Врата скорби. Последняя страна - читать онлайн книгу. Автор: Александр Афанасьев cтр.№ 81

Тут пи-эм должен был сказать что-то про старые добрые времена. Но он ничего про них не сказал, ни полслова.

— Со всем уважением, сэр, меня нельзя отнести к людям, ведущим светский образ жизни… — сказал сэр Роберт

Сэр Уинстон пытливо смотрел на него, то ли не зная, как реагировать на отпор, то ли не желая на него реагировать.

— Да… я читал ваше досье. Вы, сэр… — тут пи-эм засмеялся кашляющим смехом курильщика — наделали немало дел.

— Его Величество щедро наградили меня за них, сэр.

— Да… — неопределенно сказал премьер — я читал ваше…досье.

…

— Зачем выкрадывать… пленника из одной тюрьмы, чтобы поместить ее в другую, а? Не подскажете?

— Сэр, вопрос не в тюрьме

— А в чем же?

— В тюремщиках.

— И чем же вам не понравились индийские?

— Сэр, я работал на Разведбюро. Знаете, что это такое? Это люди, настолько надувшиеся, что вот — вот лопнут. Понимаете, эти люди считают, что есть некие… данности, и по своей непогрешимости и непоколебимости они приравнены к законам мироздания. Англичане всегда правы и должны побеждать, а если это не так — значит, противник играл нечестно и подло. Индий всегда будет нашей, что бы произошло. В пять часов — обязательно пить чай, а если этого не сделать, то мир рухнет. И так далее, сэр Уинстон.

— А это не так?

— Нет, сэр. Даже поддержание этого состояния, того что есть сейчас — есть каждодневная тяжелая работа. Без которой — мы не только не получим то что хотим — но и утратим то что имеем. Даже поддержание статус — кво — требует тяжелых усилий. В этом мире — ничего не дается без усилий, сэр Уинстон.

— По крайней мере, вы вспомнили, как меня зовут — сказал Черчилль — что же касается ваших слов про усилия, полагаю, вы правы. Ничего и никогда не дается без усилий, будь они прокляты…

Сэр Уинстон пошевелился в кресле, принимая более удобную позу

— А что было не так с содержанием пленника?

— Сам факт содержания, сэр.

— Его что, не допрашивали?

— Почему же, допрашивали. Но какой в этом толк?

В глазах сэра Уинстона — загорелись огоньки интереса. Пи-эм — был связан с разведкой еще в десятые, когда она только начинала свой путь, не раз бывал там, где она находилась. Как то раз случился курьез — он, уже будучи Первым морским Лордом навести штаб-квартиру МИ-6, в частном, конечно порядке. А на дверях в те времена — ставили девушек, и одна из них просто захлопнула дверь перед незнакомцем. Сам сэр Уинстон — воспринял происшествие с большим юмором и потом прислал девушке дорогую сумочку с запиской «нашей маленькой храброй сторожевой собачке». Уже став премьер-министром Соединенного королевства — сэр Уинстон требовал, чтобы ему приносили необработанные разведданные — и говорят, что даже пользовался кое-какими для сюжетов своих книг.

— Вы не верите в допросы?

— Нет, сэр. Не верю. Если человек принял решение молчать — то он будет молчать. Или будет говорить ложь, и на то чтобы его разоблачить — потребуется время и силы. Пытка годится для низких людей. Те, кто осознает свой долг — будут молчать

— Ну, всякое бывает — философски сказал первый морской лорд

— Сэр, назовите известных вам морских офицеров, которые заговорят под пыткой?

…

— Почему мы думаем, что русские другие? Они тоже молчат. И этот… силы ему придает уверенность в том. что он выполняет свой долг. Долг перед страной, перед императором, перед товарищами. Пока он понимает это — он будет молчать

Сэр Уинстон посмотрел на покрасневшего от гнева Первого морского лорда, приказывая ему молчать

— И что, по-вашему, следует сделать?

— Палач, когда казнит приговоренного, выбивает табурет из-под ног. Нам нужно выбить из русского уверенность в том, что он выполняет собственный долг. Надо дать ему понять, что его просто предали. И не просто дать понять — а подкрепить это доказательствами. Такими, в которые он поверит. И тогда…

— Разочаровавшийся в идеалах человек — задумчиво сказал сэр Уинстон — подобно гнилому яблоку. Не убери его вовремя — и сгниет вся корзина.

— Именно! — просиял сэр Роберт, понимая, что нашел собеседника, с которым он говорит на одном языке — именно, сэр. Мы не сможем изменить то, что русские натворили в Адене. Мы не сможем переиграть эту битву, в которой потерпели поражение. Но в наших руках — русский, и это единственный наш козырь. Мы можем превратить его в нечто наподобие торпеды и заслать обратно к ним. Мы набьем его ненавистью к собственной стране и к тем, кто его предал, и эта ненависть — будет почище тринитротолуола. И после этого — нам останется только пожинать плоды. Никак иначе — мы этого русского разыграть не можем.

— То есть, вы предлагает вернуть его в свою страну?

— Нет, сэр. Не вернуть, а устроить ему что-то вроде побега. После того, как мы его обработаем. И посмотрим, что будет.

Сэр Уинстон задумался.

— Что вы предлагаете представить русскому?

