Югославская трагедия  - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 32

Хорватия — единственный союзник Боснии. Но босняки чувствовали себя неуютно с таким другом. Хорватия даже не старалась скрыть свои территориальные притязания.

Когда хорватские войска выбивали сербов из какого-то боснийского города, то они не пускали мусульман в город. Но бои с мусульманами закончились для малочисленных хорватов плачевно. Хорваты потерпели поражение, потеряв наиболее развитые территории на севере и в центральной части республики, где жили две трети всего хорватского населения Боснии и Герцеговины. Неудачливого молодого генерала Тихомира Блажкича принесли в жертву. Он, одним из первых, оказался на скамье подсудимых в Гааге.

Президент Хорватии Франьо Туджман и президент Сербии Слободан Милошевич считали Боснию искусственным государством, созданным Габсбургами только для того, чтобы поддерживать вражду между сербами и хорватами. Оба президента не просто надеялись увеличить свои республики за счет территории Боснии и Герцеговины. Они еще не хотели, чтобы рядом с ними появилось исламское государство. И хорватские, и сербские политики исходили из того, что Босния — это троянский конь мусульманского мира, что исламисты, используя Боснию как плацдарм, намерены завоевать Европу. Оба президента говорили об исламской угрозе в одних и тех же словах.

Президент Боснии и Герцеговины Алия Изетбегович как-то признался, что выбор между Милошевичем и Туджманом можно сравнить с выбором между лейкемией и опухолью мозга. Тем не менее, Туджман и Изетбегович делали вид, что они — союзники в борьбе против сербов. Босняки, боснийские мусульмане, торопились захватить как можно больше территории. Они надеялись этим показать, что они существуют как нация и что они имеют право на свое государство.

Единая Босния сохранилась лишь благодаря энергии ее президента Алии Изетбеговича. Он не хотел, чтобы управляемая им страна уменьшилась вдвое, и категорически возражал против раздела республики по этническому принципу.

А на основную часть Боснии претендовали сербы, во главе которых стоял Радован Караджич. Этого жестокого и амбициозного человека одни считают преступником, другие — героем. Караджич хотел, чтобы окружающие считали его выдающимся врачом, великим поэтом, потрясающим любовником и мудрым государственным деятелем.

Поэт и психиатр, лауреат Шолоховской премии (ее присудил Союз писателей России за «вклад в литературу и дружбу славянских народов»), Радован Караджич родился в маленькой Черногории. Юный Радован носил длинные волосы и сочинял стихи. Он поступил в медицинский институт в Сараево и женился на девушке из богатой семьи. Приятели решили, что он женился из-за квартиры и денег. В шестидесятые годы Караджич проводил время в богемной среде, где спорили о литературе и искусстве до ночи.

В молодые годы Радован Караджич гордился тем, что он родом из республики Черногория, и считал, что черногорцы — это сербы наивысшей пробы. Говорят, что пациенты ценили его как хорошего врача-психиатра. Друзья уверяют, что Караджич всегда был очень вежливым, спокойным, склонным к компромиссам и согласию.

В начале восьмидесятых Караджич стал врачом популярной футбольной команды в Сараево и должен был поднимать боевой дух спортсменов. Караджич жаловался, что у него ничего не получается, потому что Сараево — чужой для него город. Одному игроку он стал внушать, что как серб тот обязан играть за белградскую команду. В те времена эти разговоры казались странными.

Караджич и сам отправился в Белград, чтобы поработать с командой «Звезда», но тоже не добился успеха. Он вернулся в Сараево и стал работать в больнице. Вместе с Момчило Краишником, будущим главой парламента Сербской республики, они основали строительную фирму в Пале. Фирма лопнула. Караджич провел одиннадцать месяцев в тюрьме по обвинению в подделке документов. Караджич считал, что его посадили только по одной причине: он — серб.

Выйдя из тюрьмы, Караджич увлекся карточной игрой и ночи напролет просиживал в казино. Когда Югославия начала рассыпаться, азартный Караджич двинулся в политику. Он стал лидером «Сербской демократической партии» и возглавил сербов, которые не хотели жить в независимой Боснии.

— Объединение с Сербией — это наше право, подобно тому, как птица имеет право летать, а цветок — благоухать, — заявил Караджич в присущей ему цветистой форме.

На территории непризнанной Сербской республики жили примерно полтора миллиона человек. Столицей сделали Пале, пригород Сараево, отделенный от основной части города горой. В республике был парламент из восьмидесяти депутатов — это сербы, избранные депутатами парламента еще единой Боснии и Герцеговины в 1990 году. Они в свою очередь избрали Радована Караджича президентом. У него были два вице-президента, чьи обязанности были ограничены чисто представительскими функциями. В Пале разместилось восемнадцать министерств.

В Сербской республике имел хождение югославский динар. На практике это означало, что Белград финансировал непризнанную республику. Была своя ежедневная газета «Сербский голос», радио, телевидение, полиция, суд и прокуратура. Был введен внутренний паспорт гражданина Сербской республики. Для поездок за границу боснийские сербы пользовались паспортами Югославии.

Представитель непризнанной республики Тодор Дутина разместился в югославском посольстве в Москве. Тогда это было полупустое здание, где из-за санкций осталось всего несколько дипломатов. В посольстве на все лады кляли российскую дипломатию, Ватикан, американцев и со значением говорили о славянском единстве.

Считается, что Караджич в первые годы был абсолютной марионеткой в руках Слободана Милошевича и во всем слушался сербского президента. Это неверно. Популярный Караджич всегда воспринимался как опасный политический соперник, которого надо держать подальше от Белграда. Позже между ними вообще произошел разрыв. Милошевич вступил в переговоры с Западом, чтобы снять эмбарго на торгово-экономические отношения с Сербией. Но Караджич продолжал воевать и стал в глазах сербов настоящим героем.

В парламенте своей непризнанной Сербской республике в боснийском городе Пале Радован Караджич говорил:

— Шестьсот лет длятся страдания разделенного сербского народа — слышатся стенания частей, отделенных от целого, и тоскует целое по своим отделенным частям, как тоскуют сироты по матери и как тоскует мать по утерянным детям. Шестьсот лет сербы живут воспоминаниями о былой славе и утерянном величии. Бездушный, псевдохристианский Запад хотел, чтобы мы исчезли, отказались от самих себя. Мы оказались и под мощным напором агрессивного исламского Востока, непримиримого к православию. В свое время Запад передал Боснию и Герцеговину — исконно сербские земли — Австро-Венгрии. Сегодня Запад поступил с сербами точно так же. Но теперь это уже не те сербы, которых можно поработить. Это новые сербы, пережившие геноцид и утрату единства. Это сербы, которые больше не хотят быть аморфной боснийской массой. Это народ, который свои национальные и государственные интересы материализовал в территориальных устремлениях — сначала автономия, потом свое государство. Сербия — это мировое чудо. Сербия — это образец для всех стран и наций. Сербия — это творение Господа. Это скала, о которую разбиваются империи и мировые порядки. Сербия — это нечто великое. Ее величие измеряется ненавистью ее врагов…