Перегруженный ковчег - читать онлайн книгу. Автор: Джеральд Даррелл cтр.№ 47

– Рукой?

– Да, сэр, она пролетала рядом со мной, и я схватил ее... – мальчик сделал быстрое движение, каким мы обычно ловим комаров или мух.

Джон повернулся ко мне.

– Я считаю тебя знатоком психологии местных жителей. Объясни мне, почему ребята не говорят мне правду о том, как они ловят птиц. Чтобы поймать птицу за крыло во время полета, надо обладать зоркостью ястреба и скоростью пули, вылетающей из дула винтовки. Неужели он думает, что я поверю его отъявленной лжи?

– Ты настолько прост и невинен, старина, что тебе действительно трудно что-нибудь объяснить. Ты весь излучаешь сияние невинности.

Джон вздохнул, отпустил мальчика, попросив его и впредь приносить нам птиц для продажи, и продолжал кормить своих пленников. Но еще ни один раз в течение дня, когда ему казалось, что я на него не смотрю, Джон возвращался к клетке с нектарницей и подолгу любовался ею.

Однажды преподобный Пауль Шиблер, проживавший в Кумбе, пригласил меня принять участие в прогулке, которую он хотел совершить вместе с супругой. Целью прогулки была деревня Соден, расположенная на озере в нескольких десятках миль от Кумбы. Шиблеры уверяли меня, что у озера живет множество птиц и я наверняка привезу оттуда ценные экспонаты. Джон с энтузиазмом встретил весть об этом приглашении и охотно согласился принять на себя заботу о млекопитающих и пресмыкающихся на время моего отсутствия. Экскурсия рассчитана была на неделю. Я приготовил много небольших клеток и коробок для ожидаемых пленников, скатал свое походное одеяло и в одно прекрасное утро сел в маленький автомобиль Шиблеров. Вместе со мной поехал Пайос. Машина довезла нас до места, где кончалась дорога. Там уже собрались носильщики, и мы начали пятнадцатимильный переход к озеру.

Тропа слегка извивалась по ровной лесистой местности мимо небольших плантаций и расположенных на открытых полянах маленьких поселков. Отовсюду выбегали люди, чтобы поздороваться с Шиблерами и обменяться с ними рукопожатиями. Встречные уступали дорогу и, стоя рядом с тропой, приветствовали нас. Встречая больных или путников с тяжелым грузом на голове, Шиблеры останавливались, интересовались их здоровьем, расспрашивали, далеко ли им идти. Иногда мы проходили под бомбаксами, усыпанными ярко-красными цветами; нижняя часть их крупных серебристых стволов была покрыта пестрым плотным ковром желтых и белых вьюнков. Кукуруза на полях выделялась своими крупными тяжелыми початками, слабый ветерок развевал ее серебристые кисточки. Большие желтые связки бананов висели на деревьях, как вылепленные из воска уродливые канделябры.

Лишь к вечеру мы добрались до озера. Тропа, крутыми зигзагами пересекавшая густой лес, внезапно вывела нас к широкому водному пространству. Ровная темно-серая поверхность воды кое-где еще отливала в лучах заходящего солнца неровными золотыми бликами. Лес оканчивался у самой воды, и, насколько охватывал взгляд, всюду по берегам озера, имевшего форму правильного круга, сплошная стена леса подходила прямо к воде. На середине озера возвышался маленький, заросший лесом островок, где мы с трудом различили темные контуры деревни.

Мы вошли по щиколотку в теплую воду; один из носильщиков издал пронзительный крик, который мрачными перекатами разнесся по поверхности озера и отразился от окружающей озеро стены леса многочисленными эхо. Пара черно-белых орлов поднялась с ветвей сухого дерева и тяжело полетела над водой по направлению к острову. Вскоре с острова донесся ответный крик, крошечное черное пятнышко отделилось от основного массива и поплыло к нам. Это было каноэ. Следом за ним показалось второе, третье, скоро целая группа их, подобно стайке крошечных темных рыбок, отплыла от каменистых, заросших мхом берегов. .

