Насосы интуиции и другие инструменты мышления - читать онлайн книгу. Автор: Дэниел К. Деннетт cтр.№ 51

Страница

Я не утверждаю, что эта часть книги дает нам теорию значения. Она дает нам лишь достаточно обширное логическое пространство, где должна уместиться адекватная научная теория значения, но только если я прав ^[48]. Теперь, когда мы более или менее разобрались с содержимым сознания (mind), можем ли мы обратиться к величайшей загадке, самосознанию (consciousness)? Пока нет. Нам нужно заложить другие основы. Как мы увидели в этом разделе, слишком много вопросов, возникающих при попытке понять сознание, связаны со следствиями или предпосылками эволюции. Вопросы эволюции возникали во многих поднимаемых нами темах, поэтому давайте рассмотрим их, прежде чем двигаться дальше. К тому же эта тема безмерно интересна.

На мой взгляд, никому и никогда не приходила в голову идея лучше идеи Дарвина об эволюции путем естественного отбора, поскольку эта идея одним махом объединяет материю и смысл – два аспекта реальности, которые кажутся безмерно далекими друг от друга. С одной стороны, есть мир наших сознаний и их смыслов, наших целей, надежд и стремлений, а также любимой (хотяи самой избитой из всех философских тем) темы смысла жизни. С другой стороны, есть беспрестанно вращающиеся в пространстве галактики, бесцельно скользящие по своим орбитам планеты, подчиняющиеся физическим законам безжизненные химические механизмы – и все это без каких-либо мотивов и целей. Тут на сцену выходит Дарвин, который показывает, как первое проистекает из второго, рождая смыслы на ходу, и новое представление о поступательном развитии “снизу вверх” вытесняет традиционное представление о сотворении мира “сверху”». Идея естественного отбора не слишком сложна, но так основательна, что некоторые не готовы ее постичь, а потому отчаянно пытаются отвести взгляд, словно не желая глотать горькую пилюлю. Описываемые далее инструменты мышления помогут нам увидеть, как эта идея подсвечивает темные закоулки бытия, превращая тайны в загадки, разгадав которые, мы сможем как никогда хорошо рассмотреть триумфы природы.

Слышали ли вы об универсальной кислоте? В школьные годы эта идея не на шутку увлекала нас с друзьями. Не знаю, придумали мы ее сами или унаследовали от прошлых поколений как часть подпольной молодежной культуры вместе с рассказами о чудесном эликсире с афродизиаками и удивительных свойствах селитры. Универсальная кислота настолько агрессивна, что прожигает все! Но в чем ее хранить? Она проедает стеклянные бутылки и канистры из нержавеющей стали с той же легкостью, что и бумажные пакеты. Что случится, если вы случайно найдете или создадите каплю универсальной кислоты? Уничтожит ли она в конце концов всю планету? Что она оставит после себя? Каким станет мир, после того как все трансформируется, пережив столкновение с универсальной кислотой? Тогда я еще не понимал, что через несколько лет столкнусь с идеей – идеей Дарвина, – весьма напоминающей универсальную кислоту: она прожигает почти любую традиционную концепцию и оставляет после себя коренным образом измененную картину мира, где большинство старых вех по-прежнему узнаваемо, но фундаментально перестроено ^[49].

Когда в 1995 г. я предложил этот образ опасной идеи Дарвина, многие из тех, кто страшится Дарвина, его не поняли (быть может, намеренно?). Я постарался заверить читателей, что после того, как универсальная кислота просочится сквозь их любимые темы – мораль, искусство, культуру, религию, юмор и да, даже сознание, – оставшееся будет не менее, а даже во многих отношениях более чудесным, просто несколько измененным. Без сомнения, идея Дарвина революционна, однако она не уничтожает то, что мы ценим в этих вещах; она ставит их на более прочный фундамент и элегантно объединяет с остальным знанием. Веками “культура и искусство” считались не просто отделенными от наук, но в некотором роде защищенными от агрессивных исследований, проводимых в научной сфере, однако эта традиционная изоляция не лучший способ сохранить все то, что мы любим. Попытка спрятать наши сокровища под покровом тайны не дает нам возможности должным образом закрепить их в физическом мире. Эта ошибка достаточно типична, особенно в философии.

Чувствуя, что любимое в опасности, люди первым делом строят вокруг него “несокрушимую” стену, своего рода линию Мажино, и для надежности окружают ею несколько большую территорию, создавая буферную зону внутри укреплений. Казалось бы, это удачная, рациональная мысль. Наличие буферной зоны не дает нам свернуть на ужасную кривую дорожку и встать на опасное лезвие бритвы, ведь всем известно, что дай им палец – руку откусят. Копайте ров! Стройте стену! Охватывайте как можно большую территорию. Но такая стратегия, как правило, отягощает защитников нестабильным, непомерным (невероятным, несостоятельным) набором догм, которые невозможно защитить рациональным образом, а следовательно, в итоге приходится защищать, отчаянно хватаясь за них и громко крича. В философии такой выбор стратегии часто становится абсолютизмом того или иного типа: священность (человеческой) жизни бесконечна; в сердце великого искусства кроется божественный и необъяснимый гений; нам, простым смертным, не дано постичь проблему сознания; и не стоит забывать также об одной из моих любимых мишеней для критики – я называю ее истерическим реализмом, – которая гласит, что всегда существуют глубинные факты, способные однозначно решать загадки значения. Эти факты реальны, действительно реальны, даже если у нас никак не получается их обнаружить. В некотором роде эта мысль убедительна, ведь она взывает к простой человеческой скромности. Кто мы такие, чтобы говорить, что не существует фактов, способных однозначно решать эти загадки? Привлекательность этой мысли прекрасно подтверждает знаменитое неприятие неопределенности квантовой физики Эйнштейном. “Бог не играет в кости!” – в сердцах возразил он, хотя такое возражение и не имеет под собой оснований. Если уж на то пошло, кто мы такие – или кто такой Эйнштейн, – чтобы говорить, что Бог не играет в кости? Вероятно, к этим вопросам нужно подходить иначе, и далее мы увидим несколько возможностей для обращения к истерическому реализму и узнаем, как ему противостоять. Прекрасным противоядием служит эволюционное мышление.

Крейг Вентер и другие ученые уже секвенировали геном человека, но что это значит? Разве ДНК каждого человека не уникальна? Да, уникальна, причем настолько, что даже маленького фрагмента ДНК, обнаруженного на месте преступления, достаточно, чтобы идентифицировать преступника с вероятностью 99 процентов. И в то же время ДНК людей настолько похожи, что ученые могут отличать их от ДНК других видов, имея лишь фрагменты полного генома. Как это возможно? Как ДНК людей могут быть настолько уникальными и в то же время настолько похожими? Чтобы понять этот удивительный факт, можно сравнить ДНК с текстами книг. Аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес (1962) сочинил для нас рассказ “Вавилонская библиотека”, в котором наглядно иллюстрируется возможность сосуществования столь разительных различий и сходств. Борхес описывает тщетные исследования и размышления людей, которые живут в огромном хранилище книг, структурированном на манер пчелиного улья: книжные полки тянутся по стенам тысяч (или миллионов, или миллиардов) соединенных коридорами шестигранных галерей. Стоя у перил вентиляционного колодца, никто не может разглядеть ни пола, ни потолка. И никто никогда не находил галерею, которая не была бы окружена шестью другими. Люди гадают, бесконечно ли это хранилище. В конце концов они решают, что это не так, но оно может быть и бесконечным, поскольку на полках, похоже, стоят все возможные книги – увы, без какого-либо порядка.

Страница