Русалка и миссис Хэнкок - читать онлайн книгу. Автор: Имоджен Гермес Гауэр cтр.№ 34

– Не утруждайтесь, – шипит она, вся взъерошенная, как кошка, упавшая с забора.

– Прошу прощения, – спохватывается мистер Хэнкок, запоздало кидаясь ей на помощь.

Но она – в своих широких тяжелых юбках и жестком корсете, стесняющем движения, – беспомощно барахтается на полу и встать никак не может. Молодые мужчины стоят полукругом и, едва сдерживая смех, наблюдают, как она неуклюже ворочается и елозит ногами, а несчастный торговец, весь в поту, тянет ее за руку.

Через минуту-другую лейтенант снова вмешивается: «Нет, позвольте мне все-таки…» Он берет Анжелику за один локоть, мистер Хэнкок покрепче ухватывается за другой, и они одним плавным рывком поднимают ее на ноги.

– В добрый путь! – восклицает один из мужчин.

– Надо за это выпить! – говорит другой, и они удаляются прочь с громкими криками «ура!».

– Вы ушиблись? – спрашивает мистер Хэнкок, но Анжелика лишь яростно сверкает глазами, отряхивая юбку и взбивая волосы.

– Да закройте же дверь, бога ради! – резко произносит она. – Довольно уже всем на меня пялиться.

– Мне остаться или уйти? – осмеливается спросить он, но она слишком занята приведением себя в порядок, чтобы ответить.

– Кто их вообще пригласил, эту ужасную матросню? – раздраженно ворчит Анжелика. – Десять лет назад в этом заведении подобные вульгарные попойки не допускались ни при каких обстоятельствах. Теперь общество здесь совсем не такое, как раньше…

Тут она бросает на торговца столь злобный взгляд, что ответ на вопрос «остаться или уйти?» становится совершенно очевиден. С другой стороны, мистеру Хэнкоку страшно оказаться в людном зале одному, без сопровождения. После недолгого колебания он решает, что лучше все-таки попытать счастья с рассерженной женщиной, чем с надменной толпой, и закрывает дверь изнутри, даже запирает на щеколду. Они с Анжеликой остаются наедине в гроте русалки.

На самом деле здесь все устроено просто замечательно. Миссис Чаппел каким-то образом ухитрилась доставить сюда целый набор огромных аквариумов с позолоченным каркасом, полных зеленой воды и перламутровых рыбок. Все свечи накрыты синими и зелеными колпаками, отчего слабый свет, разлитый в воздухе, создает странное впечатление подводной прохлады. Стены задрапированы шелковой тканью и увешаны жемчужными нитями. Сама русалка установлена на постаменте, в окружении красных и белых коралловых веток, а трепещущий свет свечей порождает иллюзию движения: кораллы будто бы колеблются, русалка будто бы извивается. Где-то в глубине комнаты журчит фонтанчик.

И еще здесь звучит пение.

Мистер Хэнкок не видит в комнате девушек, но их высокие нежные голоса сплетаются вокруг него в мелодии без слов, как если бы обольстительные сирены пытались завлечь его на свои берега. Шум вечеринки тает и бесследно растворяется в дивных звуках.

– О! – говорит Анжелика. Она уже совладала с собой и теперь смотрит на маленькую скрюченную русалку. – Так вот, значит, какие они. – Очертания ее фигуры чуть расплываются в зыбкой полутьме.

Поймав на себе зачарованный взгляд мистера Хэнкока, она улыбается как ни в чем не бывало и спрашивает:

– Вам нравится?

– Да, – отвечает мистер Хэнкок, и Анжелика подходит к нему, шелестя шелками.

– Пойдемте, я хочу рассмотреть поближе. – Она берет его за руку и ведет к постаменту.

