- Мия... - прошептали его губы, обдав горячим дыханием и чуть коснувшись кончика носа, - Мия...
Он снова и снова повторял мое имя, словно был не в состоянии сказать что-либо еще.
А я ...
Я не могла заставить себя посмотреть в эти горящие в ночи синие глаза, продолжая бездвижимо лежать, чувствуя пульсирующую боль в животе, и стекающие слезы по щекам...
Я не повернулась, даже когда его руки осторожно вытерли мое лицо от слез, поцеловав каждый глаз мягко и аккуратно.
Не проронила ни слова, когда он целовал мои губы, осторожно убирая капельки крови, лишь вздрогнула, когда он медленно и как можно более аккуратно вышел из моего тела. Прикрыл ноги, которых я отчего то не чувствовала, длинной юбкой и вытянулся рядом, обняв меня одной рукой, прижимая к себе.
И, прижатая спиной к его груди, я чувствовала, как колотиться его сердце...
- Ты сможешь простить меня?... - прошептал Север и его голос дрогнул, а я не смогла заставить себя даже ответить ему. Я просто хотела закрыть глаза и забыть обо всем. Я была раздавлена морально и физически. В моем теле не было ни одной мышцы, которая бы не болела, и не вздрагивала каждый раз даже от звука его дыхания...Я просто хотела уснуть и не помнить больше ничего.
- Пойдем домой... - полувопросительно проговорил Север, так и не дождавшись ответа от меня, медленно поднимаясь на ноги, и застыв на секунду в нерешительности, очень медленно просунул руки подо мной, чтобы поднять и снова прижать к себе...и снова его сердце билось в груди гулко и истерично, когда он шагал вперед, то и дело бросая на меня тревожные взгляды.
Он больше не пытался заговорить, быстро шагая вперед, поворачиваясь иногда боком, чтобы меня не задели ветки деревьев.
Охрипнув от плача и криков, мое горло болело, в унисон с телом, которое содрогалось и сжималось до сих пор, словно мышцы сводило от судорог, принося новую порцию тянущей боли.
Мне казалось, что эта ночь выпотрошила меня до дна, иссушив все эмоции и отобрав все слезы, не оставив внутри ничего кроме кромешной ночи и полыхающей боли. Только колючий ком снова поднялся откуда-то из глубин раздавленной души, когда я увидела свет от дома и три метающиеся большие фигуры у крыльца, которые напряженно застыли, как только Север вышел на поляну.
Я видела, как выскочила на порог тетушка Зои, в ужасе прикрыв лицо руками, глядя на нас огромными глазами, в которых стояли слезы...и разрыдалась.
Я рыдала, закрывая лицо руками, и содрогаясь всем телом, слыша встревоженные голоса и холодный яростный голос Лютого:
- Назад!
- О Господи! - теплые ладони тетушки были как само спасение, когда она прикоснулась ко мне, вытирая свои слезы быстро и напористо, и скомандовав растерянному Северу, который, кажется, был готов просто заметаться возле дома, - Быстро в баню! Я приготовила на нее воду!...Север! БАНЯ!...
Я все еще не могла смотреть в глаза кому-либо, слыша взволнованные голоса Беров, которые говорили что-то мягко и поддерживающее, чувствуя, как Север метнулся быстро и отрывисто, как металось его сердце, продолжая колотиться.
Хлопнула дверь, и меня окутала теплая влажность помещения, в котором пахло так по-родному смолой и травами, почувствовав, как напряженные руки осторожно опускают меня в теплую воду, и хриплый дрожащий голос еле выдохнул:
- Мия...
Распахнув глаза, и видя перед собой лицо Севера, я отшатнулась, ударившись спиной о край большой деревянной ванны, наполненной до края, и скрывающей меня от синего взора под водой по самый подбородок, почувствовав, как боль снова отозвалась во всем теле, растекаясь словно лава.
- Не надо!....
От крика я охрипла на столько, что мой вопль получился лишь срывающимся истерическим шепотом, от которого Север дернулся, на секунду застыв и потянувшись ко мне, умоляюще изогнув брови и виновато сияя своими невообразимыми синими глазами, но, видя, что он пытается коснуться меня снова, я забилась в воде, пытаясь выбраться и слыша торопливые шаги и голос тетушки:
- Север! Иди к братьям! На сегодня достаточно!
- ..но я думал...
- Иди! Иди, сынок! Дальше мы разберемся сами!...
Поднимаясь на ноги с колен, Север пошатнулся, побледнев и бросив на нас последний умоляющий взгляд, все-таки ушел, осторожно прикрыв за собой дверь. Его бока были просто располосованы, и представляли собой кровавое месиво...кровь струилась по его бедрам и ногам, но казалось, что он просто не замечал этого. Вряд ли ему было так больно, как мне...и, очутившись в крепких объятьях тетушки, я снова заплакала, утыкаясь в ее плечо, и стуча зубами от сотрясающий дрожи.
- Все хорошо, моя хорошая... - гладила меня по волосам тетушка Зои промокнув до нитки, но не пытаясь отстранится, - Все позади, моя девочка....
Она гладила и укачивала меня до тех пор, пока всхлипы прекратились и слезы высохли, помогая освободится от намокшей одежды, и протягивая стакан с ароматным чаем.
- Выпей это, дочка. Это поможет тебе успокоиться, и уменьшит боль...
Содрогнувшись от пережитого и стараясь не думать о том, что за пределами бани ходят Беры, я взяла стакан, тихо выдавив:
- Вы все слышали?...
Убирая мокрую кровавую одежду с глаз, тетушка покачала головой, улыбнувшись грустно и понимающе:
- Нет, я ведь всего лишь человек. Но мой муж был Бером, как и твой Север...
-...он не мой... - содрогнувшись, прошептала я.
- Теперь уже твой, дочка. И, поверь мне, у женщин и без Беров первый раз бывает очень болезненный и неприятный.
Тетушка улыбалась мне тепло и поддерживающее, сев на деревянную скамью рядом, и гладя по волосам.
- У вас так же было?...
- Хуже, - только почему-то она улыбнулась сильнее, сокрушенно покачав головой, - одно спасло, что мой муж не был чистокровным!...Пей скорее, пока чай не остыл...
И я послушно пила, чувствуя, как слабость постепенно отвоевывает тело у жгучей боли.
- Вы расскажите мне о вас...и вашем муже?
- Конечно! Все, что захочешь знать, но только завтра, а теперь тебе пора спать.
Пытаясь выбраться из ванны, я понимала, что ноги меня просто не держат, содрогаясь и складываясь, как у новорожденного оленя. Болело просто все! Даже ресницы и ногти, из-под которых я усердно выковыривала засохшую кровь, отмокая в ванне, потерявшись во времени.
- Подожди-ка... - с трудом удерживая свое болезненное тело в вертикальном положении, я с благодарностью улыбнулась, когда тетушка ловко замотала меня в огромное красное полотенце, завязав его под грудью, и поддерживая за руку, скомандовала:
- Выносите!
От высокой темной фигуры, появившейся в дверях, которая склонилась, чтобы войти, я снова шарахнулась назад, едва не повалившись в ванну снова, если бы не крепкие руки, которые схватили, поймав в брызгах воды, что со шлепком, разлилась на полу, и солнечные глаза оказались так близко.