Песнь Ахилла - читать онлайн книгу. Автор: Мадлен Миллер cтр.№ 4

Когда последний муж вернулся на свое место, Тиндарей встал.

– А теперь, дочь моя, делай свой выбор.

– Менелай.

Она сказала это безо всяких колебаний, поразив нас всех. Мы готовились к долгому напряжению, нерешительности. Я повернулся к рыжеволосому мужу, вскочившему со своего места с широкой улыбкой на лице. В приступе бурной радости тот молотил по спине своего молчаливого брата. На лицах остальных я заметил гнев, разочарование, а кое-где и горе. Но никто не потянулся к мечу, кровь толстой коркой засыхала у нас на запястьях.

– Значит, так тому и быть. – Тиндарей тоже встал. – Я рад принять в семью второго сына Атрея. Тебе достанется моя Елена, хоть твой достойный брат уже попросил руки моей Клитемнестры.

Он указал на самую высокую из женщин, словно приглашая ее встать. Та даже не шевельнулась. Может, не услышала.

– А что насчет третьей? – Это прокричал невысокий мужчина, сидевший рядом с великаном Аяксом. – Твоей племянницы. Можно она достанется мне?

Мужчины расхохотались, радуясь тому, что воинственности в зале сразу поубавилось.

– Ты опоздал, Тевкр, – ответил Одиссей, перекрикивая шум. – Она уже обещана мне.

Вот и все, что я тогда услышал. Отец ухватил меня за плечо, рывком стянул со скамьи.

– Нам тут больше делать нечего.

Тем же вечером мы отправились домой, на своего ослика я взгромоздился, исполненный огорчения: лица Елены, о котором слагали легенды, мне не довелось увидеть даже мельком.

Об этом нашем путешествии отец мой больше и словом не обмолвился, и стоило мне возвратиться домой, как моя память странным образом исказила все произошедшее. Кровь, и клятва, и полная царей зала – все это казалось далеким и блеклым, больше похожим на сказания аэда, нежели на то, чему я сам был свидетелем. Неужели я вправду преклонял перед всеми ними колена? И что за клятву я принес? Даже думать об этом было нелепо, словно о сне, который уже к обеду кажется глупым и несусветным.

Я был на лугу. В руках – две пары игральных костей, которые мне кто-то подарил. Не отец, ему бы такое и в голову не пришло. И не мать, иногда меня не узнававшая. Не припомню, чей же все-таки это был подарок? Заезжего царя? Знатного мужа, хотевшего подольститься к отцу?

Они были вырезаны из слоновой кости, с крапинками оникса, гладкие на ощупь. Лето близилось к концу, я удрал из дворца и тяжело дышал. После игр ко мне приставили наставника, которому надлежало обучить меня всем атлетическим искусствам: кулачной борьбе, владению мечом и копьем, метанию диска. Но я сбежал от него, разрумянившись от пьянящей легкости уединения. Впервые за многие недели я остался один.

И тут появился этот мальчишка. Его звали Клисоним, он был сыном вельможи, часто бывавшего во дворце. Старше меня, крупнее, отталкивающе толстомясый. Он углядел сверкнувшие у меня в руке кости. Осклабился, вытянул руку:

– Дай посмотреть.

– Не дам.

Мне не хотелось, чтобы он трогал их грязными, жирными пальцами. А я был хоть и невеликим, но царевичем. Неужели даже этого права у меня нет? Но эти знатные сыновья привыкли, что я склоняюсь перед их волей. Они знали, что отец за меня не заступится.

– Дай сюда.

Он не утруждал себя угрозами – пока. Я ненавидел его за это. Я должен быть достоин хотя бы угроз.

– Нет.

Он шагнул ко мне:

– А ну отдай.

– Они мои.

Я показал зубы. Я щерился, как псы, что дерутся за объедки с нашего стола.

