Подождать до рассвета - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Ярославская cтр.№ 68

— Так разве он не собирался меня убивать?

— Кто его знает? Вряд ли. Ранить мог. Это напугало бы Ильдара. Потом на свадьбе кто-то стреляет в окно. Да, Маша, стреляет. Ильдар и Тимур не ссорились. Просто Тимур спас отца как минимум от серьезного ранения. Хотя, может, стреляли в Тимура. Для захватчиков это не принципиально. Цели своей они достигли: Ильдар испугался за вас, решил срочно переоформить акции на себя и уехать. Это был правильный ход. Я его одобрил и приложил все усилия, чтобы это переоформление прошло в обход всех сроков и проволочек. Но эта бездарная Гусева умудрилась переврать документы! Сделка не прошла регистрацию, часть бумаг пришлось переделывать. Тебя, Маша, в городе не было. Ильдар Тимуру без своего догляда подписывать ничего не велел. Гусева положила документы в свой рабочий сейф. И оттуда их благополучно сперли.

— Откуда ты знаешь?

— Да мне Ильдар позвонил. Он вообще почему-то решил, что это я приложил руку. Уж не знаю, какой кокос ему на голову на Маврикии упал, только он вдруг сообразил, что захватчиком вполне могу быть я. Бумаги сперли довольно давно. Изъяли некоторые листы, заменили другими. Отловили, как они думали, твоего Тимура…

— Как — отловили? — всполошилась Маша. — Тима? Что произошло? Что с тобой было?!

— Мам, да ничего не было.

— Маша, это похитители думали, что отловили Тимура, — пояснил Павел. — Очевидно, кто-то показал им его, когда они были все кучей. Похитители ориентировались на черненького парня, который ходит с ярким приметным Кузей. Моего Витьку как раз перекрасили на парикмахерском представлении, и их с Кузькой тут же понесло в замечательную подворотню.

Маше уже было плохо, а Иловенский продолжал:

— Витьку чем-то напоили, такой, говорит, напиток, похожий на чай, до смерти вкусный, и все говорили про отца. Он решил — что про меня. Знаешь, Маша, я был счастлив, когда услышал, что он так решил. Ему велели бумаги подписывать, показали подписи Тимура, сказали: подписывай, чтоб никто никакой разницы не заметил, чтоб нотариус не придрался. А у него талант. Он всей школе подписи родителей подделывает. Витька подписал за Тимура все, что приказали, даже не пытаясь объясниться. Знаешь, есть такие психотропные препараты, которые полностью подавляют волю. Человек нормален, но абсолютно послушен, он даже не говорит, если ему не приказывают. А, когда заканчивается действие препарата, наступает провал в памяти. Витька почти ничего уже не помнит, известно только то, что он успел Тимуру по свежим следам рассказать. В общем, акционерами остались только ты, Ильдар и Сычев.

— Трое против двоих. Это все еще много, — сказала Маша.

— Двое против троих. Я долго не верил Ильдару, но сегодня позвонил Сычеву. Он сказал мне, чтоб я не лез не в свое дело, что мои интересы не пострадают, в общем, я так понял, захватчик все-таки Сычев. Он зол на Каримова, как черт, трубку швырнул. Вряд ли он делает это в одиночку, но ему достаточно просто руководить.

— Так если известно, кто захватчик, надо пойти в милицию и заявить об этом! — сказала Рокотова.

Павел только улыбнулся.

— В России не было ни одного случая, когда черных рейдеров привлекли бы к ответственности. Они работают профессионально, имеют покровителей в самых высших эшелонах власти и, как пираньи, не отстанут, пока не объедят своих жертв до костей.

— И все же нас двое. Ильдар, правда, в коме… Но мои-то акции все еще принадлежат мне?

— А бог их знает. Но даже если и принадлежат тебе, то надавить на тебя — раз плюнуть. У тебя дети, родители. Если твоим близким будет грозить опасность, если тебе только скажут, что им грозит опасность, неужели ты не продашь акции?

Маша опустила голову.

— То же самое и с Ильдаром. Думаешь, он случайно озаботился написанием завещания?

— Почему он все завещал этой Алене? — спросила Маша.

— Это, наверняка, хорошо продуманный ход. Отвлекающий маневр. Вчера Каримов сказал мне, что встречается с отцом жены, неким Валерием Беловским. Я, честно говоря, не успел еще толком пробить, кто он такой. Знаю, что он глава концерна «Беллона», что открывает в Ярославле филиал, будет разворачивать здесь фармацевтическую промышленность и медицинское приборостроение.

— И ты говоришь — не успел пробить?

— Не успел. Я не знаю всей его подноготной. Не понимаю, откуда и какой у него компромат на Николая Сычева, надежный ли. Ильдар сказал, что Беловский взялся помочь свалить Сычева. Тот же компромат — защита и для дочери Ведовского. Если Ильдара убьют, все достанется его жене, а уж оттуда захватчики не выцарапают ничего. Это завещание могло стать для Ильдара охранной грамотой. Но тут, как я понял, вмешалась твоя подруга со своим приворотным зельем и потравила Каримова. А завещание, заметь, осталось не оформленным. А вдруг до него было другое?

— Было, — тихо сказала Маша. — По нему все завещано мне.

— Замечательно! Тогда возвращаемся на два шага назад. Если Ильдар сейчас погибнет в больнице, ты получишь компанию, и тебя вынудят продать ее за копейки. Не нужно тебе такое опасное наследство! Я, конечно, попытаюсь сам встретиться с Беловским, но он тоже может отказаться вмешиваться и приберечь свои козыри для себя. Ильдар должен выжить, понимаешь, любой ценой!

— Да! — решительно сказала Маша. — Он выживет. Завтра мы привезем из деревни старую ведьму, которая варила это приворотное зелье, пусть она расскажет, из чего оно сделано!

Так плохо Ильдару не было никогда в жизни! Он чувствовал, что возвращается из небытия, и отчаянно сопротивлялся этому возвращению. Вместе с обрывочным и еще не ясным сознанием к нему пришли дикая режущая боль в животе и ужасная тошнота.

Его тошнило от запаха и прикосновения к его телу постельного белья, от яркого света, резавшего ему глаза, которые он пытался открыть, от далеких непонятных звуков, которые он слышал. Порой ему начинало казаться, что кровать под ним бешено вращается, и он вот-вот свалится с нее и непременно упадет в какую-то пропасть. Он хватался за все, что попадало под руки, и тогда чья-то теплая и сильная ладонь ложилась на его плечо. Он слышал тихий уверенный голос и, хотя не мог разобрать слов, тут же успокаивался, тошнота отпускала, кровать прекращала под ним свою дикую пляску, и Ильдар проваливался в спасительное небытие. Но проходило время, сознание настойчиво возвращалось, и все начиналось снова.

Иногда он видел чье-то лицо, милое и очень знакомое. Близость этого лица тоже утешала Ильдара, он почему-то верил: пока этот человек рядом, ему не грозит никакая опасность, и боль тоже скоро отступит, надо только чуть-чуть потерпеть. Потерпеть?.. Потерпеть?! У него не было больше сил терпеть!

— Ильдар, тише, тише, — слышал он сквозь собственный протяжный стон. — Потерпи, родной, сейчас станет легче. Лена, это обезболивающее? Введи прямо в капельницу, боли очень сильные.

— Как он? — это другой, мужской низкий голос, незнакомый. А тот, знакомый, был женским. — Боли сильные?