Вежливые люди императора - читать онлайн книгу. Автор: Александр Харников cтр.№ 22

«Что же это за люди? – ломал голову Пален. – И чем они могут помешать готовящемуся заговору? Самое же главное – насколько они опасны? Может быть, стоит переговорить с ними и перетянуть на свою сторону?»

Граф задумчиво почесал кончик носа. Если заговор провалится, то ему трудно будет сохранить свое положение при дворе и доверие императора. Впрочем, Пален всегда верил в удачу. Как-то раз он увидел на одной ярмарке русскую игрушку – «кувыркан» ^[16] – фигурку человечка, похожую на грушу. Даже положенная на бок, она рано или поздно снова выпрямлялась. Игрушка так понравилась ему, что с той поры граф стал сравнивать себя с ней. «Я, – порой откровенничал Пален, – похож на те маленькие куколки, которых хотели бы опрокинуть и поставить вверх ногами, но кои всегда опять становятся на ноги».

Человек умный, храбрый и расчетливый, Пален действительно всегда ухитрялся выходить сухим из воды в самых неблагоприятных ситуациях. Так было, например, во время штурма Очакова в 1788 году. Тогда он, будучи уже генерал-майором, командовал колонной, которая должна была первой начать атаку на турецкую крепость и захватить земляные укрепления с сильной артиллерией, расположенные между Очаковым и замком Гассан-паши. В случае успеха он обязан был дать сигнал ракетами о выполнении задачи. И лишь только после этого должен был начаться общий штурм турецкой крепости.

Однако Пален приказал выпустить все три ракеты сразу же, едва сблизившись с неприятелем. Поэтому штурм Очакова начался одновременно всеми колоннами, что и принесло в конечном итоге полный успех русской армии, которой командовал тогда светлейший князь Григорий Потемкин. Как известно, победителей не судят – и вместо отдания Палена под суд за нарушение приказа командующего, он был повышен в чине и награжден орденами Святого Георгия III степени и Святой Анны I степени. Императрица же Екатерина II пожаловала ему земли в Белоруссии и 500 душ крестьян.

Вот и в этом случае граф успел подстраховаться и сообщил императору о том, что является участником заговора. Но он стал им якобы лишь затем, чтобы проникнуть в ряды заговорщиков и в нужный момент арестовать всех, кто злоумышляет против царя. Простодушный Павел пришел в восторг от слов Палена, и доверие его к графу стало еще сильнее.

«Надо с утра ехать в Михайловский замок и там встретиться с императором, – решил Пален. – Пусть он сам познакомит меня со своими новыми друзьями. Это будет не так подозрительно. Ну, а как понравиться людям – сие мне хорошо известно. Если удастся сделать их своими сторонниками – это будет просто замечательно. В случае удачи заговора их можно сделать козлами опущения. Надо только потом обвинить чужаков в цареубийстве и после суда торжественно их казнить.

Неплохо было бы, чтобы они оказались как-то связанными с проклятыми французами. Тогда можно будет начать подготовку к войне с Наполеоном Бонапартом, чем мы порадуем британцев, перепуганных до смерти союзом между нашим дурачком-царем и французским первым консулом. Можно тогда получить из Лондона новые субсидии – это не считая тех, которые обещаны были за устранение императора Павла. Власть властью, но и деньги тоже никогда не бывают лишними».

Граф Пален зевнул. Его клонило ко сну. Действительно, пора ложиться спать, ведь надо завтра встать пораньше, чтобы успеть подготовиться к встрече с императором и еще раз продумать все возможные варианты беседы с ним.

Он подошел к письменному столу и наклонил стоявший на нем кувыркан. Игрушка закачалась из стороны в сторону, но потом снова приняла вертикальное положение. Граф улыбнулся, взял в руки подсвечник и направился в спальню…

Ночь с 1 на 2 (13 на 14) марта 1801 года.

Санкт-Петербург.

Патрикеев Василий Васильевич,

журналист и историк

Как мы и договорились с Викторычем, в Михайловский замок я отправился в сопровождении пяти бойцов «Града». С нами был и наш новый знакомый, коммерсант Алексей Иванов. Как я понял из короткого разговора с ним, он оказался человеком бывалым. Несколько лет он провел в заграничных командировках, повидал мир и неплохо знал испанский, английский и немецкий языки. Учитывая его немалый житейский опыт и знание отечественной военной истории, Алексей мог оказаться неплохим советчиком и консультантом.

Кроме того, он взял с собой здоровенного черного терьера, который почему-то имел кличку Джексон. Я поначалу подумал, что пса так назвали в честь американского конгрессмена, который вместе со своим коллегой Веником стал автором поправки, запрещавшей продавать в СССР технологии, имеющие двойное назначение. Но все оказалось гораздо проще – папашу этой симпатичной зверюги звали Джеком, так что Джексон означало всего лишь, что он сын четвероногого Джека. А к американскому Конгрессу пес Ивановых не имел никакого отношения. Если что, собака может стать хорошим сторожем, а в случае необходимости – и грозным бойцом.

С Игорем Михайловым мы договорились держать связь по рации. Алексей Иванов прихватил с собой портативную радиостанцию типа «уоки-токи», с помощью которой он мог переговариваться с дочерью, оставшейся в Манеже. Девица сия просто рвала и метала, умоляя взять и ее с собой в Михайловский замок. Но Игорь решил не брать грех на душу и строго-настрого запретил Дарье покидать наше временное расположение.

Император приказал полковнику Саблукову находиться с нашими ребятами. Вместе с ним осталось десятка полтора конногвардейцев. Они должны были беспрекословно слушаться подполковника Михайлова, и никого более.

– Все, что он скажет, можешь считать сказанным мною лично! – строго произнес Павел. Саблуков вытянулся во фрунт перед императором, и с той поры начал уважительно поглядывать не только на подполковника, но и на всех его ребят из «Града».

На улице было довольно темно. Один из часовых, охранявших вход в Манеж, подсвечивая нам дорогу фонарем, подошел к двум зданиям Кордегардий. Дверь в одной из них распахнулась, и оттуда выскочил в сопровождении караульного высокий и стройный поручик в форме офицера Семеновского полка с флигель-адъютантскими аксельбантами. Ему было лет двадцать, не больше. Этот поручик сразу же показался мне смутно знакомым, вот только я никак не мог вспомнить – где именно я видел его портрет.

И когда Павел представил его нам: «Поручик и флигель-адъютант барон Бенкендорф», – я сразу узнал в этом бравом семеновце будущего главу Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, считавшегося главным душителем свободы во времена царствования императора Николая I.

– Эти люди, – Павел указал на нашу компанию, – мои друзья и гости. Прошу к ним относиться со всем почтением и уважением. Вы будете сопровождать их и покажете им в моем дворце все, что они пожелают увидеть. Повторяю – все, без какого-либо изъятия.

Бенкендорф вытянулся перед императором и заверил самодержца, что он в точности исполнит его повеление. Я же с любопытством разглядывал будущего графа и шефа жандармов. Он был сыном генерала Христофора Бенкендорфа, который считался другом цесаревича Павла Петровича, за что заслужил нелюбовь императрицы Екатерины II. Еще больше царица невзлюбила мать юного поручика – Анну Юлиану, урожденную баронессу Шиллинг фон Канштадт. Баронесса была подругой супруги Павла – Марии Федоровны. Обе они родились в Вюртемберге и дружили еще с детства.