Мистер Хэнкок принимает серьезный и заинтересованный вид, но он разглядывал русалку слишком часто, чтобы вдруг обнаружить в ней что-то новое, и на самом деле таращится на нее невидящими глазами. Сейчас, когда Анжелика стоит совсем рядом, а потом придвигается еще ближе, он не может думать ни о чем другом, кроме как о ней. Каждый нерв в его пальцах горит и трепещет от ее ласковых прикосновений. Она слегка прижимается к нему плечом, и от тепла ее тела, от ощущения ее кожи у него голова идет кругом. Мелодия плавно повышается, и мистер Хэнкок думает: «То не русалки поют, а ангелы». Анжелика поднимает к нему лицо, очень серьезное и такое прелестное, что у него возникает желание прильнуть губами к крохотной морщинке между бровями. Но он не шевелится. Губы ее приоткрыты, глаза напряженно ловят его взгляд.

Мистеру Хэнкоку, взволнованному до умопомрачения, начинает казаться, что сейчас у него лопнет сердце, а в следующий миг Анжелика чуть поводит плечами, и корсет у нее немного сползает вниз. Либо она очень искушена в подобных приемах, либо в ее одежде есть какое-то хитроумное приспособление, которого нет у других женщин: она проделывает это одним быстрым движением, неотрывно глядя прямо в глаза мистеру Хэнкоку. Анжелика обнажает всего лишь еще дюйм своего тела, но ее груди, освобожденные от корсета, туго выпирают из декольте, украшенного синелевыми цветами. По комнате растекается душистый запах ванили и роз и еще какой-то благоуханный аромат – должно быть, ее собственный, решает мистер Хэнкок: что-то похожее на терпкий цветочный аромат, источаемый спелыми фруктами – сливами или персиками; напоенный солнцем аромат, своего рода обещание. Груди у нее без малейшего намека на рыхлость: налитые, белые, с двумя или тремя серебристыми полосками растяжек на них, едва заметно подрагивающими в такт сердцебиению.

Анжелика берет руку мистера Хэнкока и кладет себе на грудь.

– Вот так, – шепчет она.

Ощутив под ладонью голую кожу, он на минуту теряет всякое соображение. Подпертые корсетом груди чуть влажны от пота и упруго подаются у него под пальцами. Будь мистер Хэнкок посмелее, он бы огладил их, сжал, помял, наполнил ладони их тяжестью, но бедняга просто-напросто окаменел.

Он стоит столбом, точно мальчишка, пойманный на чем-то запретном, и не находит в себе сил отстраниться от Анжелики. Она мягкая, как… с чем бы сравнить? Мягкая не как бархат, или шелк, или овечья шерсть. А как человеческая плоть, вот и все: светлая теплая кожа, покрывающая нежный женский жирок, под которым сокрыты сухожилия и мышцы, горячая кровь и стучащее сердце.

– О господи… – выдыхает мистер Хэнкок, и поющие девичьи голоса вздрагивают, словно от подавленного смеха.

В зеленом текучем свете Анжелика смотрит на него со странным выражением: то ли лукавство, то ли обожание.

– Я хочу, чтобы вы меня… – шепчет она, и мистер Хэнкок наконец стряхивает оцепенение.

Они еще немного стоят, тесно обнявшись. Волосы Анжелики колышатся в потоках теплого воздуха от свечей, щекоча лица обоим. Русалка зловеще горбится под стеклянным колпаком, но им двоим нет до нее дела.

– Но ночь… еще только… начинается, – воркует Анжелика, покрывая лицо мистера Хэнкока мелкими влажными поцелуями. Поцелуи крепкие и нежные, как ее губы: при каждом он явственно ощущает круто изогнутую дугу верхней губы. – Мы слишком надолго заперлись здесь вдвоем: вон, люди колотят в дверь, чтобы мы не задерживали очередь. – Она берет его за руку. – Давайте вернемся в салон, вы не против?

Мистер Хэнкок хочет снова привлечь к себе Анжелику: кладет руки ей на талию, а потом, не удержавшись, скользит ладонями по спине и бедрам, по плечам и грудям. Есть в теле этой женщины – в его пропорциях, формах, плавных изгибах – что-то настолько притягательное, что мистеру Хэнкоку кажется, он мог бы ласкать и гладить его сутки напролет, не испытывая пресыщения.