Насосы интуиции и другие инструменты мышления - читать онлайн книгу. Автор: Дэниел К. Деннетт cтр.№ 41

Теперь, разобравшись с производной интенциональностью, давайте изучим непроизводную, исходную интенциональность, то есть нашу интенциональность. По этому вопросу Сёрл, Фодор, Крипке и многие другие не соглашаются не только со мной, но и с философами Рут Милликен, Полом и Патрицией Черчленд, специалистами по когнитивной науке Дугласом Хофштадтером и Марвином Минским, а также почти со всеми представителями сферы искусственного интеллекта (ИИ). Споры не утихают уже более тридцати лет, и напряжение по-прежнему зашкаливает. В чем же предмет этих споров?

2. Земля-Двойник. Допустим, человек по имени Джонс выглядывает в окно и видит лошадь. Лошади там может и не быть, но в своем психическом состоянии он полагает, что видит лошадь, и дело здесь вовсе не в интерпретации (как говорят Сёрл и компания), потому что это голый факт, проявление исходной интенциональности. Посмотрим, что в таком случае произойдет, если мы проведем мысленный эксперимент, в точности дублирующий панамский. (Подсказка: мы воспользуемся доведением до абсурда.) Допустим, планета Земля-Двойник во всем похожа на Землю, но вместо лошадей на ней обитают шмошади ^[37]. Шмошади выглядят, как лошади, поэтому отличить их от лошадей могут только образованные биологи, имеющие в своем распоряжении тест-наборы ДНК, однако шмошади не больше лошади, чем дельфины – рыбы. Обитатели Земли-Двойника называют шмошадь “лошадью”, или cheval, или Pferd, или еще как-нибудь – не забывайте, Земля-Двойник в точности похожа на Землю, за исключением наличия шмошадей.

Допустим, мы отправляем Джонса на Землю-Двойник, где обитают шмошади, но он этого не понимает. (Мы даем ему снотворное на время путешествия, после чего он просыпается в постели своего визави на Земле-Двойнике.) После этого, увидев шмошадь, он, естественно, подумает и скажет: “Смотрите! Лошадь!” Говоря так, он либо по-прежнему действительно полагает, что видит лошадь (то есть демонстрирует ошибочное, не соответствующее действительности убеждение), либо, глядя на шмошадь, впервые в жизни (и в полном соответствии с действительностью) полагает, что видит шмошадь. Как понять, какое из событий происходит на самом деле? Истинно или ложно спровоцированное шмошадью убеждение? Если сначала он ошибочно подумал, что только что увидел лошадь, сколько ему нужно будет прожить среди шмошадей и поговорить о шмошадях с обитателями Земли-Двойника, чтобы адаптировать значение слова “лошадь” в своем языке (не понимая этого!)? Если бы на Земле-Двойнике он воспитал детей, что означало бы для них усвоенное от отца слово “лошадь” – лошадь или шмошадь? Не забывайте, лошадей они ни разу не видели. Вокруг них всегда были шмошади.

Само собой, это гротескный, утрированный пример, но он поднимает важный вопрос: что определяет смысл наших терминов и каким образом? Превалирует ли всегда и везде история или же повседневное использование слов пересиливает историю и доминирует над нею? В этом случае опыт Джонса не несет нам никакой пользы: он понятия не имеет, что живет уже не на Земле, а потому, вероятно, будет утверждать, что его слово “лошадь” означает лошадь. Значение того слова, которое он произносит, проистекает из его перцепционного убеждения, и это убеждение ему понятно: он смотрит на лошадь. Именно поэтому он сказал: “Смотрите! Лошадь!” (И мог бы добавить: “Это же совершенно очевидно!”) Но теперь представьте, что мы рассказали ему о его путешествии и объяснили едва заметное, но важное различие между лошадьми и шмошадьми. Что он скажет в таком случае, что ему следует сказать в таком случае и, что гораздо важнее, есть ли достаточные основания считать любые его слова истиной в последней инстанции? Разве он не делает ровно то, что делал бы любой из нас – а именно, строит теории на тему, о которой должным образом не осведомлен ни он сам, ни мы? Предположим, он говорит, что его слово “лошадь” теперь означает шмошадь, то есть, видя шмошадь и называя ее лошадью, он не совершает ошибки. Как говорится, с волками жить…

Может ли он просто определить значения своих слов и тем самым решить вопрос? Что если впоследствии он забудет, какие значения им присвоил? Порой мы так и поступаем: “Отныне «джабджабом» я называю столовую соль. Передайте джабджаб, пожалуйста!” В контексте научного теоретизирования условные определения весьма распространены, однако они всецело зависят от готовности коммуникантов к взаимодействию. Если Джонс обладает исходной интенциональностью, предположительно он должен в любых обстоятельствах понимать значение собственных терминов, однако выходит, что сам Джонс не в состоянии взаимодействовать со своей исходной интенциональностью лучше нас, людей со стороны. Допустим, к примеру, что мы солгали Джонсу о его перемещении на Землю-Двойник и он поверил нашей лжи (в философских насосах интуиции люди весьма легковерны). Если после этого он скажет нам, что его слово “лошадь” теперь означает шмошадь, будет ли он прав? Вероятно, ему следовало бы сказать, что он понятия не имеет, что теперь означает его слово “лошадь”. Но, если уж на то пошло, мы тоже могли сгонять на Землю-Двойник, а потому не стоит ли нам всем признать, что мы тоже понятия не имеем, что именно значит наше слово “лошадь”?

Те из нас, кто с подозрением относится к идее об исходной интенциональности, имеют готовые ответы на все эти вопросы, но окончательно прояснить ситуацию – чтобы эти ответы сумели выстоять в бою с традиционной интуицией – нам поможет третий мысленный эксперимент. (Бойся, читатель! Я собираюсь уговорить тебя отринуть свое чутье.)

3. Гигантский робот. Допустим, вы захотели пожить в двадцать пятом веке и существует лишь один способ так долго поддерживать жизнь в вашем теле – поместить его в своеобразное гибернационное устройство, где оно сможет сколько угодно покоиться в коматозном состоянии, пока все происходящие внутри него процессы будут замедлены. Вы можете лечь в капсулу жизнеобеспечения, погрузиться в сон, автоматически пробудиться и выйти наружу в 2401 г.

Проектирование капсулы не единственная инженерная проблема, с которой вам предстоит столкнуться, ведь капсула должна быть защищена и обеспечена необходимой энергией (для охлаждения и чего угодно еще) почти на четыреста лет. Вы не можете положиться в этом на детей и внуков, поскольку они умрут задолго до наступления 2401 г., а для более далеких ваших потомков – при их наличии – ваше благополучие вряд ли окажется в приоритете. В связи с этим вы должны спроектировать суперсистему, которая будет защищать вашу капсулу и снабжать ее необходимой энергией на протяжении четырехсот лет.