Выбор - читать онлайн книгу. Автор: Эдит Ева Эгер, Эсме Швалль-Вейганд cтр.№ 59

– Мы ищем практические решения, – говорит мне отец Эммы при первой встрече. – Мы должны заставить ее снова начать есть.

– Мы слышали, что вы бывший узник концлагеря, – добавляет мать Эммы. – Думаем, может быть, Эмма что-то узнает от вас, а вы сможете вдохновить ее.

Душа разрывается при виде их панического страха за жизнь Эммы, при виде их смятения. Ничто в жизни не предвещало, что у них будет ребенок с нарушением пищевого поведения; они никогда не думали, что что-то подобное может случиться с их дочерью в их семье. Ни один из известных методов воспитания, ни один из существующих родительских подходов не оказал благоприятного воздействия на ее здоровье. Мне хочется обнадежить их. Хочется облегчить их страдания. Но вместе с тем я хочу, чтобы родители начали видеть правду: они тоже к этому причастны – наверное, признать это окажется более мучительным, чем даже болезнь дочери. Когда в семье ребенок страдает анорексией, идентифицированным пациентом становится ребенок – но реальным пациентом является семья.

Они хотят рассказать, что их больше всего беспокоит, обрисовать мне во всех подробностях поведение дочери: еда, которую она отказывается есть или делает вид, что ест; еда, которую они находят после семейных обедов завернутой в полотняные салфетки; еда, которой забиты ящики ее комода; то, как она отдаляется от них, как уходит в себя, запирает дверь в свою комнату. Описывают пугающие изменения в ее теле. Но я прошу рассказать о них самих, что доставляет им явное неудобство.

Отец Эммы – невысокий, крепко сбитый мужчина. Как я узнала, в прошлом он был профессиональным футболистом. Мне тревожно сознавать, что отец немного напоминает Гитлера: жидкие усики, темные прилизанные волосы, несколько лающая манера говорить, будто за каждым его сообщением стоит настойчивая потребность быть услышанным. Позже я буду проводить индивидуальные сеансы с обоими родителями Эммы и тогда спрошу его, почему он решил выбрать профессию полицейского. Он расскажет, что в детстве хромал и отец дразнил его коротышкой-хромоножкой. Тогда он решил стать полицейским, потому что эта профессия связана с постоянным риском и требует физической силы; он хотел доказать отцу, что он не коротышка и не калека. Когда человеку требуется что-то доказывать, он несвободен. Во время нашей первой встречи я еще ничего не знаю о детстве отца Эммы, но вижу, что он живет в тюрьме, которую сам для себя соорудил: внутри ограниченного представления о том, каким он должен быть. Ведет он себя скорее как инструктор по боевой подготовке, а не как заботливый муж и любящий отец. Он не задает вопросов – он ведет допрос. Он не признает своих страхов, не считает себя уязвимым – он самоутверждается.

Его жена, одетая в простое хлопчатобумажное платье на пуговицах спереди и с тонким поясом, которое выглядит одновременно и модным, и практичным, кажется слишком подчеркнуто настроенной на волну своего мужа: она улавливает малейшие изменения в его интонациях. Несколько минут он говорит о своих неудачах на работе, рассказывая, как его не повысили в должности. Я вижу, что жена виртуозно лавирует, то безоговорочно поддерживая его возмущение, то осторожно гася слишком яростные вспышки гнева. Она явно давно усвоила, что муж должен быть во всем правым, что он не потерпит, если ему начнут возражать. Во время нашей персональной встречи меня впечатляет ее смекалка: эта женщина стрижет лужайку, многое делает по ремонту дома, сама шьет себе одежду и в то же время всю власть отдает мужу, но кажущееся противоречие между ее бесправным положением и навыками крепкой хозяйки лишь та цена, которую она платит за мир в семье. Для самочувствия дочери и здоровых домашних отношений привычка матери любыми средствами избегать конфликта с мужем так же опасна, как и деспотическое поведение отца семейства. Вместе они умеют только контролировать: ни матери, ни отцу неведомы ни сочувствие, ни бескорыстная любовь – то, что формирует семейную атмосферу.

– Все это напрасная трата времени, – говорит наконец отец Эммы во время нашей первой встречи, после того как отвечает на мои вопросы о работе, семейном распорядке и привычках проводить праздники. – Просто скажите нам, что делать.

– Да, просто скажите нам, как заставить Эмму являться к столу во время обеда, – умоляет мать. – Скажите, как заставить ее есть.

– Я вижу, насколько вы обеспокоены состоянием Эммы. Вижу, как отчаянно ищете ответы и нуждаетесь в решении своей проблемы. Могу вам сказать точно: если вы хотите, чтобы Эмма стала здоровой, ваша первая задача – понять, что при анорексии проблема не только в том, когда Эмма начнет есть, – она скорее в том, что съедает ее.

Я поясняю, что не смогу просто починить ее и вернуть им абсолютно здоровую дочь. Предлагаю стать на время моими коллегами и помочь понаблюдать за Эммой, но не с целью заставлять ее что-то делать или кем-то быть, а просто обращать внимание на ее эмоциональное состояние и поведение. Вместе мы сможем составить более четкую картину ее эмоциональной палитры и ознакомиться с психологическими аспектами болезни. Заручившись их поддержкой и содействием, я надеюсь подвести родителей к пониманию их роли в появлении болезни. Я хочу вплотную приблизить их к мысли, что за пищевое поведение Эммы несут ответственность только они.

На следующей неделе я впервые встречаюсь с Эммой. Ей четырнадцать лет. И она похожа на привидение. Выглядит как некогда я в Аушвице: скелетоподобная, бледная. Она истощена. В обрамлении длинных, свисающих светлых волос ее лицо кажется совсем прозрачным. Она стоит в дверях моего кабинета, слишком длинные рукава кофты полностью скрывают кисти рук. Эмма похожа на человека, который несет в себе некую тайну.

При знакомстве с новым пациентом важно с самых первых минут чутко ощутить его психологические границы. Я должна мгновенно почувствовать, хочет ли человек, чтобы его взяли за руку, или ему необходима дистанция, нужен ли этому человеку приказ или можно обойтись деликатным советом. Для пациента с анорексией решающее значение имеют буквально первые секунды, поскольку его болезнь целиком держится на регламентации, на безжалостных правилах, что и когда ему есть или не есть, что он раскрывает или скрывает. Начнем с того, что при анорексии неизбежно проявляются физиологические признаки. Из-за недостатка питательных веществ в организме и оттого, что основная масса калорий уходит на поддержание элементарных функций (дыхание, выделение), мозг не получает достаточного притока крови, приводя к искаженному мышлению, а в отдельных случаях – к паранойе. Начиная лечение человека с анорексией, я как психолог обязана помнить, что имею дело с пациентом, у которого, скорее всего, уже запущен процесс нарушения когнитивных функций. Обычный жест – положить руку на плечо, подвести к удобному креслу или дивану – легко может быть принят за проявление угрозы и даже агрессии. Приветствуя Эмму, стараюсь сделать так, чтобы мои жесты выглядели нейтральными, но при этом участливыми. Поскольку человек с анорексией мастерски умеет все регламентировать, важно сразу умиротворить его, предлагая чувствовать себя свободно и таким образом нейтрализуя потребность все держать под контролем. В то же время принципиально важно создать формализованную обстановку, в которой безопасность пациента будет обусловлена четкими правилами и ритуалами.