Хроники странствующего кота - читать онлайн книгу. Автор: Хиро Арикава cтр.№ 45

Эта коробка, которую Сатору мне выбрал, была то, что надо, – в меру тесная и очень уютная.

– Сатору, до каких пор будет стоять здесь эта коробка?

– Нане она нравится, пусть еще постоит…

– Но мне она не нравится. Такое ощущение, что мы не до конца распаковали вещи. Я же купила специально для Нана кошачью кроватку и когтеточку.

Коробка – это совершенно другое, не то что ваши кроватки и когтеточки!

Так Норико привыкала к присутствию кошки в ее доме. Пугаясь и удивляясь.

– А как ему эта? – спросила Норико, притащив другую коробку, видимо, на замену старой, которую я уже успел прилично ободрать.

Норико взяла эту новую коробку и слегка усовершенствовала ее – сделала пошире и стенки пониже, а потом укрепила все это скотчем.

– Эта новее и просторнее, – сказала она. – Тут двойной слой картона, и Нана ее хватит надолго, чтобы точить когти. Давай выбросим старую? Она такая ободранная, и углы у нее все смялись.

– Гм… Нана, как тебе? – Сатору покосился на меня.

Я зевнул, широко открыв пасть. Извините, не интересует. Норико явно ничегошеньки не смыслит в таких вещах. Широкая коробка отбивает всякий интерес, там нет того захватывающего ощущения, что ты сидишь в коробке.

Проигнорировав творение Норико, я забрался в старую коробку. Вид у Норико был ужасно разочарованный.

Сатору со смехом наблюдал за всем этим.

– Наверное, было правильней не переделывать коробку. Когда мы решим заменить коробку, давай оставим все как есть?

– Но я так старалась.

Ну и зря потратила время! Все кошки предпочитают сами выбирать то, что им нравится, и очень редко соглашаются на то, что им подсовывают другие.

Какое-то время коробка Норико сиротливо стояла рядом со старой, но в итоге была отправлена в мусорный ящик.

Сатору начал посещать клинику почти ежедневно. Она была расположена поблизости от дома, можно было свободно дойти пешком. Сатору уходил рано утром и иногда очень надолго там задерживался. Возможно, в клинике были очереди, или же обследования и процедуры занимали много времени.

Правая рука Сатору была истыкана шприцами, черно-синие синяки уже не успевали рассасываться. Вскоре и левая рука стала выглядеть точно так же. Меня кололи раз в году, когда делали прививки, и я люто ненавидел это дело, а вот Сатору – его кололи бесконечно, я не уставал поражаться его терпению.

Но увы, сколько бы он ни ходил в эту свою клинику, запах, исходивший от него, не менялся в лучшую сторону. Он становился только сильнее и сильнее. Как говорили мне раньше те кошки и собаки, с таким запахом он долго не протянет.

Никакое живое существо не спасти, если у него такой запах.

Порой Норико плакала украдкой, но об этом знал только я. При Сатору она старалась держаться и никогда не показывала своих слез, ну а коты были не в счет.

Она больше не визжала, когда я терся о ее ноги, и ей вроде даже стало нравиться щекотать меня под подбородком.

Весь город замело белым снегом, а ягоды на рябинах вдоль дороги становились только алее от морозов.

– Нана, пойдем гулять!

Сатору уже совсем обессилел и, сходив с утра в клинику, мог, вернувшись, проспать до самого вечера, но он никогда не пропускал прогулки со мной.

Было холодно и скользко, но мы выходили на улицу регулярно – за исключением тех дней, когда он задерживался в клинике или мела метель.

– Нана, ты ведь первый раз в таком месте, да? Где столько снега…

Дороги были покрыты ровным слоем затвердевшего снега, от которого зябли подушечки лап. С крыш домов свисали сосульки. Сугробы по обеим сторонам улицы, насыпанные снегоуборочными машинами, были похожи на слоеные пирожные. На проводах – гирлянды нахохлившихся воробьев. В парке радостно скакали собаки, пробивая себе дорогу через глубокий снег. Городские коты забились в укромные убежища и щели, где надеялись пересидеть морозы. Было еще много всяких чудес, которые мы оба видели впервые.

Мы гуляли в парке и любовались синим морозным небом, когда к нам подошла очаровательная пожилая леди:

– Какой красивый котик! Вышли на прогулку? Как его зовут?

– Его зовут Нана. Потому что у него хвост крючком, в форме цифры семь.

Сатору неисправим. Все тот же помешанный кошатник, готовый рассказать всем и каждому о происхождении моего имени.

– Он очень разумный, идет рядом с вами.

– О да, Нана очень разумный!

Когда леди ушла, Сатору прижал меня к себе:

– Ты очень разумный и послушный, поэтому всегда веди себя хорошо! Ладно?

Веди себя хорошо? А когда это я вел себя плохо? Какое-то невежливое замечание.

Улицы сверкали веселыми огнями, и рождественская реклама была повсюду. Вечером Сатору и Норико съели пополам маленький праздничный торт, ну а мне достался кусочек тунца. Наутро у всех было уже предновогоднее настроение.

На Новый год мне дали куриную грудку, но, обнюхав ее, я закопал ее в песок. Ну, не на самом деле, конечно, поскольку песка в доме не было, просто поскреб лапой в воздухе.

– Что такое, что тебе не нравится? – озадаченно спросил Сатору.

Я всегда готов умять все, что дают, только от этой грудки как-то странно пахло.

– Тетя Норико, ты приготовила ему грудку как обычно?

– Сегодня Новый год, и я решила потратиться, купила для Нана какую-то особую местную курицу, специально откормленную. И приготовила на пару.

– А ты что-то добавляла в нее, когда готовила?

– Я побрызгала на нее сакэ, чтобы отбить запах.

Гм. Зря ты это сделала, Норико.

– Извини, но Нана не может теперь это есть, курица пахнет сакэ.

– Неужели? Да я капнула всего пару капель!

– У кошек очень острый нюх.

– Всегда считала, что нюх – это у собак. Пишут, что в шесть тысяч раз острее, чем у людей.

Норико, в общем, хорошая, но временами она чересчур много думает. Всем известно, что у собак отличный нюх, но это не значит, что коты ничего не чуют. Во всяком случае, для того, чтобы почувствовать запах сакэ на куриной грудке, вовсе не требуется обоняние, в шесть тысяч раз превосходящее человеческое.

– У кошек нюх тоже намного острей, чем у людей.

Сатору прошел на кухню и приготовил мою привычную, без всяких там выкрутасов, восхитительную куриную грудку и принес ее мне в чистой миске, забрав у меня загубленное мясо.

– А этот кусочек, с сакэ, я положу в свой праздничный одзони ^[39].