Русалка и миссис Хэнкок - читать онлайн книгу. Автор: Имоджен Гермес Гауэр cтр.№ 120

– Что с вами, а? – сурово вопрошает миссис Чаппел, указуя вилкой на своих воспитанниц. – Разве дело так драться?

– Кусались, визжали, швырялись стульями… – вставляет мистер Тривитик.

– Да, но не особо усердствовали. Двадцать лет назад они бы уже давно разорвали ваших молодцев на куски. Слишком вы добренькие, – обращается настоятельница к девушкам.

– Люси Флетчер скалкой проломила череп джентльмену, – с удовольствием вспоминает мистер Тривитик, и миссис Чаппел трясется в кресле, выражая свое одобрение булькающими хрипами и свистами.

– В жизни не забуду! А ночь, когда девушки миссис Скотт подожгли все заведение, чтобы оно никому не досталось! – Она поспешно взглядывает на своих подопечных. – Разумеется, прибегать к такого рода мерам я не советую.

– Нынешние молодые дамы на такое не способны, – соглашается мистер Тривитик. – Нет в них той силы духа.

– В этом виноваты мужчины. Им теперь подавай хорошие манеры. Утонченность. Как бы я содержала когорту бешеных амазонок, если бы мне никто за них не платил?

– Да, сейчас плохое время для проституции. Совсем не то, что в нашей молодости.

– Что было, того не вернешь, – вздыхает миссис Чаппел. – Однако я уже отняла у вас довольно времени. Полагаю, вы хотите выполнить свою работу. – Она протягивает вперед руки, и мистер Тривитик осторожно надевает на нее наручники, но зажимает не сильно, стараясь по возможности меньше стеснить движения задержанной.

– Не слишком туго? Нет? Не давят?

– Вполне удобно, премного вам признательна. А ну-ка, голубушки, помогите мне.

Одна из стайки девушек в белом нагибается и осторожно снимает со скамейки больную ногу настоятельницы, другая подходит к креслу и подхватывает под локоть. Мистер Тривитик подставляет ей руку, и миссис Чаппел, схватившись за нее обеими своими, с трудом поднимается на ноги, пуча глаза и багровея от усилий.

– Он вас забирает? – испуганно пищит Китти.

– О, не бойся. Джентльмен просто выполняет свои служебные обязанности, а когда правосудие свершится, нас надолго оставят в покое. Проклятье! Терпеть не могу ваши чертовы суды, где вечно собирается толпа зевак, чтобы поглазеть на тебя, швыряясь апельсиновыми корками и сочиняя мерзкие песенки. Если бы я мечтала развлекать народ, я бы выступала на театральных подмостках. Так. Раз уж мне предстоит стать средоточием всеобщего внимания, мне понадобятся румяна. Китти, принеси их.

– Что-нибудь для вашего удобства? – спрашивает мистер Тривитик. – Неизвестно, насколько все затянется.

– Да, конечно. Еще мою подушку, Китти, и пилюли, и книгу. Вот умница. – Миссис Чаппел сжимает руку девочки своей пухлой лапкой, закованной в наручник. – Меня сегодня же отпустят, не сомневайся.

Выводя настоятельницу из комнаты, мистер Тривитик говорит:

– Очень жаль, Бет, что дело дошло до этого. Надеюсь, вас не задержат надолго.

– Ай, да я выйду – оглянуться не успеете, – беззаботно отвечает миссис Чаппел. – И я рада, что именно вас прислали за мной. Мы с вами давно не виделись. Расскажите-ка, как поживает миссис Тривитик?

* * *

Меня перевезли сюда из дальнего далека. Глухой монотонный стук по-прежнему доносится отовсюду вокруг, но где-то над поверхностью воды бормочет и шевелится какая-то животная жизнь. Мне плохо, мне тесно здесь, в этом яйце; мне безумно хочется раскинуть руки, и резко вытянуться, и броситься вперед – ах!.. Я вся напрягаюсь – и прислушиваюсь. Я вся замираю. Я медленно переворачиваюсь, чтобы лучше воспринимать вибрации голосов и движений, приходящие извне.

Там, снаружи, трепещут, пульсируют души. Я взываю к ним, не ведая, слышат ли они меня: сюда, сюда! Вновь прикоснитесь ко мне своими голосами. Густое, горячечное ощущение чужой жизни: я хочу впитать в себя всю ее без остатка. Переполниться чувствами, которые нарастали бы во мне, распирая грудь и побуждая меня метаться в тесном узилище: восторг, ревность, судороги любви. Одно лишь единственное чувство знакомо мне по прежним моим дням, когда в морской глубине я сталкивалась с явлениями, давно известными и доступными пониманию. Всякий утопленник в плавном своем погружении в пучину выдыхал огромные пузыри горя и гнева, которые устремлялись к поверхности; и нас пробирала невольная дрожь, когда они проплывали мимо.

Стук одного сердца особенно привлекает мое внимание. Оно совсем юное (я знаю такие) и исполнено боязливого любопытства, как темноокие оленята, на нетвердых ножках входящие в ручьи. Кипучая душа, которая вольно расправила бы крылья, кабы не связывающие ее путы. Мне нравится этот милый юный голос, сладкий, как парное молоко.

«Сюда! – зову я. – Сюда! Ближе, ближе!»

– Позорный столб! – ошеломленно повторяет миссис Чаппел, цепляясь за руку мистера Тривитика. – Поверить не могу… просто не могу поверить! Чем я заслужила такое?

Констебль трясет головой:

– Самое обычное наказание, Бет.

– Да, для некоторых! Леди как-ее-там, со своим игорным притоном… она обошлась без позорного столба! Она слишком хороша для него – а я, значит, в самый раз?

– Судьи в наше время… никакого здравого смысла, Бет.

– И они гораздо моложе, чем были раньше! Вы заметили? – Миссис Чаппел трясет головой, мучительно медленно спускаясь по лестнице со своим провожатым. – Почему они не ограничились штрафом?

– Решили сделать из вас показательный пример. В назидание другим. Вы должны признать: настал ваш черед. Я сделал для вас все, что в моих силах, и постарался ускорить процедуру. Если мы сейчас поторопимся, там не успеет собраться толпа. А потом вы сможете спокойно отправиться на свой прием.

– Можно подумать, у меня останется такое желание! – У подножия лестницы миссис Чаппел вынуждена остановиться, чтобы перевести дух. – Стыд и позор! – наконец хрипит она. – Выставлять на посмешище старую женщину! Глумиться над ней! – Она позволяет подвести себя к казенному экипажу и задышливым голосом продолжает, пока мистер Тривитик со своими людьми ее подсаживает. – Да уж, чернь такое любит… забрасывать комьями грязи бедную старуху, прикованную цепями. Что скажут мои девочки? Это разобьет им сердце!

– Ну, возможно, все будет не так уж и плохо, – говорит Тривитик, усаживаясь с ней рядом. – Заранее ведь ничего не известно. Может, толпа проявит милосердие.

Миссис Чаппел кривит губы:

– Да какое в наше время милосердие! Они гнусный сброд, нынешнее поколение. Вон, посмотрите на Америку. В глубине души все мы звери, говорят они. Ну, похоже, часть людей просто перестала скрывать свою сущность.

– Не волнуйтесь. Сохраняйте достоинство. Отстоите там сколько положено – и все закончится.

Дверцы экипажа закрываются, и он трогается с места. Ход у него не такой плавный, как у карет и колясок, к которым привыкла миссис Чаппел, и она трясется и раскачивается на сиденье, морщась от разнообразных болезненных ощущений. Ее маленькие руки ухватываются за обшлаг мистера Тривитика.