Плод чужого воображения - читать онлайн книгу. Автор: Инна Бачинская cтр.№ 3

Да, я не сказал… Зовут меня Петр Андреевич, можно Петр или Петя. Или Мастер. Жену – Лариса, мы с ней уже почти четверть века вместе, троих детей вырастили, сыновей. Старший, Женька, в Германии по контракту в спортивном клубе, боксер; близнецы Сашка и Пашка – программистами, дома. Старший женат, детей пока нет, молодняк не спешит, гуляет.

Еще у нас доктор есть, я уже говорил, Владимир Семенович, очень хороший человек, все лето на даче. После работы – он в городской больнице хирургом на полставки, потому как на пенсии, – сразу сюда, и отпуск тут же. Никаких заграниц: дача, и все. Жена у него профессор психиатрии, все по европам разъезжает, книжки пишет, но держатся вместе, не разбежались. Правда, мы ее и не видели ни разу. Доктор – интеллигентный человек, интересуется историей, читает много, как расскажет что-нибудь, так и подумаешь, чего только на свете не бывает! И до нас люди жили. Хороший человек, спокойный, думает много, больше молчит, а иногда так посмотрит, вроде что-то про тебя понял и в душе усмехнулся. Молчит, молчит, а потом как выдаст! И не знаешь, правда или выдумал для смеха. Лариса говорит, Доктор пьет, но я лично не видел его под этим делом, не знаю, говорить не буду. А так, человек он исключительно интересный и образованный. Жаль, что жена все время в разъездах, а он здесь один. Одному не дело. Может, потому и позволяет себе. Хотя, кто знает, иногда думаешь, что и одному неплохо.

Степан Ильич, сосед слева, налоговик – как взглянет, так сам налоги принесешь без напоминания. За весь вечер, бывает, слова не скажет, только слушает. А супруга у него славная и простая, Любаша, любительница поговорить. Он иногда ее обрывает: «Люба!» говорит негромко, она и замолкает на пять минут. Это он ее так окорачивает: мол, не болтай лишнего. Любаша – наша многотиражка, как ей удается знать все, что происходит в городе, ума не приложу. А ведь знает, в курсе! Насчет пожаров, грабежей, свадеб, убийств, фактов коррупции в местной администрации, семейных и общественных скандалов, слухов о подорожании продуктов, что впоследствии стопроцентно подтверждается прессой, а если не подтверждается, то исключительно, как я думаю, по недосмотру журналистов. Ей бы в газете работать, но образования не хватает, да и Степан Ильич не позволит по причине собственной карьеры: мало ли какие государственные секреты он ей может выдать по супружеской слабости. Любаша из себя приятная: глаза серые, щеки румяные, волос пышный…

Есть и другие, с дач подальше, но это ядро, так сказать. Всегда кто-нибудь заглянет на огонек, то к нам, то к Степану Ильичу, то к Полковнику, мы гостям рады. Сидим, бывало, лампа горит, курится патрон от мошек, на столе все свое, с грядки, чистое, запах – век бы нюхал: картошка вареная, копченая рыбка, жаренные на мангале куриные ножки, коньячок из серебряных рюмочек. И тут же здоровенное блюдо овощей и зелени. Красиво! И разговоры всякие без конца краю – уходить не хочется. Интеллигентная спокойная компания. Повезло нам с соседями, ничего не скажешь.

