– Я полагал, мы должны составить план и выполнять его?
– События развиваются быстро, – сказал Логан, – и нужно мыслить на ходу, чтобы заранее составленный план не встал на пути к цели.
Совет показался мне дельным.
– Спасибо, – сказал я.
– Всегда пожалуйста, – ответил Логан, – да, и поменьше крахмаль мои сорочки – а то у меня такое ощущение, будто я надел картон.
Токката наведалась еще раз, когда мы уже вернулись в управление, и Логан почти целый час говорил с ней наедине у себя в кабинете. Насколько я понял, Токката просила Логана помочь ей в одном деле, однако в преддверии Зимы Консулы не покидают свой сектор – судя по всему, таковы требования. И еще, похоже, тут была замешана какая-то женщина по имени Аврора, которая, как показало быстрое расследование, возглавляла службу безопасности «Гибер-теха» в Двенадцатом секторе. Насколько я понял из услышанных обрывков разговора Логана с Токкатой, они оба ее терпеть не могли. Я спросил об Авроре у Вице-консула Прейса, и тот предупредил меня «держаться подальше от всех троих – одни неприятности».
На следующий день мы помогали Санитарам отлавливать Эдвардов и Джейн.
– Мне это занятие никогда не нравилось, – заметил Логан.
На самом деле, насколько я мог видеть, это занятие не нравилось никому – за исключением самих Санитаров, которым наконец предстояло заняться Зимой тем, к чему они готовились все Лето. После того как ограниченная работопригодность Преобразованных, психологически неспособных впасть в зимнюю спячку, закончится, их разделают, как только реципиенты полностью заснут. Если лунатики были непредусмотренными последствиями «морфенокса», то бесплатный физический труд и возможности трансплантации органов можно было считать непредусмотренными последствиями непредусмотренных последствий. Скрининг проводился на протяжении всего Лета, и у каждого Эдварда и Джейн на различных органах уже были клейма с именами предполагаемых реципиентов. Нога, лицо, пальцы, внутренние органы – пересадить можно было практически всё. Состояние зимней спячки особенно благоприятствовало приживлению пересаженных органов
[29].
– Вечно не хватает, да? – заметил один из санитаров, сверившись со списком и пересчитав человек тридцать, собранных нами на рабочих местах.
Эдварды и Джейн тупо стояли, покачиваясь из стороны в сторону. Наконец их загрузили в огромный грузовик и увезли.
– Почему-то это кажется мне неправильным, – сказал я, возможно, чересчур громко.
Консул Томас меня услышала.
– Ты не будешь жаловаться, когда отморозишь себе что-нибудь и захочешь это заменить, – сказала она, похлопав себя по руке, которая, как я заметил, была гораздо более светлой, чем остальное ее тело. – А рано или поздно такое непременно случится. Ты не станешь единым целым с Зимой до тех пор, пока она у тебя чего-нибудь не отнимет.
На четвертый день перед Засыпанием местная полиция официально передала нам свои полномочия. В церемонии приняли участие мэр, начальник полиции и большой имбирный пряник в виде символической снежинки. Меня там не было; кто-то должен был остаться в управлении, чтобы отвечать на звонки и доглаживать форменную одежду.
Через два дня после этого в «Берил Кук»
[30] едва не расплавился атомный реактор. И вот тут миссис Тиффен снова возвращается в мое повествование.
Оливер Тиффен сгорает на работе
«…«Чугунки» заменялись раз в тридцать лет, независимо от того, исчерпан ли их ресурс, неизменно в начале Лета. Устраивались закрытые зоны, работы выполнялись бригадами рабочих, выбранных по жребию из группы тех, кто старше шестидесяти. Поскольку средняя продолжительность жизни составляла шестьдесят четыре года, долгосрочные последствия радиационного заражения оказывались минимальными. Экстренной остановкой реактора, что было крайне опасно, занималась своя собственная команда: «Спасатели»…»
«Семнадцать Зим», Зимний консул Ланс Джонс
На рассвете мы направились через весь город. Чистые гусеницы Снегохода вгрызались в свежевыпавший снег, небо было свинцово-черным. Только тоненькие струйки пара, поднимающиеся над многочисленными Дормиториумами, намекали на то, что мы находимся в городе с полумиллионным населением.
Несмотря на то что до официального начала Зимы оставалось еще два дня, все затаились по домам, и те, кто еще не заснул, завершали подготовительные ритуалы перед зимней спячкой. Особенно популярными были занятия йогой и григорианские хоралы; йо-йо, танго, мурлыканье себе под нос, карты и акварели получали распространение и исчезали со сцены в зависимости от прихотей моды. Но для большинства подготовка заключалась просто в замедлении деятельности и сознательном избегании любого возбуждения. Это было успокоение, расслабление душой и телом.
Для того чтобы помочь первоначальному погружению в сон и облегчить повторное засыпание в случае случайного пробуждения, по кабельным сетям на протяжении всей Зимы непрерывно крутили «Бонанца»
[31]. Жители с Синдромом непреднамеренного пробуждения оставляли у изножья кровати включенный телевизор с приглушенным звуком.
– Нудный он только оттого, что его повторяют без конца, – объяснил Логан, когда мы обсуждали методы, позволяющие тем, кто случайно проснулся, легче заснуть, – а знакомые наизусть персонажи и ситуации способствуют по большей части трансцендентному блужданию сознания.
Никто точно не мог сказать, почему именно «Золотое дно» было выбрано телевидением для Зимы, однако чем больше люди смотрели сериал, тем лучше тот справлялся со своей задачей. Ну а уж если перипетии семейства Картрайтов не срабатывали, всегда можно было посмотреть повтор «Перекрестка»
[32] или отправиться в долгожданное забвение старым проверенным путем: «Одиссей», «Моби Дик» или «Война и мир».
Я остановил Снегоход перед Дормиториумом «Берил Кук», самым большим из двадцати семи Ночлежек
[33] на побережье Пенарта. Убедившись в том, что датчик давления сжатого воздуха находится в зеленой зоне, чтобы можно было обеспечить легкий запуск, я заглушил двигатель и выбрался через заднюю дверь. Выпавший недавно снег частично растаял на утреннем солнце, затем снова замерз и хрустел под ногами, словно рисовые хлопья.