Девушка с кулоном на шее - читать онлайн книгу. Автор: Николай Леонов, Алексей Макеев cтр.№ 19

– Куда пошли? – задал наводящий вопрос Вершинин. Не столько из любопытства, сколько для отвлечения. Ему предстояло прочистить воспаленный нарост на чувствительном месте, и пауза в рассказе пациента была совсем некстати.

– Да кто его знает? Увидел тропинку, по ней и пошел. Я ведь не сразу сообразил, что память со мной сволочную шутку сыграла. Сперва одна мысль в голове билась: надо идти, останавливаться нельзя. Вот я и шел. Потом понемногу соображать начал, осмысливать происходящее. А знаете, с чего мысль в этом направлении заработала?

– И с чего же? – подыграл Вершинин.

– Вы не поверите: с коротких штанин. Что это, думаю, штанины на брюках такие короткие? И почему я надел именно их, они ведь явно мне не по росту. А ботинки мои вы видели? – кивком указал на стоптанное нечто, сброшенное возле нар, мужчина.

Вершинин на минуту отвлекся, взглянул на обувь и снова вернулся к своим обязанностям. Гуров же не поленился рассмотреть обувь детально. Башмаки и правда вызывали недоумение. На правую ногу ботинок из дешевого кожзама, без шнурка, без стельки и с лопиной на резиновом каблуке. Размер ботинка не меньше сорок четвертого, цвет классический, черный. На левую ногу что-то среднее между кроссовками и кедами. Подошва литая с внушительным протектором, а верх тканевый, некогда трехцветный, теперь же грязно-линялого оттенка. И тоже без шнурка, но на проволоке. Размер поменьше, от силы, сорок первый. Каким чудом они образовали пару, было непонятно.

– Вот и я о том же, – будто прочитав мысли полковника, произнес мужчина. – Где я их добыл? На свалке разве что. Только свалку никакую я не помню. И как ботинками и всем остальным разжился, тоже. Но тогда, в первый момент, меня беспокоили не они, а брюки. Наверное, в прошлой жизни, до того, как со мной беда случилась, я щепетильно относился к выбору одежды, поэтому вопрос длины штанин меня так обеспокоил. Как вы думаете, доктор?

– Весьма стройная версия. Может, брюки вообще ваш фетиш, – согласился Вершинин. – Пиджачок ваш тоже оставляет желать лучшего, но его внешний вид задел вас не так сильно, я правильно полагаю?

– Пиджак уже потом. Когда к ручью вышел, руки в воду опустил, а рукава мешают, я его снял, чтобы рассмотреть, тогда и ужаснулся. Вы эти пятна видели? Его же не стирали с самого создания.

– Что верно, то верно. Запашок от него негуманный, – поддакнул Вершинин.

– Вот тогда я и задумался над тем, кто я, где я и что со мной. – Голос мужчины зазвучал как-то отстраненно, будто издалека. – Сидел возле ручья и размышлял: странная штука – человеческий мозг. Человеческая память еще более странная. Вот сижу я возле ручья, и что его называют ручей, помню, и что вода в нем течет пригодная для питья, тоже помню, а имени своего вспомнить не могу. Трава, деревья, ствол, кора, прикорневая система, климатические зоны и прочая дребедень в памяти осталась, и по большей части я понимаю, что означают эти слова, а кто я, где живу, есть ли у меня родственники и куда мне податься – как стеной закрыло. Главное, кто такие родственники – помню, а есть ли таковые у меня? Информация засекречена. Вот вы хотите эксперимент провести, узнать, есть ли вес у воспоминаний, а я вам и без эксперимента отвечу: есть. И весят они до хрена. Откуда знаю? Да потому, что голова без этих воспоминаний, точно одуванчик созревший, пустая-пустая, и такая же невесомая. Ох, черт, как же больно! – прикусив губу от боли, застонал мужчина.

Вершинин взглянул на него, сочувственно покачал головой, но работу продолжил. Лишь вскользь заметил:

– Обезболить не могу. Неизвестно, на какие препараты у вас отрицательная реакция, а тут всех дел на полчаса.

