Три этажа - читать онлайн книгу. Автор: Эшколь Нево cтр.№ 14

Но когда я подошел к дому, то увидел ее. Француженку. Она шла ко мне на своих платформах. Спрятаться было некуда. Она шла прямо на меня и, подойдя совсем близко, остановилась и сказала: «Обними меня». Я сделал шаг назад.

– Разве ты не улетела в Париж? – спросил я.

– Дедушка… Дедушка умер.

– Что? Когда?!

– Сегодня ночью, – сказала она, взяла меня за руку и положила ее себе на бедро. – Обними меня. – Сочувствую тебе, но… это не очень хорошая идея. Посреди улицы… Правда, Карин, это не очень хорошая идея. – Я как можно деликатнее отвел свою руку.

Она всем телом прижалась ко мне:

– Тогда давай уедем отсюда. Я хочу тебя. Ты мне нужен.

– Я не могу, – сказал я. – Что было, то было, но больше это не повторится. Я женат. У меня две дочери. Я не могу. Прости, Карин. Но это невозможно.

И тут ее как подменили. Мы стояли на парковке возле дома в половине девятого утра, а она принялась колотить меня кулаками в грудь и орать:

– А, теперь ты вспомнил, что женат? А когда вчера ты меня трахал, тебя это не колыхало? Ты сукин сын! Вот ты кто! Сукин сын!

К счастью, в этот момент муниципальные служащие, убиравшие палую листву возле дома, включили свои воздуходувки, что несколько заглушило ее крики. Но все же мне показалось, что из окна квартиры на третьем этаже высунулась голова судьи. Мне стало ясно: если эта сцена немедленно не прекратится, ждать появления других любопытных голов долго не придется.

Я схватил ее за локоть и втолкнул в машину. Она продолжала осыпать меня проклятиями – на иврите и на французском, – но сейчас она, по крайней мере, вопила в машине с закрытыми окнами. Я поехал на парковку возле сквош-корта, по дороге пытаясь ее успокоить. Я бессовестно ей врал. За двухминутную поездку я нагородил больше вранья, чем за всю свою жизнь. Она сказала: «Я приду к тебе и все расскажу твоей жене. Я выдам тебя, потому что ты сукин сын». Я запаниковал. Стал сулить ей златые горы. Мне надо было выиграть время. Я пообещал, что приеду к ней в Париж. Что сниму нам номер в отеле на пляже в Тель-Авиве. Прямо завтра. Самое позднее – послезавтра. Сказал, что тоже к ней неравнодушен. Что для меня это был не просто секс.

Знаю, дружище, знаю: я должен был поставить ее на место. Но я перепугался.

Мы пересидели возле сквош-корта десять песен. До седьмой Карин только ревела, размазывая слезы и сопли. Седьмой поставили «Karma Police» группы Radiohead, и, дождавшись припева, она без всякой связи с предыдущим вдруг начала вспоминать своего деда. Это были сбивчивые истории, похожие на ее рассказы про парней на пляже. Какие-то обрывки без начала и конца, а порой и без середины: «Тогда он поднял меня высоко-высоко, прямо в аэропорту, и сказал: „Добро пожаловать домой!“» Где? В каком аэропорту? Куда – домой? Поди разберись. В летнем лагере вожатая спросила его, приходится ли он Карин отцом, и он не моргнув глазом ответил: «А кем же еще?» Свои письма он всегда подписывал одинаково: «С вечной любовью, дедушка Герман». Однажды он сказал ей: «Может, твой отец и учился в университете, но он идиот, раз бросил такую чудесную дочку». За обедом он тайком от бабушки всегда давал ей вторую порцию десерта, а перед сном рассказывал ей сказки про девочку по имени Карина, которая была храброй и доброй и помогала зверям убежать из зоопарка к себе домой, в Африку. По случаю ее бат-мицвы они вдвоем отправились в Африку, только он и она, потому что бабушка не любит путешествовать, и она влюбилась в одного мальчика из их группы и всю поездку ходила за ним по пятам, а дедушка не сказал ей ни слова, не ругал ее, в том числе и потому, что сам ухлестывал за девушкой-экскурсоводом; один раз, когда они устраивали барбекю, она увидела, что он целуется с бабушкиной подругой за сараем в саду, и после он сказал ей: «Это наш с тобой секрет. Не надо ни о чем говорить бабушке. Зачем ее огорчать?» У них с дедушкой всегда были свои секреты, и именно поэтому… всю прошлую неделю ее не покидало странное чувство, что он что-то от нее скрывает. Что-то стыдное. Хотя перед этим никогда ничего не стыдился. Никогда. Но какое это имеет значение теперь? Теперь, когда он умер?

