Удивительный мир птиц - читать онлайн книгу. Автор: Тим Беркхед cтр.№ 55

Как же осуществляется этот процесс – «правый глаз / левое полушарие мозга»? Может быть, правый глаз просто более чувствителен к свету? Выясняя это, Вилчко провели еще один опыт, снабдив своих зарянок аналогом контактных линз. Обе «линзы» пропускали одинаковое количество света, но одна была матированной, через нее мир виделся расплывчатым, а другая – прозрачной. Результаты вновь оказались поразительными. Эффект «правый глаз / левое полушарие мозга» сохранился, но, когда зарянки видели мир только правым глазом через матированную линзу, они не могли ориентироваться. С прозрачной линзой на правом глазу они ориентировались так же точно, как прежде.

Это означает, что решающую роль играет не столько сам свет, сколько четкость изображения. По-видимому, способность зарянки видеть контуры и очертания ландшафта обеспечивает соответствующий сигнал для восприятия магнитного поля. Удивительно! Как сказал один из моих коллег, «такое нарочно не придумаешь».

А как же вписывается в теорию вызванной зрительным сигналом химической реакции гипотеза с магнетитом, о которой я упоминал ранее? По-видимому, это не альтернативные, а скорее обособленные процессы, которые, возможно, действуют слаженно в организме одного и того же животного: химический механизм в глазу обеспечивает компас, а магнетитные рецепторы в клюве – карту. Может быть, компас определяет направление магнитного поля, а карта – силу или напряженность того же магнитного поля, и путем объединения информации обоих типов птица находит дорогу домой, будь то через лишенный явных ориентиров океан или через протяженный материк ^[289].

Исключительным выглядит сам факт, что магнитное чувство у птиц некогда считалось несуществующим и что открытия, связанные с чувствами у птиц, до сих пор продолжаются. Именно такие открытия, как эти, преображают науку.

Приветственный ритуал пары северных олушей: что чувствуют партнеры, встретившись после разлуки?

Резольют на острове Корнуоллис в канадском Нунавуте – глубинка, каких на свете очень мало. Почти все, кто проводит исследования в высокоширотных арктических районах Канады, добираются туда сначала реактивным самолетом, а потом, уже до конечного пункта назначения, – легким самолетом или вертолетом. Реактивный лайнер снижается, и я вижу по обе стороны взлетной полосы то, что осталось от самолетов, взлет или приземление которых оказались неудачными. Мое стрессовое знакомство с Арктикой состоялось. Но худшее ждет впереди. Меня постигает разочарование при виде бесконечно далекого от моих представлений о Крайнем Севере пустынного и грязного ландшафта, вездесущей вони авиационного топлива и главное – от беспечности, с которой местные иннуиты тренируют меткость, стреляя в птиц.

Мое прибытие в середине июня совпадает с весенней распутицей, и в первый же день я замечаю пару черных казарок у замерзшего пруда – темные силуэты на фоне льда, ждущие, когда снег растает и им представится возможность обзавестись потомством. На следующий день, вновь проезжая мимо того же замерзшего пруда, я расстраиваюсь: одну из казарок застрелили. Рядом с ее безжизненным телом стоит вторая казарка, партнер погибшей. Спустя неделю я снова оказываюсь у того же пруда и вижу, что две птицы, живая и мертвая, по-прежнему там. Это день моего отъезда из Резольюта, так что я не знаю, сколько еще живая птица продолжала бдения над трупом партнера.

Что это за узы, связывающие две особи в жизни и в смерти, – эмоциональная привязанность или просто автоматическая реакция таких птиц, как казарки, запрограммированных всегда держаться рядом с партнером?

Чарльз Дарвин не сомневался, что такие животные, как птицы и млекопитающие, способны испытывать эмоции. В труде «Выражение эмоций у человека и животных» (1872) он перечисляет шесть универсальных эмоций – страх, гнев, отвращение, удивление, грусть и радость, к которым позднее добавляет ревность, сочувствие, раскаяние, гордость и т. п. Дарвин удачно представил эмоции в виде континуума от приятных до неприятных. В книге Дарвина говорится главным образом о людях, и в частности о его детях, выражения лиц которых он подробно изучал. Во многом Дарвин разобрался также благодаря своей собаке – как известно всем владельцам собак, чувства этих животных весьма очевидны.

Подобно некоторым его предшественникам, Дарвин считал вокализацию птиц выражением их эмоций. Звуки, которые птицы издают при разных обстоятельствах, имеют характеристики, благодаря которым их легко распознать: хриплый крик говорит об агрессии, с негромкими мягкими возгласами обращаются к партнеру, жалобный плач означает, что птицу схватил хищник, поэтому нам легко приписать птицам человеческие чувства. В том же духе, поскольку нам нравится пение птиц, давно уже принято считать, что птицы относятся к нему так же, следовательно, поют ради удовольствия – своего собственного или партнера ^[291]. С одной стороны, это целиком и полностью антропоморфизм. С другой стороны, поскольку у нас с птицами имеются общие предки и многие сенсорные модальности, вполне возможно, что и эмоциональность у нас общая.

Эмоции часто зашкаливают при общении птиц с их потомством. Птицы-родители заботятся о своих птенцах, кормят их, чистят им перышки, убирают их испражнения, защищают от хищников. Когда взрослая птица, гнездящаяся на земле, например ржанка или куропатка, уводит от гнезда хищников, притворяясь раненой, мы видим наглядный пример родительской защиты. При приближении лисы или человека взрослая птица волочит одно крыло по земле, делая вид, что она ранена, и уводит хищника прочь от беспомощных птенцов. Некогда считавшееся знаком родительской преданности и мудрости, это отвлекающее поведение теперь называют инстинктивным и лишенным какой бы то ни было эмоциональной составляющей; утверждают, что оно вызвано просто противоречивыми стремлениями: потребностью оставаться с потомством и улизнуть от хищника ^[292].

Тем не менее то, как птицы-родители защищают потомство и как цыплята и утята следуют за матерью и бросаются к ней в минуты опасности, зачастую выглядит так, словно их связывают эмоциональные узы. Несомненно, это и есть узы, но эмоциональные ли они – неясно. Они возникают главным образом в результате импринтинга: птенец видит свою мать сразу же, едва вылупившись из яйца. Однако когда птенцы вылупляются из яиц в инкубаторе, импринтинг вызывает у них то, что они видят первым, – что угодно, в том числе неодушевленные объекты, например ботинок или футбольный мяч. В таких случаях мы истолковываем их поведение совершенно иначе и задаемся вопросом, как могут птенцы вести себя настолько глупо – неужели и вправду можно испытывать эмоциональную привязанность к ботинку или мячу? Но это якобы «глупое» поведение имеет вполне логичное объяснение.