Первая сверхдержава. История Российского государства. Александр Благословенный и Николай Незабвенный - читать онлайн книгу. Автор: Борис Акунин cтр.№ 26

Второй мерой, более важной и совсем уж не понравившейся знати, была привязка карьеры к образованию. Раньше поднимались по чиновной лестнице в лучшем случае по выслуге лет, в худшей – просто благодаря хорошим связям. Однако для новой системы требовались квалифицированные, грамотные исполнители. Теперь никто не мог подняться выше восьмого класса (коллежский асессор), не имея университетского диплома или не сдав экзамены по целому кругу дисциплин. Еще более жесткие требования предъявлялись к особам, претендующим на пятый класс (статский советник), с которого начинались высшие чины.

Это новшество принесло два благих результата: старший и высший эшелоны чиновничества стали заметно профессиональней, а кроме того, наполнились студентами университеты, прежде не пользовавшиеся у дворянства особенной популярностью.

Подготовив подобным образом кадровую базу, в следующем 1810 году Сперанский приступил к собственно реформе. Суть ее сводилась к дальнейшей рационализации центрального управления.

Был учрежден Государственный Совет – но не в качестве представительного органа, как планировалось в проекте, а как высший совещательно-рекомендационный орган при государе. Его членами становились все министры, а председатель Комитета министров скоро стал и председателем Государственного Совета. Новый орган, по словам Сперанского, существовал для того, «чтобы власти законодательной, дотоле рассеянной и разбросанной, дать новое начертание постоянства и единообразия». Все законопроекты должны были сначала проходить через Государственный Совет. Таким образом, разделение высшей власти на исполнительную и законодательную не состоялось. Совет включал четыре департамента: общегосударственных законов, гражданский (в том числе церковный), финансово-промышленный и военный.

При Совете учреждалась Государственная канцелярия, которой руководил статс-секретарь, фактически первый бюрократ империи. Эту должность занял сам Сперанский.

На следующем этапе реорганизации подверглась министерская система, с учетом перекосов и диспропорции ее первоначального формата.

Все государственные дела теперь делились на пять сфер: 1) внешние сношения, 2) внешняя безопасность, 3) «государственная экономия», 4) законы, 5) внутренняя безопасность.

Внешними сношениями, естественно, занималось министерство иностранных дел, а внешней безопасностью – военное и морское министерства, законами – министерство юстиции. Здесь ничто не менялось. Но далее начинались новшества.

Под «государственной экономией» имелись в виду не только экономика и финансы, но вообще вся гражданская жизнь страны, ответственность за которую поделили между собой министерство финансов, министерство внутренних дел, министерство просвещения, казначейство и еще несколько профильных управлений. Для обеспечения же внутренней безопасности – по французскому, наполеоновскому образцу – вводилось министерство полиции, которая теперь приобретала самостоятельное значение.

Помимо стратегического перераспределения государственных обязанностей Сперанский усовершенствовал структуру и делопроизводство центральных ведомств. Ключевский почти век спустя напишет, что все эти нововведения «по стройности плана, логической последовательности его развития, по своеобразности и точности изложения доселе признаются образцовыми произведениями нашего законодательства».

Менялось и положение Сената. Этому маловразумительному органу и раньше неоднократно пытались придумать какую-то определенную функцию, да всё не получалось. Сперанский предложил устроить два сената: правительствующий из числа министров и их товарищей (взамен Комитета министров) и судебный – как высшую юридическую инстанцию. Второй сенат состоял бы как из царских назначенцев, так и из членов, избираемых дворянством. Но и в таком усеченном виде хитроумному Михаилу Михайловичу не удалось протащить в «ордынскую» модель элементы чуждого ей выборного устройства. Члены новосозданного Государственного Совета сразу почуяли опасность, и Сенат остался тем, чем был – ареопагом почтенных старцев.

Таким образом, даже реформа высших органов власти осуществилась лишь отчасти. Сперанский собирался превратить Россию в конституционную буржуазную монархию, а в результате всего лишь произвел технологический ремонт государственной самодержавной машины.

Хотя второй период преобразований главным образом коснулся работы государственной машины, кое-что было сделано и по части либерализации, но немногое и сугубо локально.

Идея освобождения крепостных на повестке дня уже не стояла, но положение их чуть-чуть улучшилось. В 1809 году вышел указ, запрещавший дворянам бесконтрольно ссылать крестьян в Сибирь, бывшие солдаты по выходе из службы обретали свободу, кроме того на помещиков возлагалась обязанность кормить свою живую собственность в неурожайные годы. Еще одна мера, вроде бы не имевшая отношения к гуманности – позволение крепостным заниматься коммерцией – будет иметь большие последствия, так как даст толчок появлению нового разряда капиталистов из числа предприимчивых крестьян.

Другим шажком на пути «малых дел» стал вклад Сперанского в развитие просвещения. Записка, в которой Михаил Михайлович обосновывал царю необходимость ввести образовательный ценз для чиновников, начиналась следующей преамбулой: «Главные средства, которыми правительство может действовать на воспитание народное, состоят: 1) В доставлении способов к просвещению. Сюда принадлежит устройство училищ, библиотек и тому подобных публичных заведений. 2) В побуждениях и некоторой моральной необходимости общего образования».

Многого на этом поприще Сперанский сделать не успел – только разработал систему духовного образования, в котором по обстоятельствам биографии очень хорошо разбирался, да способствовал открытию образцовой школы нового типа, Царскосельского лицея. Передовое по тем временам учебное заведение, где – о чудо – запрещались телесные наказания, должно было выпускать разносторонне образованных юношей, сразу по выпуске получавших чин титулярного советника. Как известно, из лицея потом выйдет много выдающихся и даже великих деятелей.

Самой же масштабной из либеральных инициатив этого времени стало особое устройство Финляндии.

Присоединенное к империи в 1809 году, после шведской войны, это «великое княжество» давало царю и его помощнику безопасный шанс поэкспериментировать с конституцией и свободами. Дело в том, что при шведах население этой провинции уже пользовалось набором определенных прав, так что вводить ничего нового почти не потребовалось. В Финляндии не было крепостных и существовало разделение властей на три ветви.

Сперанский стал доказывать, что покушаться на права финнов будет политически неправильно. Наоборот, нужно их сохранить и закрепить, «чтобы внутренним устройством Финляндии предоставить народу сему более выгод в соединении его с Россией, нежели сколько он имел, быв под обладанием Швеции».

Царскосельский лицей