Он попытался выхватить у меня кости, и я оттолкнул его. Он пошатнулся, и я обрадовался. Моего он не получит.

– Эй!

Он разозлился. Я был таким маленьким, поговаривали, что я дурачок. Отступись он теперь – опозорится. Раскрасневшись, он пошел на меня. Сам того не желая, я сделал шаг назад.

Он ухмыльнулся:

– Трус.

– Я не трус.

Я повысил голос, меня всего будто жаром обдало.

– А твой отец говорит, ты трус, – говорил он неспешно, будто смакуя каждое слово. – Он это моему отцу сказал, я сам слышал.

– Не говорил он такого.

Но я знал, что говорил.

Мальчишка подошел еще ближе. Вскинул кулак:

– Ты назвал меня лжецом?

И я понял, что сейчас он меня ударит. Он только ждал подходящего повода. Я мог себе представить, как отец это произносит. Трус. Я уперся руками мальчишке в грудь и толкнул что было сил. Наша земля – трава да колосья пшеницы. Упадет – не расшибется.

Я ищу себе оправдания. Земля наша – еще и камни.

Он глухо ударился головой о камень, вытаращил изумленно глаза. Земля вокруг него засочилась кровью.

Я в ужасе уставился на него, горло сжалось от содеянного. Раньше я не видел, как умирает человек. Быки, козы – да, бескровно задыхавшиеся рыбы. Я видел смерть на картинах, на гобеленах, на блюдах с выжженными черными фигурками. Но этого я прежде не знал: хрипения, удушья, скребущих по земле пальцев. Запаха опорожнившихся кишок. И я сбежал.

Уже потом меня нашли подле узловатых стоп оливкового дерева. Я был бледен и лежал распростершись в луже собственной блевотины. Игральные кости пропали, я выронил их, убегая. Отец гневно глядел на меня, оскалив желтоватые зубы. Он подал знак слугам, и те унесли меня во дворец.

Родня мальчика потребовала моего немедленного изгнания или смерти. Они были могущественными людьми, он был их старшим сыном. Царь мог жечь их поля, бесчестить их дочерей – что угодно, лишь бы потом заплатил. Но сыновья были неприкосновенны. Тронь их – и знать взбунтуется. Мы все знали эти правила, мы цеплялись за них, чтобы избежать анархии, от которой вечно были в одном шаге. Кровная распря. Говоря это, слуги перекрещивали пальцы, чтобы не накликать беды.

Всю свою жизнь отец всеми правдами и неправдами старался удержаться на троне, и он не собирался рисковать царством ради такого сына, как я, ведь и наследника, и чрево, что его родит, отыскать было нетрудно. И он согласился: я отправлюсь в изгнание, буду воспитываться при чужом дворе. Другие люди будут растить меня, пока я не возмужаю, в обмен на мой вес в золоте. Я останусь без родителей, без родового имени, без наследства. В наше время смерть была предпочтительнее. Но мой отец был человеком практичным. Пышные похороны, которые полагались мне по чину, обошлись бы отцу куда дороже моего веса в золоте.

Вот так, десяти лет от роду, я остался сиротой. Вот так я оказался во Фтии.

Крошечная, с самоцвет размером, Фтия – самая маленькая из наших земель – примостилась в северном закутке суши между морем и предместьями горы Отрис. Пелей, царь Фтии, был из тех, кому боги благоволят: сам не божественного происхождения, зато умен, храбр, хорош собой и в благочестии себе равных не имел. В награду боги дали ему в жены морскую нимфу. У них это почиталось наивысшей честью. В конце концов, какой смертный откажется возлечь с богиней и породить от нее сына? Божественная кровь очищала нашу низменную породу, создавала героев из глины и праха. Но союз с этой богиней сулил даже нечто большее: мойры предсказали, что ее сын превзойдет своего отца. Род Пелея получит славное продолжение. Но дар этот, как и все дары богов, был с подвохом: богиня не желала такого мужа.