Павлинья гордость - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Холт cтр.№ 9

Подумав о смерти, я вспомнила о могилке за садом, где росли цветы. Кто же там похоронен?

Бесполезно сидеть и смотреть на Холл. Бен не придет. У него гости, скорее всего, деловые люди, приехавшие покупать опалы. Возможно, они сидят, попивая вино или виски и наполняя бокалы, как только те пустеют. Тогда мне казалось, что Бен вообще много пьет. Он слишком увлекающаяся натура. Должно быть, они с гостями разговаривают, смеются и обсуждают достоинства купленных или проданных драгоценностей.

Как мне хотелось очутиться там, не дожидаясь следующей среды! До нее так далеко!

Погрузившись в грустные мысли, я брела без всякой цели вдоль ручья и наконец очутилась неподалеку от забытой могилы. Я уже не сомневалась, что в этом месте кто-то похоронен, и принялась тщательно разгребать холмик, вырывая траву. Для захоронения собаки возвышение слишком длинное. И внезапно я сделала ошеломляющее открытие. Из земли торчала маленькая табличка. Вытащив ее, я увидела покрытую землей надпись, очистила ее и, прочитав имя, похолодела от ужаса.

Джессика, просто Джессика Клейверинг. Так ведь зовут меня. Стоя на коленях, я разглядывала табличку. На кладбище у церкви было много могил без крестов и памятников, бедняки не могли позволить себе дорогих надгробий. Но для чего зарывать человека так далеко?

Зачем хоронить какую-то Джессику Клейверинг на краю света? Я перевернула табличку и увидела выгравированный год смерти – «1880», а под ним две буквы: «ИЮ…» И больше ничего.

Это открытие еще больше озадачило меня. Я родилась 3 июня 1880 года.

Женщина, лежавшая в могиле, не только носила мое имя, но и умерла в то время, когда я появилась на свет.

Я моментально забыла о Бене Хенникере и думала только о том, что обнаружила сейчас. Интересно, что бы это значило?

Я не могла хранить тайну и решила обратиться к Мэдди, остановив ее по дороге в огород.

– Мэдди, – я решила сразу перейти к делу, – кто такая Джессика Клейверинг?

Бывшая няня скривилась.

– Далеко искать не приходится. Она задает слишком много вопросов и всегда недовольна ответами.

– Ты имеешь в виду Опал-Джессику, – гордо заявила я. – А кто такая просто Джессика?

– О ком вы говорите? – заволновалась Мэдди.

– О той, что похоронена за садом.

– Послушайте, мисс, мне надо работать. Миссис Кобб ждет петрушку.

– Поговорим, пока ты будешь собирать ее.

– Вы что, намерены мне приказывать?

– Ты забываешь, Мэдди, мне уже семнадцать. Хватит относиться ко мне, как к ребенку.

– Когда люди ведут себя, как дети, тогда к ним так и относятся.

– Никакое это не ребячество, если меня интересует, что происходит вокруг. Я нашла табличку на могиле. На ней написано имя Джессики Клейверинг и дата смерти.

– Не путайтесь под ногами.

– Я и не мешаю, а ты ведешь себя так, словно тебе есть что скрывать.

Разговаривать с Мэдди было бесполезно. Вернувшись в комнату, я не переставала думать о таинственной Джессике вплоть до самого ужина.

Трапезы проходили в Дауэре очень скучно. За столом разговаривали, но не оживленно. Обычно сплетничали о местных новостях, обсуждали церковные праздники и людей из деревни. Семья практически ни с кем не общалась по собственной вине. Все приглашения отклонялись.

– Мы не сможем отплатить за гостеприимство, – ныла мама. – Раньше все было по-другому. В Холл приезжало множество гостей.

В такие моменты я наблюдала за отцом, который брал газету и прикрывался ею, будто броней. Но чаще просто уходил под любым предлогом. Однажды я не сдержалась и заявила, что люди приглашают в гости совсем не потому, что ждут того же взамен.

– Ты – социальный игнорамус, – заявила мама, а потом с издевкой добавила: – Ничего другого и быть не может, потому что мы были вынуждены воспитывать тебя в ужасных условиях.

Я всегда сожалела, когда давала матушке повод укорять отца. В тот день мы сидели за круглым обеденным столом в красивой комнате. Дауэр был сооружен позже, чем Оуклэнд Холл, а в 1696 году к нему еще сделали пристройку. Над крыльцом висела табличка, сообщающая об этом. Дауэр всегда казался мне красивым строением, хотя по сравнению с Холлом был маловат. Выстроенный из кирпича, с черепичной крышей и разноцветными витражами, он имел особое очарование. Столовая казалась очень уютной, а из огромных окон открывался вид на лужайку – гордость бедняги Джармэна.

Мы сидели за шикарным столом из махагонового дерева с резными ножками, когда-то украшавшим Оуклэнд Холл.

– Нам удалось кое-что спасти, – постоянно повторяла мама, – но всю мебель из Оуклэнда перетащить невозможно. Пришлось ее оставить.

Она говорила так, будто принесла невосполнимую жертву. Не сомневаюсь, что мистер Хенникер отлично заплатил за все.

Отец сидел во главе стола и почти ничего не говорил. Мать расположилась напротив, не спуская глаз с Мэдди, которая прислуживала во время еды в дополнение к остальным своим обязанностям. Думаю, маму это расстраивало больше, чем бывшую няню. Справа от хозяйки дома находился Ксавьер. Мириам садилась рядом с отцом, а потом я.

Брат что-то говорил о летних ветрах, нанесших урон посевам, и о том, насколько необходим дождь.

Эти разговоры повторялись каждый год, но урожай благополучно собирали, потом украшали собор пшеницей в честь того, что опять свершилось Божье чудо.

– Когда я думаю о земле, которой мы когда-то владели… – вздохнула матушка.

При этом знаке отец прочистил горло и сказал, что по сравнению с прошлым годом дожди идут совсем редко.

– Тогда случилось несчастье, – не унимался он. – Все зерновые в Ярроулэнде оказались под водой.

Батюшка допустил ошибку, упомянув о ферме, принадлежащей Доннигхэмам, что напомнило маме о леди Кларе.

– Никакие несчастья Доннигхэмов не коснутся, – заявила мама, – они сохранили свое состояние.

– Согласен, – кивнул папа, явно сожалея о том, что вообще открыл рот.

Мне стало жаль его, и, чтобы поменять тему разговора, я вдруг выпалила:

– Кто такая Джессика Клейверинг?

Все мгновенно замолчали. Мэдди застыла у комода с блюдом в руках. Родственники ошарашенно смотрели на меня, а матушка даже слегка покраснела.

– Что ты имеешь в виду, Джессика? – нетерпеливо спросила она, стараясь скрыть замешательство.

– Это шутка? – поинтересовалась Мириам, скривив тонкие губы.

– Мы все знаем, кто ты такая.

– Меня зовут Опал-Джессика, но интересно, почему первое имя никогда не используется?

Матушка вздохнула с облегчением.

– Оно не очень подходящее.

– Тогда почему вы назвали меня так? – добивалась я.