мимо вестибюлей палубы, салонов и роскошных кают, вдруг усмехнулся пришедшей в голову неприличной мысли о том, что командующий с супругой, скорее всего, для отхода ко сну используют самое что ни на есть царское ложе (немного погодя забавная догадка подтвердилась).

Раскольников привел его в помещение, где собирался для работы штаб флотилии и, судя по всему, прежде размещалась большая столовая царской семьи. На просторном прямоугольном столе лежали топографические карты и речные лоции, справочники, карандаши, линейки, циркули. Соседний стол, размером поменьше, был беспорядочно завален документами. Командующий показал на него пальцем и распорядился:

— Давай, разведка, работай! Чую в этой куче бумаг много интересного про флотилию беляков можно найти. После каждого захвата штабов неприятеля все документы несли сюда. Меня здесь не было, а у Николая Григорьевича Маркина, пока он командовал флотилией, до них руки не доходили, да и желания не имелось. Для Маркина главное: «Машине — полный!», «Орудия — товсь!» — и в лобовую атаку на противника.

— Федор, Николай Григорьевич на «Межени» и не был, — решила восстановить справедливость Рейснер, устроившаяся на одном из обеденных стульев. — Он с канонерки «Ваня» номер пять не сходил.