Фонарщик - читать онлайн книгу. Автор: Мария Камминз cтр.№ 66

Вместо того чтобы подчиниться этой тирании, я все время изыскивал способы видеться с Эмилией и пользовался любым случаем, чтобы даже в присутствии отца говорить ей о своем желании никогда не расставаться с ней.

Эмилия заболела, и целых шесть недель я не видел ее. Как только она поправилась, я стал искать возможность повидаться с ней и, наконец, такой случай представился. Мы около часа сидели и разговаривали в библиотеке, когда вошел мистер Грэм — с таким лицом, какого я никогда не забуду. Мне казалось, что я подготовлен к любым последствиям его появления, но то, что случилось, было для меня полной неожиданностью.

Я думал, что он обвинит меня в неподчинении его воле, которую он неоднократно выражал, и открыто выразит свое желание воздвигнуть барьер между Эмилией и мной, и готов был ему возражать. Но, накинувшись на меня с градом самых грубых обвинений, он, среди прочего, посмел обвинить меня в мошенничестве — в подделке подписи.

До этого я был только сильно раздражен, но теперь, охваченный бешенством, я поднял руку, и не знаю, что я мог сделать, если бы душераздирающий крик Эмилии не отрезвил меня. Я обернулся и увидел, что она без чувств лежит на диване.

Забыв все и только осознав, в какое состояние повергла ее эта сцена, я бросился к ней на помощь; рядом стоял столик, а на нем было несколько склянок. Я схватил то, что мне показалось просто освежающим, и в волнении пролил содержимое на лицо Эмилии. Не знаю, что это была за жидкость и для чего ее использовала миссис Эллис, но действие ее было моментальным. Я совершил непоправимое!

Эмилия как безумная заметалась по комнате и, наконец, забилась в угол. Я бежал за ней, испытывая не менее ужасную муку; но она отталкивала меня с дикими криками. Мистер Грэм, на время парализованный этой сценой, с бешенством накинулся на меня. Вместо того чтобы помочь мне поднять бедную Эмилию и хоть немного сжалиться надо мной, он возобновил поток своих оскорблений и стал обвинять меня в убийстве дочери. Он выгнал меня из дома со словами, которые и теперь еще звучат в моих ушах. Убитый горем, я не мог и не хотел противиться этому изгнанию.

Какую ужасную ночь я провел! Как мне передать свои страдания? Я шел куда-то с пылающей головой, в каком-то полубреду, тщетно стараясь собрать свои мысли. Но когда начало светать, я понял необходимость принять какое-то решение и составить план на будущее.

Все, что было у меня, — деньги, одежда и несколько ценных вещей, память о матери, — все осталось в моей комнате. Я решил еще хоть раз вернуться туда и пусть даже ценой самой страшной ярости мистера Грэма получить хоть какие-нибудь сведения об Эмилии. Но уже около дома я почувствовал, что не смею войти. Мистер Грэм, исчерпав все словесные оскорбления, пригрозил употребить силу, если я когда-нибудь перешагну порог его дома. Мне не хотелось драться с человеком, который и без того был жестоко наказан. Я решил никогда не попадаться ему на глаза. Но мне надо было увидеть Эмилию или хотя бы узнать, в каком она состоянии. Для этого надо было дождаться ночи.

Целый день я слонялся без всякой цели, со жгучей тоской в груди, даже не думая о пище. Часы казались мне бесконечными, и этот день был равен целому году страданий.

Наконец настала ночь, черная, туманная. Густая мгла окутывала весь город, и только подойдя совсем близко, я увидел дом мистера Грэма. Заметив карету доктора, я понял, что мистер Грэм дома, и не вошел.

Сквозь стекла входной двери я видел, как миссис Эллис несколько раз поднималась и спускалась по лестнице. Скоро показался доктор Джереми; он медленно шел в сопровождении мистера Грэма. Доктор собирался выйти, но его задержал мой отчим; судя по сильнейшей тревоге, которую выражало его лицо, он расспрашивал о здоровье дочери. Доктор стоял спиной ко мне, и его ответ я мог только угадать по лицу собеседника. Мистер Грэм, и так усталый и растерянный, с каждым словом доктора становился все более печальным и подавленным.

Этого было для меня достаточно, чтобы понять, что несчастье непоправимо. И я чувствовал, что главный виновник — я, и несчастный отец не мог проклинать меня больше, чем я сам проклинал себя. Но я не мог забыть и тех его слов, которые довели меня до такого состояния, что сам не знал, что делаю.

После отъезда доктора отчим вышел из дому. Когда при свете фонаря я увидел, что выражение горя на лице его уступило место обычному — спокойному и высокомерному, и понял, что он не ощущает такого раскаяния, какое грызло меня, я перестал жалеть его.

Когда мистер Грэм свернул за угол, я подкрался к дому, открыл дверь и вошел. Было тихо. В нижних комнатах не было никого. Я бесшумно поднялся по лестнице и проник в маленькую комнатку в конце коридора, смежную с комнатой Эмилии. Я долго простоял там; ниоткуда не доносилось ни звука. Наконец, боясь, что вернется мистер Грэм, я решил пройти в свою комнату на втором этаже, взять свои вещи, потом спуститься в кухню и справиться у миссис Прим об Эмилии. Это была милейшая женщина, и я был уверен, что она не прогонит меня.

Первая часть моего плана была выполнена, и я спускался по черной лестнице к миссис Прим, когда неожиданно встретил миссис Эллис; она шла из кухни с чашкой в руке. Эта женщина всего несколько недель жила в доме; мистер Грэм нанял ее, чтобы шпионить за мной, и я не выносил ее. Она прекрасно знала все подробности происшествия и была свидетельницей моего изгнания. Увидев меня, она вскрикнула, выронила чашку и хотела бежать, как от дикого зверя.

Я преградил ей путь и заставил остановиться и выслушать меня. Но я не успел сказать ни слова.

— Вы хотите выжечь мне глаза, как ей, злодей? — закричала она.

— Где Эмилия? Пустите меня к ней.

— К ней? Негодяй! Нет, вы и так достаточно заставили ее страдать. Пожалейте ее и оставьте в покое!

— Что вы хотите сказать? — воскликнул я, схватив ее за руку и тряхнув изо всех сил, потому что ее слова жгли мое сердце, как раскаленное железо.

— Я хочу сказать, что Эмилия никого больше не увидит, а если бы и увидела, так вы были бы последним, кого ей хотелось бы видеть.

— Значит, она ненавидит меня?

— Ненавидит ли она вас? О да!.. И даже больше: она не может найти слов для выражения своей ненависти! В минуты страданий она говорит: «Жестокий! Злой!» Она дрожит при звуке вашего имени, и его запрещено произносить при ней.

Больше я не стал слушать и убежал. Этот момент решил мою участь. Гром грянул и раздавил меня. Надежда, счастье, удача, доброе имя — все потеряно… Оставался последний луч во мраке — Эмилия, единственная, в кого я верил. С этой утратой уходила моя молодость, моя вера, моя жизнь. Я был ничто на этой земле; теперь мне было безразлично, куда идти и что со мной станет…

С тех пор я стал другим человеком. До того дня моей мечтой было стать благодетелем людей; теперь я видел в них врагов, с которыми надо неустанно сражаться.

Не знаю, каким путем я шел из дома мистера Грэма. Я не помню ни одной улицы, хотя все они были мне знакомы.

Один раз сознание вернулось ко мне, и я понял, что оказался на набережной; помню, что я ощущал непреодолимое желание одним прыжком найти забвение в темных водах реки.