Три этажа - читать онлайн книгу. Автор: Эшколь Нево cтр.№ 25

♦

После того как бандиты убрались восвояси, мы с Эвиатаром, вполголоса переговариваясь с балкона на балкон, пришли к следующему соглашению. (Сова сидела на ветке молча, но с таким суровым видом, что сразу делалось ясно: она этого не одобряет.) Оставаться у нас ему нельзя – это слишком опасно. Я открою ему соседскую квартиру (ключ они вручили мне перед отъездом), и он будет прятаться там, пока не подгонят яхту, которая должна переправить его на Кипр. Если, конечно, один из подбородков не начнет снова крутиться возле нашего дома. В этом случае Эвиатару придется искать себе другое пристанище.

– Конечно, – сказал он.

– Хочу заранее тебя предупредить, – сказала я. – Эта соседская квартира немного странная.

– Ну, я не то чтобы в таком положении, чтобы капризничать, – сказал он.

(Позволь, кстати, задать тебе вопрос как кинокритику: в людях, которые в состоянии стресса сохраняют чувство юмора, действительно есть что-то сексуальное или нам просто так кажется, потому что нас приучили к этому герои боевиков?)

Соседка сверху, судья на пенсии, отодвинула штору. Не до конца, но все же сдвинула. Я вздрогнула. Только этого мне сейчас и не хватало! Чтобы страж закона и порядка (пусть она в отставке, но связи у нее наверняка сохранились) увидела, что творится у нее под носом. Я знаком велела Эвиатару подождать и поспешила открыть ему квартиру напротив нашей.

♦

Все стены в соседской квартире увешаны часами.

Когда я говорю «увешаны», я не преувеличиваю. Несколько штук в гостиной. В каждой комнате. В коридоре. Собственно говоря, в их квартире нет ни одного уголка, в котором не раздавалось бы тиканье часов. Они висят плотно друг к другу, разделенные минимальным расстоянием.

Собирать коллекцию начал отец. Мать – она говорит об этом так, будто речь идет о мебели, купленной в ИКЕА (что может быть нормальней?), – рассказала мне, что он перевез часы еще в их первую квартиру, а с тех пор каждый год добавляет в коллекцию еще несколько экспонатов.

Не знаю, смогу ли передать тебе, насколько дико это выглядит. У них на стенах нет ни одной картины – только часы. Круглые часы и овальные. С римскими цифрами на циферблате и вовсе без цифр. С кукушкой и с маятником. Показывающие местное время и время в других странах. И все они тикают одновременно, никогда не останавливаясь: тик-так, тик-так. Хозяева, судя по всему, к этому привыкли, но у меня каждый раз, когда я к ним захожу, начинает дергаться глаз.

В семье четверо детей. Старшей восемнадцать лет, младшему шесть.

Я часто думаю: каково этим детям расти с таким наглядным осознанием быстротечности времени.

Но, как ни странно, это невероятно спокойная семья. Символ стабильности. Представляешь? Если не считать этого часового фетишизма, они жутко правильные. Банальней не бывает.

В отпуск всегда ездят в одно и то же место – на Крит. Всегда ровно на десять дней. Они оставляют мне ключ, чтобы я раз в два дня проветривала квартиру. «Часы должны дышать», – как-то раз заявил мне их отец. (Клянусь, он так и сказал.)

Обычно, когда я в первый раз иду проветривать квартиру, то обхожу все комнаты и смотрю, что в них изменилось. Иногда можно проследить связь между часами и образом жизни обитателя комнаты: так, в спальне сына-подростка появились часы со стрелками в виде женских ножек. Связь не всегда так очевидна: почему, например, в спальне дочери, которую скоро должны призвать в армию, все часы без корпуса, с открытым механизмом?

Впрочем, на сей раз у меня не было времени любоваться часами. Я даже свет не включила.

– Дверь никому не открывай, – приказала я Эвиатару. – Ни в коем случае. Завтра в полдень я принесу тебе поесть. Постучу три раза – пауза – и еще два раза.

– Спасибо, – сказал он. – Прости за все, что…

У него снова задрожала нижняя губа.

– До завтра, – прервала я его.

