Зоопарк в моем багаже - читать онлайн книгу. Автор: Джеральд Даррелл cтр.№ 8

Хотя я предупредил Боба, что по пути мы вряд ли увидим животных, он набрасывался на каждое гнилое дерево в надежде извлечь какую-нибудь редкость. Мне давно надоело слушать и читать про "кишащий диким зверьем опасный и коварный тропический лес". Во-первых, он не опаснее, чем наш Нью-Форест летом, во-вторых, вовсе не кишит дичью и в каждом кусте там не сидит готовый прыгнуть на вас злобный зверь. Конечно, животные есть, но они предусмотрительно избегают вас. Пройдитесь через лес до Эшоби – вы не насчитаете и десятка "диких зверей". А как бы мне хотелось, чтобы описания были верны! Как бы хотелось, чтобы в каждом кусте таился "свирепый обитатель леса". Насколько легче было бы работать зверолову.

На эшобийской тропе нам более или менее часто попадалась лишь одна живность – бабочки, но они явно читали не те книги и решительно не хотели на нас нападать. Всюду, где тропа ныряла в лощинку, на дне непременно струился ручей, а по сырым, тенистым берегам прозрачного потока бабочки сидели гроздьями и медленно взмахивали крылышками. Издали казалось, что берега переливаются разными цветами, от огненно-красного до белого, от лазурного до розового и пурпурного – это бабочки, будто в трансе, аплодировали своими крылышками прохладной тени. Смуглые мускулистые ноги носильщиков наступали прямо на них, и мы вдруг оказывались по пояс в кружащемся цветном вихре. Бабочки беспорядочно метались вокруг нас, а когда мы проходили, снова садились на темную почву, сочную и влажную, как фруктовый торт, и такую же благоуханную.

Огромное, почти скрытое паутиной лиан старое дерево отмечало половину пути до Эшоби. Здесь было место для привала, и покрытые испариной носильщики, кряхтя и отдуваясь, сложили свою ношу на землю и сели в ряд на корточках. Я раздал сигареты, и мы все закурили. В мглистом соборном сумраке леса не было ни малейшего ветерка, дымок поднимался прямо вверх голубыми, чуть трепещущими столбиками. Единственным звуком было неумолчное пение больших зеленых цикад, которые сидели на каждом дереве, да откуда-то издалека доносилось пьяное бормотанье стаи птиц-носорогов.

Мы курили и смотрели, как между корнями деревьев охотятся маленькие коричневые лесные сцинки. У этих ящеричек всегда такой аккуратный и чистенький вид, будто их отлили из шоколада и они только что вышли из формы, гладкие, сверкающие, без единого изъяна. Двигались они медленно, осторожно, словно боялись испачкать красивую кожу, и поглядывали во все стороны блестящими глазками, скользя в своем мире коричневых увядших листьев, сквозь лес маленьких поганок, через пятна мха, плотным ковром облегавшего камни. Их добычей были несметные полчища крохотных тварей, населяющих лесную подстилку: черные жучки, которые спешили куда-то, будто опаздывающие на похороны гробовщики, медлительные, плавно скользящие улитки, оплетающие листву своей серебристой слизью, маленькие темно-коричневые сверчки, что сидели в тени на корточках, поводя длиннейшими усиками, – ну просто любители-рыболовы со своими удочками на берегу реки.

В темных сырых нишах между досковидными корнями могучего дерева, под которым мы сидели, я увидел кучки насекомых, неизменно меня занимающих. Они похожи на маленьких долгоножек, когда те отдыхают, но у них есть полупрозрачные, молочного цвета крылышки. Сидели они вместе штук по десять, чуть шевеля крылышками и все время перебирая хрупкими ножками, будто нетерпеливые рысаки. Спугнешь их – они дружно взлетают, и тогда начинается нечто непередаваемое. Дюймах в восьми над землей они выстраиваются в круг, размером не больше блюдца, и принимаются быстро-быстро кружить, одни в горизонтальной, другие в вертикальной плоскости. Издали все это выглядит довольно странно, рой напоминает мерцающий молочно-белый мяч, который все время чуть видоизменяется, но постоянно занимает одно и то же место в пространстве. Насекомые летают так быстро и тельце у них такое тонкое, что глаз видит лишь мерцание седых крылышек. Должен признаться, что воздушный спектакль сильно меня занимал, и во время лесных прогулок я специально отыскивал этих насекомых и спугивал их, чтобы они станцевали для меня.