…И вдруг наступила тишина. Все сказано, пауза. И такая тишина – не передать, не городская, особенная. И не то чтобы кромешная, нет, всякие звуки присутствуют: то птица во сне зашевелится и пискнет, то ежик протопает, то ветерок пробежит, а чувствуешь, что обволакивает тебя, «дует в затылок», как говорит Доктор, и радость какая-то разливается и ожидание хорошего. Попытался я как-то рассказать это все жене, говорю, руками размахиваю, а она уснула – дело в постели было. Ну я и замолчал. Человеку нужно соучастие в хорошем смысле, нужно выложиться, а она… Вы не подумайте чего, Лариса у меня хорошая, а иногда чувствую, чего-то не хватает, даже и не поймешь чего, тонкости, понимания… Хотя женщина она хорошая, хозяйственная, на работе ее уважают, мальчики наши все: мама сказала, мама велела… Правда, командовать любит. И судит, как с плеча рубит. Тот такой, этот сякой. Я ей часто говорю: подожди, не торопись, узнай сначала, люди не ангелы, крыльев нету. Но иногда бывает права, даже не иногда, а часто. Ты, говорит, у нас добренький, и парней неправильно воспитал, а сейчас так нельзя, мигом обдерут. Добренький! Как будто размазня какая. Но это одни слова, она сама отдаст последнее и поделится, но поговорить любит. Все они любят, устройство такое. Да все лучше, чем в душе держать. Вообще-то, они более приспособленные и ближе к земле, как говорят ученые, и стрессов у них меньше – они любой стресс из себя выплеснут с разговорами и сплетнями, так природа предусмотрела. Или с шопингом. У них задачи другие по жизни: дать потомство, очаг поддержать, дом вести. Правда, кто говорит много, тот меньше думает, как я понимаю. Тут или – или. Тут уж ничего не поделаешь: или ты говори, или думай. А мужчина – открыватель, в нем любопытство имеется, ему интересно, что там, где-нибудь в другом месте, и думает он много, изобретает, сочиняет и вообще, иначе устроен, его дома не удержишь…

Ну да ладно, с чего это я вдруг… А только мысли всякие о жизни, о прошлом, о будущем иногда так не дают покоя, прямо извертишься весь. Лариса давно спит, похрапывает, а я лежу, думаю, вспоминаю…

…Сидим, значит. Ночь, тишина, земля остывает, маттиола и ночная красавица пахнут – аж в горле першит. Инесса зябко ежится, кутается в цыганскую шаль – черную, в красные и синие розы. Переплетает пальцы, подпирает лицо руками, задумчиво смотрит на огонь. Круглые плечи, белые пальцы, пышные рыжие волосы. Прямо картина. Полковник сидит рядом, лицо серьезное, даже суровое. Любаша молчит, что удивительно – задумалась.

– Ангел пролетел, – говорит Инесса, и все вздрагивают.

Большая серая бабочка начинает биться в стекло лампы. В тишине слышен шелест крыльев. Все смотрят на бабочку, а та не в силах разорвать притяжение, трепещет, бьется, умирает.

– Так и человек, – говорит вдруг налоговик Степан Ильич. – Бьется, бьется, а соскочить не может. Ни характер не поможет, ни воля. И понимает разумом, а не может.

– Вечная битва между разумом и инстинктом, – говорит Адвокат. – В каждом из нас сидит хомо сапиенс эт бестиа…

Никто не отвечает. Инесса протягивает свою полную руку и гасит лампу. Наступает кромешная тьма. И сразу проявляются звезды. Бабочки больше не слышно. Улетела. Темень обволакивает и скрывает чашки на столе, кусты, дом.

Но через минуту ночь светлеет, и можно уже рассмотреть лица.

– Интересно, куда мы уходим? – говорит Инесса.

– В каком смысле? – интересуется Полковник.

– В прямом! После жизни.

– Я вот читала… – вступает Любаша, но Степан Ильич привычно говорит: «Люба!», – и она смолкает на полуслове.

– Никуда, – говорит Полковник. – Происходит распад материи, выделение энергии, присоединение к мировому энергетическому океану, и все.

– А душа?

– А что такое душа?

– Говорят, душа переселяется, только не помнит.

– Толку тогда, если не помнит, – говорит Степан Ильич веско. – Душа – это память, одно и то же.

– Душа есть, и память есть, – говорит Инесса. – Даже древние люди верили в душу. Все верят, только не хотят признаться.