— Правду, сэр. Думаю, он слишком умен, чтобы клюнуть на ложь. Надо дать ему правду. Он знает по крайней мере часть этой правды — просто оценивает ее не так, как мы того хотим. Дадим ему другую часть правды — и вышибем табурет из-под ног.

— Правду… и какую правду вы ему хотите дать?

— Правду. То, что произошло в Адене. Как мы там оказались. Как нас заманили в ловушку. Кто был на той стороне. Нас ведь заманили в ловушку, верно, сэр?

Сэр Уинстон покачал головой

— Это закрытая информация.

— Бросьте, сэр. Вы что, не видите, что происходит? Русские обратили наши же усилия против нас. Мы вскармливали бандитов для русских — а теперь они воюют против нас. Я дрался при Мирбате, сэр, был одним из тех, кто там выжил. Хотите, скажу, что произошло? Мы действовали и думали, что русские будут противодействовать нам. А они наоборот — были еще радикальнее нас. Мы говорили, что надо напасть завтра — а они кричали, что надо напасть сегодня, прямо сейчас. Мы давали бандитам винтовку — а они присовокупляли пулемет. Мы учили их исламу — а они учили их троцкизму, самому страшному политическому учению из ныне существующих. И они бросили их против нас, они сумели им объяснить, что мы такие же враги как и они. Вот — корень зла. Вот — что происходило в Мирбате и происходит сейчас в Мускате, Дофаре и дьявол знает, где еще, сэр. И это сделали те же люди, которые завербовали и послали русского — чтобы потом предать его. Если мы не остановим их — завтра то же самое будет по всем колониям. Русские опробуют то, что будут применять против нас следующие двадцать лет. Мир заполыхает войной — но не мировой. Это будет всемирный мятеж, восстание тьмы против света, невежества против знания, дикости против цивилизованности. Восстанут дикари — и русские дадут им оружие. Много оружия, причем самого современного. В Индии местные вооружены чуть ли не кремневыми ружьями — при Мирбате они были вооружены штурмгеверами, пулеметами и носимой пушкой. Будет то же самое, только в сто, в тысячу раз больше. Каждому из нас придется иметь дело с десятью, с двадцатью, с сотней врагов. Будут создаваться тайные организации, одна опаснее другой. Троцкисты — не справившись с Россией, возьмутся за нас. Вы думаете, у русской контрразведки нет своих людей в троцкистских организациях? Их там полно, сэр! И они будут на самом верху как самые радикальные и горластые, и они будут призывать идти против нас, а не против России. Эти тайные организации — наладят систему связи между собой, будут получать оружие, проникать в полицию, в туземный чиновничий аппарат, каждый, кому удастся просочиться — будет поддерживать и прикрывать других. Туземцы — будут сплачиваться в таких организациях на основе фанатизма, ненависти и причастности к тайному знанию. Мы не сможем использовать в полной мере армию, потому что сражений как таковых не будет, у врага не будет ни регулярной армии, ни даже просто ватаг. Мы не сможем дать им сражение, потому что некому будет его давать. Нет, они будут подрывать, вредить, обстреливать, поджигать, проникать по ночам и убивать, взрывать на дорогах — все то, что сейчас сконцентрировано в Договорном Омане, все это выплеснется и пойдет по всему миру. Нам придется иметь гарнизоны в каждом населенном пункте, и они будут подвергаться постоянным нападениям. Нам придется постоянно контролировать дороги, нам придется вооружать полицию современным армейским оружием, поскольку без оружия они будут не более чем целями. Испуганные подданные Его Величества будут покупать оружие, закрываться ночью на десять замков и стрелять по теням, мы будем жить как в тюрьме, которую создадим сами в тщетной попытке спастись. Они будут требовать от купцов платить им дань, и торговля постепенно сойдет на нет, а жить станет и вовсе невозможно. Начнется голод во многих местностях — и чем больше будет бедствий и несчастий — тем больше и громогласнее будут обвинять во всем нас. Могут начаться нападения и в самой метрополии — троцкисты здесь уже бывали, и для них не существует границ. Они будут ждать от нас жестокостей — и чем больше мы ее дадим, чем более суровые меры мы будем предпринимать во имя спокойствия, тем больше людей они будут принимать в свои подрывные организации, вооружать и направлять на борьбу с нами. Вместо мира, согласия и упорного труда на пути в будущее — воцарятся подозрительность, озлобленность, политическая и религиозная ненависть. В конце концов — мы вынуждены будем покинуть наши колонии, но это не принесет пользы туземцам, скорее наоборот. Потому что ненависть, ранее обращенную против нас, они обратят против друг друга и начнут сводить старые счеты, пользуясь новым оружием. Оружием, которое им предоставят русские — во множестве, зная, на что оно пойдет. Весь третий мир заполыхает огнем ненависти и вражды. И только через много лет, когда огонь утихнет только в силу отсутствия более горючего материала — вот только тогда, сэр Уинстон, только тогда там появятся русские. Они возьмут тех, кто выжил в чудовищной бойне, и переплавят их в безмолвных подданных своего Императора. В людей, которые будут ненавидеть и презирать свободу только потому, что хлебнули ее через край. Не будет больше того, что хотим мы — отдельной страны для каждого народа, развивающихся под мудрым британским руководством. Будет одна большая Россия — вот и все что будет, сэр…