Невидимка - читать онлайн книгу. Автор: Элой Морено cтр.№ 2

Но дела явно идут на поправку, грех жаловаться: я уже не кричу, когда просыпаюсь, уже не плачу от боли при каждом движении и намного быстрее вспоминаю, где вообще нахожусь. А самое главное: люди теперь видят меня.

Думаю, что с момента, когда все случилось, я больше не могу быть невидимкой. Возможно, удар изменил что-то внутри меня, а может, суперспособности уходят так же незаметно, как и приходят. Я уже пять дней здесь, и пока стать снова невидимкой не получилось.

Попробую немного поспать, хотя бы часок. Потому что один час тоже очень важен.

Закрываю глаза.

Считаю от одного до десяти.

Дышу медленно.

Пока чья-то рука продолжает сжимать мою ногу.

В то время, пока тот, кто раньше был невидимкой, пытается заснуть, примерно в пяти километрах от него, в небольшой комнате, расположенной где-то внутри шестиэтажного здания, просыпается рука, украшенная множеством браслетов. Вместе с ней просыпается и все тело.

Вот уже пять дней она не может спать спокойно. С того момента, когда все произошло. Она по-прежнему принимает лекарства, и они по-прежнему не помогают.

Она просыпается ночью от какого-то нервного сна, начинает бродить по комнате, не переставая смотреть в окно, вглядываться в это черное небо. Такое же черное, как ее совесть сейчас.

Вот уже пять дней жизнь течет перед ней, как будто в тумане, будто пелена из слез превратилась в очки, которые она надела и никак не может снять. Вот уже пять дней она пишет письма о своей любви – они начинаются с ярости и заканчиваются ненавистью. Письма о любви, которые, возможно, никогда не дойдут до адресата, а так и останутся между мусорным ведром и забвением.

Она смотрит на экран мобильного телефона, предательски молчащего уже давно. Открывает фотографии и листает на несколько месяцев назад, чтобы отыскать те снимки, которые сейчас больше всего ее интересуют.

Вот первая, где они, все трое, весело улыбаются на пляже.

Вот вторая, где он, уже один, подмигивает ей издалека.

Вот еще одна, сделанная не так давно, во время его последнего дня рождения, где он задувал свечи с такой силой, что почти улетел сам торт.

И четвертая, и пятая, и еще, и еще, и еще… Чем быстрее палец скользит по экрану, тем сильнее подступают слезы и ярость, и чувство беспомощности, и боль… потому что в конце концов она неизменно возвращается.

Она бросает телефон на пол в тщетной попытке исправить прошлое. А потом падает на кровать.

Именно в этот момент, оказавшись в плену простыней и боли, она наконец принимает решение, которое вынашивала в себе уже несколько дней.

Опять меня будит этот жуткий сигнал в голове, как будто кто-то поместил огромный гудок прямо в мое ухо и не перестает гудеть в него.

Я подношу руки к голове, изо всех сил стараюсь заткнуть уши, закрываю глаза и широко открываю рот, насколько это возможно… Но сигнал продолжает греметь у меня внутри.

Медленно дышу, пока не начинает казаться, что все проходит. Похоже, что звук затихает, но это не так: он лишь прячется, чтобы снова разбудить меня, как только я засну.

Открываю глаза.

Смотрю на противоположную стену: 06:26.

Думаю, что сегодня уже не засну.

Я помню все, что происходило в течение нескольких недель до случившегося, и ничего из того, что было потом. Иногда ко мне возвращаются странные ощущения: будто я тону, захлебываясь водой, будто лечу по небу, будто внутри меня все горит, будто мое нутро заполняет невыносимый гул…

А затем я очнулся здесь, на этой кровати, в этой комнате, и мне сказали, что я проспал целых два дня.

Но то, что было до того… я помню абсолютно все и понимаю, как кардинально изменилась моя жизнь за какие-то несколько месяцев. Эта жизнь напоминала американские горки, их виражам не было ни конца ни края, но они в одночасье оборвались пять дней назад.

С того момента люди не переставали навещать меня. Ко мне заглядывали друзья: и те, что всегда были рядом, и те, о существовании которых я даже не догадывался. Ко мне в несметном количестве приходили родственники, хотя часть из них я до этого не видел ни разу в жизни.

Но самое главное – меня стали навещать люди, которые раньше меня не видели, но, узнав, что я стал героем всех новостей, решили лично удостовериться в том, что я перестал быть невидимкой.

И конечно, приходит много журналистов, включая тех, что работают на телевидении, но им не разрешают общаться со мной. Я знаю, что обо мне пишут и говорят постоянно: в газетах, на радио, в телевизионных программах… но слушать и смотреть все это мне не разрешают. Для меня доступ закрыт.

Странно, но именно теперь, когда я перестал наконец быть невидимкой, я ощущаю себя еще более потерянным.

06:46.

В окно начинают пробиваться первые лучи, а это означает, что жизнь вокруг закипит с новой силой. И только я по-прежнему буду здесь, еще один день. И рука, сжимающая мою ногу, или руку, или ладонь, тоже останется тут, в этом я могу быть уверен.

В одной из комнат квартиры, расположенной в центре города, часы так же показывают 06:46. Там в кровати ворочается тело, которому сон дается с таким же трудом, как и бодрствование. Угрызения совести.

Тело встает, не проронив ни звука, заходит в ванную и смотрит на свое отражение в зеркале – на правую бровь, где виден небольшой шрам. Дотрагивается до него и вспоминает, откуда он взялся: уже два года, парк, два велосипеда, гонка.

От этого воспоминания на глаза наворачиваются слезы, потому что последние несколько месяцев эта небольшая метка на лице была единственным, что их связывало.

Он выходит из ванной и снова возвращается в кровать.

Эти пять дней прошли в жутких сомнениях: сказать уже что-то или прикусить язык, как было всегда. Что это: трусость или просто желание выжить?

Он, конечно, ходил к нему в больницу, но они едва поговорили. Все выглядело как-то неловко, будто ты вновь повстречался с тем, с кем никогда не расставался Странное ощущение.

После стольких лет дружбы, встретившись сейчас, они вдруг не знали, как посмотреть друг на друга: все было по-прежнему, но слова почему-то не находились.

– Привет, – произнес он с трудом, пытаясь скрыть впечатление, которое на него произвела побритая голова, раны на лице и зонд на его руке.

– Привет, – ответил тот.

– Ты как? – спросил он снова тоном человека, рассуждающего об очевидных вещах: что до неба не достать, что снег белый, а зимой бывает холодно.

– Ну, лучше немного…

– Вот, я тебе принес, – и тело со шрамом на брови протянуло сверток.