Лодки быстро приблизились к нашему берегу, зашуршали в тростнике, гребцы улыбались и приветствовали нас громкими: "Добро пожаловать, маса, добро пожаловать!" Мы погрузили весь багаж в хрупкие суденышки, которые вздрагивали и подскакивали, как игривые лошади, и каноэ легко заскользили по поверхности озера. Вода была теплая, остров, озеро и окружавший его лес были слегка окрашены исчезающим сиянием спрятавшегося солнца. Тишину нарушал только мягкий плеск воды, рассекаемый каноэ, случайный стук весла о какой-нибудь кусок дерева и равномерные выдохи гребцов в тот момент, когда они опускали в воду весла, стремительно подвигая каноэ вперед. Над нами пролетела, четко вырисовываясь на фоне розового неба, пара серых попугаев, очень похожих в полете на голубей: они громко свистели и ворковали. На острове нас встретила торжественная тишина, глубокая и таинственная: даже самый легкий, шум казался кощунством.

Шиблеры расположились в хижине на небольшом холме в центре деревни, мне отвели крошечную лачугу, спрятавшуюся в густой рощице около самого берега. Перед сном я закурил папиросу и подошел к озеру. Прохладная вода серебрилась в лунном сиянии, часто появлявшиеся на поверхности круги, сопровождавшиеся громкими всплесками, свидетельствовали о большом количестве рыбы в озере. Далеко в лесу раздавался громкий протяжный крик совы, слышался непрерывный отдаленный звон цикад.

На следующее утро яркие лучи поднявшегося над кромкой леса солнца залили мою лачугу, в открытую дверь я видел манящую водную гладь. Я вскочил на ноги, вышел из лачуги и, разбежавшись, нырнул в воду, еще теплую от вчерашнего солнца, но достаточно прохладную, чтобы освежить меня после ночного сна. Проплыв несколько ярдов, я вдруг вспомнил о крокодилах, остановился и принялся осматриваться. Из-за маленького мыса показалось крошечное каноэ, которым управлял карапуз лет пяти от роду.

– Алло, друг мой, – крикнул я ему, – крокодилы здесь бывают?

В ответ послышался взрыв заливистого детского смеха:

– Нет, маса, здесь нет крокодилов.

– Здесь совсем не бывает плохих зверей?

– Совсем, сэр, совсем, – ответил ребенок, и я долго еще слышал его звонкий смех, пока он плыл по озеру в своей лодчонке. Успокоившись, я долго и с наслаждением плавал и купался, а потом пошел в деревню завтракать. После завтрака меня познакомили с двумя гребцами, с которыми я должен был объехать озеро в поисках птиц. Это были скромные, тихие, рослые юноши, которые все время молчали и только отвечали на задаваемые им вопросы. Мы сели в длинное глубокое каноэ. Я примостился на носу, положив бинокль на колени и ружье рядом с собой. Шиблер предупредил меня, что на озере много птиц, но действительность превзошла все мои ожидания.

Вокруг мелких берегов озера лежали побелевшие стволы огромных деревьев с торчащими над темной водой светлыми изогнутыми ветками, напоминающими извивающихся змей. Эти деревья постепенно подтачивались совместными усилиями дождей, ветров и насекомых, вода мало-помалу размывала почву, в которой держались их корни. Наступал день, когда лесные великаны с треском обрушивались в озеро и медленно, год за годом, все глубже погружались в илистое дно. Поднимавшиеся над поверхностью воды стволы и сучья служили превосходным местом отдыха для значительной части живших в этом районе птиц. Пока наше каноэ медленно плыло вдоль берега, я внимательно осматривал в бинокль различных представителей мира пернатых. Чаще всего мне попадалась анхинга, или змеешейка, очень похожая на встречающегося в Англии большого баклана; разница между ними заключается в основном в длине шеи. У анхинги шея значительно длиннее и изогнута в виде буквы S. Эти птицы сидели рядами на павших деревьях, широко распластав крылья; склонив набок свои головы, они внимательно следили за нами. У них было темно-коричневое оперение, казавшееся издали черным, отчего вся их группа на расстоянии немного напоминала собравшихся на похороны людей, ожидающих катафалк. Когда мы подплыли к ним слишком близко, они тяжело снимались с места, пролетали некоторое расстояние и с шумом снова усаживались на берегу. Они часто ныряли в воду, появляясь затем в самых неожиданных местах; над водой торчали только длинные шеи и маленькие головы, и казалось, что это плывут живущие в воде змеи. Эта манера плавания и послужила основанием для названия "змеешейка".