В полдень мы добрались до Эшоби. За восемь лет поселок очень мало изменился. Та же горстка грязных тростниковых хижин, выстроившихся в два ряда – один покороче, другой подлиннее. Широкая пыльная тропа между ними служила главной улицей, площадкой для детей и собак и угодьем неустанно роющей землю тощей домашней птицы. Навстречу нам, осторожно лавируя между копошащимися детьми и животными, вперевалку выступал Элиас. За ним шел маленький мальчик и нес на голове два больших зеленых кокосовых ореха.

– Добро пожаловать, маса, вы пришли? – сипло крикнул Элиас.

– Здравствуй, Элиас, – ответил я.

Он смотрел на нас со счастливой улыбкой. Тем временем носильщики, все еще кряхтя и отдуваясь, разложили наше имущество по всей главной улице.

– Маса будет пить кокосовое молоко? – спросил Элиас, помахивая своим мачете.

– Да, с большим удовольствием, – ответил я, устремив жаждущий взгляд на огромные орехи.

Элиас тотчас развил кипучую деятельность. Из ближайшей лачуги вынесли два ветхих стула и нас с Бобом усадили в тень посреди деревенской улицы. Кругом, благовоспитанно храня молчание, сидели завороженные эшобийцы. Быстро и точно действуя мачете, Элиас снял с орехов толстую кожуру, затем концом лезвия ловко срезал макушки и вручил орехи нам. Теперь можно было пить прохладный сладкий сок. Один орех содержал примерно два с половиной стакана идеально свежего, утоляющего жажду напитка. Мы наслаждались каждым глотком.

После отдыха стали устраивать лагерь. В двухстах ярдах от деревни на берегу речушки мы отыскали участок, который можно было без труда расчистить. Несколько человек, вооруженных мачете, принялись срубать кусты и молодые деревца, другие разравнивали красную землю широкими мотыгами с короткой ручкой. Наконец после неизбежной перебранки, взаимных обвинений в глупости, сидячих забастовок и мелких ссор работа была закончена. Участок приобрел сходство с плохо вспаханным полем. Можно было ставить палатки. Пока готовился обед, мы спустились к речушке и в ледяной воде стали смывать с себя грязь и пот. Розово-коричневые крабы махали нам из-под камней своими клешнями, крохотные сине-красные рыбки пощипывали нас за ноги. Освеженные купаньем, мы вернулись в лагерь, где к тому времени уже установился относительный порядок. После обеда пришел Элиас и сел к нам под тент, чтобы обсудить план охоты.

– Когда мы пойдем смотреть птиц, Элиас?

– Э, маса, сейчас слишком жарко. В это время птицы ищут корм в кустах. Вечером, как спадет жара, они возвращаются домой работать, тогда мы и пойдем смотреть.

– Ну ладно. Так ты приходи в четыре часа. Пойдем смотреть птиц.

– Хорошо, сэр, – ответил Элиас, вставая.

– А если ты сказал неправду, если мы не увидим птиц, если ты меня надул, я тебя застрелю, понял?

– Э! – воскликнул он, смеясь. – Я никогда не надувал масу, честное слово, сэр.

– Ладно, мы пойдем проверим.

– Да, сэр. – Он обернул саронгом свои могучие окорока и затопал в деревню.

К четырем часам солнце скрылось за деревьями. Воздух был пропитан теплой, дремотной предвечерней истомой. Снова пришел Элиас. Теперь на нем вместо цветастого саронга была грязная набедренная повязка, и он небрежно помахивал своим мачете.