Ночь в музее
«…Министру культуры пришлось пригрозить перерезать себе горло на ступенях Здания парламента, и лишь после этого был принят Закон о возвращении на места археологических артефактов. Вкратце – благодаря закону реликвии, собранные в крупных коллекциях, смогли вернуться в тот район, деревню или село, где они были обнаружены. По сути дела, это была локализация в лучшем своем проявлении…»
Журнал «Музеи Альбиона», номер за ноябрь 1973 года
– Какому полоумному придурку вздумалось выходить на улицу в такую погоду?
Это был Хьюго Фулнэп. Он смотрел на меня с тем самым выражением, какое бывает на лице у человека, которому неоднократно твердили не играть со спичками и легковоспламеняющимися жидкостями и который только что себя поджег. Фулнэп был без шокового костюма – вероятно, потому что вторжение злоумышленников во время бурана было маловероятно, – и разглядывал меня с завороженным любопытством. Мы находились в выложенном белой плиткой теплом помещении, предположительно в музее, хотя, судя по последним сохранившимся у меня воспоминаниям, я не добрался даже до чугунных ворот. Полностью раздетый, я лежал в ванне, наполненной горячей водой.
– Вот этому полоумному придурку, – сказал я, тыча пальцем себе в грудь.
– Оказался там, где тебе было неуютно?
Фулнэп указал на мое тело, покрытое ссадинами, царапинами и следами от укусов, полученными тогда, когда я едва не стал обедом для лунатиков. На светлой зимней шерсти отчетливо проступали пятна йода, превращавшие меня в багрового далматинца. Я указал на след от укуса у себя на лице.
– Видишь?
– Да.
– Кармен Миранда.
– Значит, вот каким образом она сейчас раздает автографы?
– В каком-то смысле. Она была в «Геральде Камбрийском».
– А, – сказал Фулнэп. – И как там, холодно? Все пусто и заколочено?
– Нет, – помолчав, сказал я, – нет.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга.
– Как пальцы на ногах? – наконец спросил Фулнэп, и я с тревогой посмотрел на свои ступни.
Пальцы на ногах приобрели вид марципанов и жутко болели, и я предположил, что ничего хорошего в этом нет.
– Как-нибудь переживу потерю одного-двух.
– Чтобы сравняться с пальцами на руках?
Опустив взгляд, я впервые заметил, что мизинец на правой руке исчез после первого сустава; рана почти не кровоточила, а обнажившиеся мягкие ткани напоминали срез сырого говяжьего стейка. Вид утраты не привел меня в восторг – но почему-то мне показалось, что эта травма была неизбежной. Я задумался. Когда я лежал на улице в сугробе, вниз головой, теряя сознание, мне послышался детский смех.
– Где ты меня нашел?
– Я услышал стук в наружную дверь, – ответил Фулнэп. – Открыл ее, а ты там лежишь. Должно быть, падая, ты зацепился пальцем за проволоку. На морозе они отрываются на удивление легко.
– Это была Грымза.
– Точно, и я нисколько не удивлюсь, если ей помогали единорог, зубная фея
[134] и призрак Овэйна Глиндура
[135]. Держи.
Он протянул мне большую кружку чая, щедро приправленную сгущенным молоком и «Нутеллой»
[136]. Если бы мне предложили этот напиток Летом, я бы воспринял это как оскорбление, однако сейчас мне показалось, что ничего вкуснее я не пил никогда в жизни. Через полчаса я согрелся настолько, что смог вылезти из ванны и одеться.
– В течение последнего часа по Открытой сети ни о чем другом не говорят, – сказал Фулнэп, вешая на крючок мое влажное полотенце. – Мы узнали про то, что ты предоставил прибежище Бригитте, Джонси убила какая-то таинственная девица из «Гибер-теха», которая затем погибла сама, а тебя забрали в «Гибер-тех». Что-нибудь из этого хотя бы отдаленно похоже на правду?
Я подтвердил, что все так и произошло – и что по пути в «Гибер-тех» Хука забрала Грымза, а я укрылся в «Геральде».
– Что-то сегодня многовато этой Грымзы. Кто эта таинственная девица из «Гибер-теха»?
– Моя старая знакомая, мы вместе воспитывались в Приюте в Суонси. Она работала в системе быстрого отслеживания лунатиков «Гибер-теха». Ничего хорошего из этого не вышло.
– Так бывает сплошь и рядом. – Фулнэп задумчиво смерил меня взглядом. – Уортинг, почему ты в такую погоду покинул «Геральд»?
– Чтобы прийти сюда и встретиться с тобой.
– Зачем?
– Чтобы получить ответы.
Он снова посмотрел на меня, пытаясь определиться.
– Вот что самое трудное во всем этом, – наконец сказал он, – понять, кому можно доверять. Я могу тебе доверять?
– А я могу доверять тебе? – возразил я. – Когда мы впервые встретились в Кардиффе, ты пытался отправить женщину-лунатика на ферму по воспроизводству.
– Вот как? Ты в этом уверен?
– Да, я…
Я осекся. Я был настолько уверен в этой версии событий, что даже не пытался заново переосмыслить случившееся. Я вез миссис Тиффен в «Гибер-тех», Фулнэп не хотел, чтобы она туда попала, затем вмешался Джек Логан, пригрозивший мне неприятностями, если я не оставлю это дело…
Эти люди вовсе не собирались отправлять миссис Тиффен на ферму по воспроизводству – они пытались ее защитить. Внезапно у меня ноги стали ватными, и мне пришлось сесть на оказавшийся так кстати рядом стул. Логан предложил мне забыть про миссис Тиффен, а я, наивный дурак, опьяненный благими намерениями, не послушался его – и он погиб. Не от моей руки, но определенно вследствие моей тупой непреклонности. Почувствовав тяжелую ношу вины, придавившую мне плечи, я закрыл глаза. Мне показалось, что эта ноша еще не скоро спадет с меня – если вообще когда-либо спадет. Грымза уже давно бродит вокруг меня. Если Нед Фарнесуорт и Хук были закуской и главным блюдом, то мне предстояло стать десертом. Быть может, Грымза пощадила меня, чтобы я смог самостоятельно понять, какой я недостойный, и приправить свою совесть острым привкусом стыда. Быть может, она отняла у меня палец, чтобы пометить меня, словно омара в аквариуме. Быть может, так и поступают все Грымзы.
– Логан не собирался меня убивать? – спросил я. – Когда выводил из «Джона Эдварда Джонса» в огненной долине?