– И как же вы вышли из положения? – на этот раз на выручку доктору пришел Гуров. – Как поняли, что нужно делать, куда идти?

– А никак, – просто ответил мужчина. – Думал, думал, ломал голову над тем, кто я есть. Потом устал. Отключил мозг и пошел вперед. Потом машину нашел. Обрадовался. Вот, думаю, мой шанс на спасение! Почему так подумал, не спрашивайте. Я сперва вообще не собирался никуда на ней ехать. Есть очень хотелось, а там в салоне печенья пачка лежала. Ну, я и решил, что должен завладеть ею во что бы то ни стало. Вот и полез.

– Машина оказалась открыта?

– Какое там! «Везунчик» – явно не мое второе имя, – улыбнулся мужчина, вспомнив, как пробирался в салон. – Это снова проказница-память подсобила. Я когда-то передачу смотрел, что следует предпринять, если захлопнул ключи в салоне. Вот и воспользовался. Надо признать, задачка была не из легких. Потрудился я на славу, прежде чем до печенья добрался. Но уж больно есть хотелось. Я ведь через багажник лез. Вы хоть представляете, каково это – чувствовать себя селедкой в консервной банке? Я теперь представляю.

– Расскажите, – попросил Вершинин.

– Вам действительно интересно, или просто отвлечь пытаетесь? – спросил мужчина, морщась от боли.

– Считайте, и то и другое.

– В отечественном автопроме есть свои преимущества, – издалека начал мужчина. – Задняя панель над сиденьем у них не закрепляется, с какой целью, не знаю, врать не буду, но службу мне это хорошую сослужило. Если постараться, ее можно приподнять, опустить спинку заднего сиденья, и вот ты уже в салоне. При условии, что вес твой не приближается к весу бегемота, разумеется. Как видите, лишним весом я не страдаю. Я открыл багажник, он, кстати, был не на замке, в отличие от дверей. Странно, но факт. Так вот, открыл я багажник, собрался панель поднимать, а там, в багажнике, такое творится! Хлама насыпано, что на городской свалке. Можно сказать, всклень забит. Я часть прямо на землю повыкинул, часть по сторонам расшвырял. Запашок там ужасный стоял, но я все равно полез. Воздуха в легкие побольше набрал и нырнул в багажник. Ногами в панель уперся, толкаю, а она ни в какую. Долго мучился, но справился. Потом спинку опустить никак не мог. В передаче-то все гладко выходило, а здесь – засада на засаде. Это потом я понял, что мешки спинке опуститься не давали, а тогда просто злился. Когда щель образовалась, я в нее полез. Все время застрять боялся, но лез вперед. Ногами, руками помогал и лез. И все думал: и как это Гудини постоянно такие трюки проделывал? У него небось ни клаустрофобии, ни каких-то других фобий от рождения не было.

– Гудини, говоришь? – хмыкнул Вершинин. – Оригинальное сравнение. Вот тебе и имя.

– Какое имя? – не понял мужчина.

– Временное. Надо же нам вас как-то называть. Не Никтоевичем же, в самом деле.

– Гудини? А что, мне нравится. – Мужчина заулыбался и повторил, пробуя имя на вкус: – Гудини. Звучит приятно. Как-то даже мило.

– Вот и отлично, – подытожил Вершинин. – Итак, господин Гудини, с ногами мы завершили. Давайте теперь остальные части тела посмотрим.

Осмотр длился около часа. На протяжении осмотра Вершинин не раз удивленно качал головой, не понимая, как в таком состоянии «Гудини» сумел добраться до города. Переломов и рваных ран, которые требовали бы наложения швов, он не обнаружил, кроме как на голове. Вот там рана вызывала опасения. Приложили бедолагу серьезно, череп чудом уцелел, видно, от природы кость крепкая. Кожа рассечена аж на добрых пять сантиметров, рана успела загноиться, но жизни не угрожала. Вершинин полагал, что именно этот удар спровоцировал потерю памяти, хотя утверждать наверняка не взялся.