Подождать до рассвета - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Ярославская cтр.№ 37

— Кто разбил? Тимка?

— Нет, отец его. Ты представляешь, его чуть стеклом пополам не перерубило! — решил добавить трагизма Кузя.

— Боже мой, какой ужас!

— Да все нормально. Они помирились уже. Тимку Павел Андреевич вчера в чувство привел. Конечно, они не хотят, чтоб ты знала. Тимке стыдно, а Павел Андреевич его покрывает. Ты же слышала, Тимка отцу звонил, извинился еще раз. Все нормально.

— Ладно. Пошли домой, — поднялась со скамейки Маша.

— Знаешь, неплохо бы все-таки сходить за йогуртом и креветками.

— Зачем?

— Я хочу креветок в йогуртовом соусе! — съязвил Кузя. — Ты же это сама придумала. Надо теперь дело до конца доводить. И не забудь, ты меня обещала не сдавать.

Они притащились в магазин, и оказалось, что кошелек Маша забыла дома, а того, что нашлось в Кузиных карманах, хватило только на йогурт.

— Ладно, — пробурчал он. — Скажем, что креветки кончились.

Когда они вернулись домой, шушуканье и таинственное переглядывание возобновилось: Кузя докладывал ту версию, которую стрясла с него Маша. В том, что все было совсем не так, как он рассказал, она не сомневалась. Радовало только одно: то, что случилось вчера на свадьбе после ее отъезда, непонятным образом сблизило Тимура и Павла, да так, как Маше не удалось бы сблизить их никакими уговорами и убеждениями.

Всю правду о случившемся она могла узнать только у одного человека — у Ильдара. Но звонить ему в первый день его нового супружества она не могла.

Наконец, шушукаться стало некому: Кузя ускакал в студию на очередную фотосессию, а Тимур уехал в «Дентал-Систем», он с недавних пор набирался опыта в юротделе отцовской компании. Павел взялся его подвезти, а сам отправился на какую-то встречу. Кажется, он что-то объяснял, с кем и зачем встречается, но Маша отчего-то прослушала и, проводив их всех, задумалась. Неужели ей не интересны его дела, его жизнь, его знакомства? Ей хотелось думать, что голова ее занята работой, ведь, чтобы уехать со спокойной совестью, нужно оставить главному редактору приличный пакет материалов. Сегодня она собиралась довести до ума большую статью о злоупотреблениях в бюджете. Но, если забыть про редактора и бюджет и заставить себя быть честной хотя бы перед собой, становилось ясно: думала она об Ильдаре.

Нет, она не ревновала. И не злилась. Просто было как-то досадно и непривычно. Вот у него была первая брачная ночь. Это было так же, как у них много лет назад? Или лучше? Лучше, пожалуй, не бывает…

А в понедельник, ей сказал Тимур, молодожены улетают в свадебное путешествие. Надо же, все как у больших! Небось, и самолет частный. А потом еще яхта. И что там еще? Домик на берегу чего-нибудь…

Ей стало смешно и совестно: она сама собирается в понедельник лететь в Швейцарию с Иловенским. И он, между прочим, говорил ей и про домик на берегу горного озера, и про яхточку. И если ей можно, почему Ильдару-то нельзя? Потому что! Нельзя! И все.

Она потрясла головой, чтобы окончательно выбросить оттуда Каримова и уселась за компьютер. На мониторе вместо ее статьи высветилось предупреждение: «Коврик для мыши выполнил недопустимую операцию и будет свернут». Она мысленно обругала Кузьку заразой и потратила двадцать минут на то, чтобы прицепить к запуску его игры предупреждение о временной нетрудоспособности главного героя.

Статья не шла. Маша понимала, что она важная и нужная, но новых законов она не понимала. Они в десять раз усложняли людям жизнь и перевирали на российский лад то, что годами отрабатывалось во всем мире. Она показала один такой закон Иловенскому, и он, смущенно почесав в затылке, взглянул на дату принятия и вздохнул:

— Понимаешь, это был последний день перед парламентскими каникулами. Сам удивляюсь: как можно было такое принять? Но теперь все равно уже поздно.

— Паша, — возмутилась Рокотова, — но ведь люди работают по тому, что вы там перед каникулами принимаете!

— Ну что теперь поделаешь? Мы же старались все регламентировать: бери, читай и делай.

— Да невозможно все это делать, как ты не видишь!

— Все я вижу, — снова вздохнул он. — И даже больше, чем ты думаешь. Кое-кто здорово погрел на этом руки. Такие сырые законы можно еще долго доводить до ума, разъяснять, обучать, брать деньги за исполнение того, что здесь понаписано, штрафовать за нарушения. Сколько народу занято, сколько денег вертится! Политика.

Маше Рокотовой почему-то казалось, что это называется не политикой, а вредительством. И были времена, когда за такую «политику» расстреливали.

Статья не шла, она окончательно встала, как упрямая лошадь, потом легла и собралась откинуть копыта. Нужно было обязательно позвонить Камо. Его мобильный не отвечал, Маша набрала домашний номер и только тогда опомнилась, когда трубку сняла Лара. Камо в тюрьме! Она так замоталась с исчезновением Веры Травниковой, приездом Павла, похоронами, свадьбой, предстоящим отъездом, что, к ужасу своему, забыла о Камо. Тоже еще — подруга называется!

— Ларочка, как ты? — Маша не любила лицемерить, ее много больше интересовало, как там Камо, а не как себя чувствует Лара.

— Он признался, — глухо сказала Лара, проигнорировав вопрос.

— Как? В чем? — не поняла Рокотова.

— Камо признался в убийстве. Написал признание сам, мне бумагу следователь показывал. Я буду подавать на развод. Не хочу быть женой убийцы и не дам ему растить моих детей.

— Лара!

— Маша, ко мне родственники приехали, я потом тебе позвоню.

Она, не прощаясь, повесила трубку, а Маша все слушала гудки и не могла поверить. Это правда? Камо Есакян убил Стаса Покровского и написал признание? Это была новость, которая не укладывалась в голове.

Она полистала еженедельник и отыскала телефон Сергея Нестерова, записанный еще с тех пор, когда она готовила о нем материал. Она своими ушами должна услышать все из первых уст.

— Послушайте, Мария Владимировна, а вы хорошо знаете Есакяна? — огорошил ее вопросом Нестеров, как только она назвалась.

— Да, очень хорошо… Почти двадцать лет. А что такое?

— Вы понимаете, я его тоже давно знаю. Поэтому меня и удивляет его поведение. Происходит что-то странное.

— Вы о признании, которое он написал? — спросила Маша. — Вы тоже уверены, что он не убивал?

— Не в этом дело. Доказательств против него — масса. Но он ведет себя очень необычно. Мне нужно решить, направлять ли его на освидетельствование на предмет вменяемости.

— Господи, что вы такое говорите! — возмутилась Рокотова.

— Подождите. Его жена по-прежнему не в себе. Вы могли бы подъехать к нам в райотдел, скажем, часам к трем? Его приведут на допрос, я хочу, чтобы вы с ним побеседовали, в моем, разумеется, присутствии.

Маша пообещала быть и тут же стала собираться, хотя до трех было еще очень далеко.