– И правда, – сказал я и снова как наяву увидел его голову на ногах у Офри. – Судя по всему, твой дедушка унес свои секреты с собой в могилу.

Карин кивнула, шмыгнула носом и попросила отвезти ее домой. Ей надо подготовиться к похоронам. Выбрать платье. Я ее обнял. Разумеется, я ее обнял – после всего, что она рассказала. Похоже, она и в самом деле любила своего деда. Между ними существовала особая связь. И, знаешь, я почувствовал укол вины. Он умер не из-за меня, но именно из-за меня он попал в больницу. С этим не поспоришь. Поэтому я обнял ее, но по-отечески. Целомудренно.

На обратном пути она молчала. Я надеялся, что ее злость прошла. Что она успокоилась. Поняла, что незачем являться к нам домой и лучше забыть о том, что между нами было. Что это в наших общих интересах. Я остановил машину на стоянке возле дома и уже вынимал ключ из замка зажигания, когда она повернулась ко мне и сказала: «Твоя жена придет на похороны, правда? Вот и отлично. Как раз там я ей все и расскажу».

Не успел я открыть рот, как она открыла дверцу и вышла.

Я остался сидеть в машине. Я был раздавлен. Несколько минут я не знал, что делать. Я задыхался. Открыл все окна, но воздуха все равно не хватало. Грудь сдавило. Это было невыносимо. И тут пришла твоя эсэмэска.

Ты всегда обладал потрясающим чувством времени.

Нет, правда, брат, ты ведь был не обязан встречаться со мной вот так, с бухты-барахты. Сколько мы не виделись? Год? Полтора? Перестань, не извиняйся. В жизни бывают периоды, когда мы все сидим по своим углам. Но ты освободил для меня целое утро. Ты реально крут!

Понимаешь, одно то, что я смог с кем-то поделиться своими проблемами, уже принесло мне облегчение.

Как только она вышла из машины, меня захватил водоворот мыслей, о которых тебе лучше не знать. Очень нехороших мыслей. Когда они приходят в голову, ты гонишь их от себя, но они возвращаются. Тебя как будто захлестывает петля, от которой невозможно освободиться. Постепенно эти мысли забивают твой мозг, не оставляя места ни для каких других.

Ладно, забудь, тебе все это ни к чему.

Моим первым побуждением было ее догнать. Схватить, пока она не успела набрать код на двери подъезда. Затолкнуть назад, в машину. Отвезти к морю, дождаться, чтобы с пляжа ушли спасатели, заплыть с ней на глубину и там утопить: опустить с головой под воду и держать, пока не задохнется.

Она такая маленькая. Это заняло бы не больше минуты.

Но, честно говоря, не думаю, что я на это способен. Я рассказываю тебе об этом просто для того, чтобы ты понял, о чем я тогда думал и до каких низостей додумался. Я на волоске от гибели. Она бросит Айелет на похоронах пару слов – и я потеряю все, что у меня есть. Все, что я строил, будет разрушено. Айелет никогда меня не простит. Недели не пройдет, как она вручит мне свидетельство о разводе, уж ты мне поверь. Перед самой свадьбой у нас с ней состоялся серьезный разговор. И она сказала: «Мне многое в жизни пришлось испытать. Меня не так просто сломать. Но с чем я никогда не смирюсь, так это с изменой. Для меня это красная черта. Я говорю тебе это сейчас, – добавила она, – чтобы между нами не было недопонимания. Чтобы ты не удивлялся». К тому же не забывай, что она адвокат. Она сделает все, чтобы лишить меня возможности видеться с дочерьми. Она заберет себе все наше имущество. Она будет пить мою кровь через соломинку, это я тебе гарантирую. Не говоря уж про то, что француженка – несовершеннолетняя. Представляю, как они сидят вдвоем у нас на кухне, и Айелет убеждает ее подать на меня в суд – из чувства женской солидарности. А судье будет плевать, что это она меня соблазнила, это она рассказывала мне о забытом в Париже вибраторе, это она разделась догола, хотя я к ней даже не прикоснулся.