♦

Ночью мне приснилось, что мы с тобой вдвоем идем по улице Гренады. Владельцы магазинов пожирают нас глазами. Я чувствую, что на меня они пялятся больше, чем на тебя, и мне это приятно, но тут нам навстречу идет мой армейский командир Рами Лейдер и приказывает нам как можно скорее убираться из города, потому что завтра здесь начнется гражданская война. Я пытаюсь с ним спорить, убеждаю его, что здесь уже много лет не звучало ни одного выстрела, но он властным голосом говорит, что не сомневается в своих источниках информации, и ведет нас к центральной автобусной станции. Автобус трогается с места, и тут я вспоминаю, что забыла в общежитии свой счастливый свитер в клеточку, который купила на блошином рынке. Я очень хочу его вернуть, вскакиваю с сиденья и собираюсь выйти из автобуса, но вдруг вижу твое лицо, Нета; оно мертвенно-бледно, как у совы, ты с силой толкаешь меня обратно на сиденье и говоришь, что возвращаться назад слишком поздно и нечего переживать. А свитер для меня захватит Андреа.

♦

В половине восьмого утра я постучалась в соседскую дверь. Я знала, что это опасно. Но дети просили – нет, требовали дядю Эвиатара. Каждый по-своему: Лири снова легла в постель, выстроила баррикаду из подушек, зарылась под одеяло и тихо, но твердо объявила, что они с Андреа не встанут, пока не вернется дядя Эвиатар. Нимрод стоял посреди гостиной и орал: «Дядя Эвиатан! Дядя Эвиатан!» Лири крикнула ему из детской: «Не Эвиатан, а Эвиатар, дурак!» – «Сама дура!» – парировал Нимрод. Я стояла между ними, увешанная их одежками, точно вешалка, точно зная, что должна делать. В течение недели я проделываю это десятки раз: напрягаю мышцу, отвечающую за установку границ, у каждого родителя расположенную чуть выше диафрагмы, и тоном, не терпящим возражений, произношу: «Вставайте. Сию минуту. Дяди Эвиатара нет. Мы опаздываем в школу. Если вы сейчас же не встанете…»

Но впервые за семь лет это не сработало. Напрасно я напрягала нужную мышцу – она меня не слушалась. (Разве не странно: приказываешь что-то своему телу и душе, а они отказываются подчиняться?)

♦

Я пошла к соседям напротив. Постучала: три раза, пауза, еще два раза. Эвиатар открыл дверь. Вид у него был растерянный, взгляд – мутный.

– Доброе утро! – сказал он.

– Доброе утро. Я… Мне нужна твоя помощь.

♦

За пятнадцать минут они оделись, причесались и почистили зубы. В каждом ранце лежал сэндвич, приготовленный по личному заказу его владельца. За это же время Эвиатар, преобразившийся в Мэри Поппинс, успел сыграть с Нимродом в дерево (присел посреди гостиной на корточки, раскинул руки-ветки и предложил Нимроду вскарабкаться на «вершину»), а с Лири и Андреа – в города (кто первый не вспомнит город на нужную букву, тот проиграл). Дело было не в том, что он с ними делал, а в том, как он это делал. Самозабвенно. Как будто за ним по пятам не гнались головорезы. Хотя знаешь? Даже не это главное (я формулирую свои мысли, пока пишу, так что прости, если мой рассказ звучит путано). Главное, что он уловил (как ему это удалось? да так быстро?), в чем состоит основная проблема моих детей. Они не любят смены обстановки. Не любят переходить из гостиной в ванную, а из ванной – на кухню. Из кухни – к входной двери. На каждом этапе они зависают. Их не сдвинешь с места. Но Эвиатар нашел способ как-то незаметно заставлять их шевелиться. А я смотрела на все это со стороны и чувствовала (не обязательно в этом порядке): я здесь и не нужна; я могу слегка расслабиться – наконец-то, после всех этих лет; я так привыкла жить на взводе, что и сейчас все еще напряжена; но при виде Эвиатара во мне как будто что-то начинает вибрировать, словно где-то внутри идет процесс закипания: появляются крохотные, чуть заметные пузырьки, которые – ты это предчувствуешь – вот-вот превратятся в огромные пузыри, и вода забурлит ключом. Сова этим страшно недовольна. Ночью я это от нее еще услышу.