Наследство Лэндоверов - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Холт cтр.№ 50

Я не была настолько доверчива, чтобы не понимать совершенно очевидной вещи: мамино нездоровье было в большей степени вызвано ею самой. С другой стороны, ее желания всегда были исключительно сильными; в данном случае разочарование могло послужить причиной болезни.

Мне не хотелось больше ничем обременять свою совесть, но о Корнуолле я думала постоянно, с тоской.

Вот я снова возвращаюсь к своей привычке фантазировать, с упреком говорила я себе. Чем так уж отличается Ланкарнон от этой французской деревушки?

Дни стали короткими, а вечера удлинились. Мы больше не обедали в саду. Мари зажигала масляные лампы, и мы проводили вечерние часы, играя в пикет или просматривая газетные вырезки, которые Эвертон вклеивала в специальный альбом. Это занятие часто вело к печальным воспоминаниям, поэтому я всегда старалась склонить маму к игре в карты.

Я стала задумываться над своей дальнейшей жизнью. Могла бы я найти какую-нибудь работу? Что я умела делать? Чем обычно занимаются молодые девушки из обедневших семей? Они становятся гувернантками или компаньонками. Других вариантов, пожалуй, нет. Я с тоской представляла себе жизнь компаньонки при какой-нибудь даме, похожей на мою мать… Игра в пикет, воспоминания хозяйки о былых развлечениях и победах…

Я места себе не находила, мне хотелось уехать.

Потом пришло письмо от Оливии, которое произвело на меня впечатление разорвавшейся бомбы.

«Дорогая Кэролайн!

Не знаю, как сообщить тебе свою новость, не знаю, как ты ее примешь. Часто я была близка к тому, чтобы рассказать тебе обо всем — и не решалась. Но ведь со временем ты и так все узнаешь.

Я помолвлена и скоро выйду замуж.

В нашем окружении, как ты знаешь, все думали, что этого никогда не случится; тем не менее это произошло, и я могла бы быть очень счастлива, если бы не мысль, что ты можешь меня осудить. О, я не знаю, Кэролайн, что ты обо мне подумаешь, но должна сказать: я люблю его, всегда любила… даже в то время, когда он был обручен с тобой.

Да, это Джереми. Он очень грустил, когда вашу помолвку пришлось расторгнуть, и подробно рассказал мне об этом. Он понимал, однако, что, хотя был страшно увлечен тобой, это не была настоящая любовь. Понимание это пришло к нему вовремя. Он сознавал, что ты еще слишком молода, чтобы разбираться в своих чувствах. Тебе ведь известно, что сначала он обратил внимание на меня, но появилась ты — и он уже видел только тебя. Теперь он действительно любит меня, Кэролайн, знаю, что любит. А я никогда не могла бы быть счастлива без него. Так что мы решили пожениться.

Тетя Имоджин в восторге, но настаивает, чтобы мы выждали год после папиной смерти. Но и потом наша свадьба будет очень скромной.

Надеюсь, Кэролайн, что ты больше не переживаешь и не станешь ненавидеть и презирать меня за это. Но я в самом деле люблю его, любила еще в то время, когда он был помолвлен с тобой.

Он был бы счастлив, если бы ты могла простить его.

Дорогая Кэролайн, постарайся понять нас.

Твоя любящая сестра

Оливия ».

Я была ошеломлена этим письмом.

Какое откровенное бесстыдство! Подлец! Гадина! «Джереми Брендон, — воскликнула я вслух, — как вы могли дойти до такой низости! Вы твердо решили воспользоваться состоянием Роберта Трессидора, не так ли? И если вам не удалось добиться этого с одной сестрой, вы вознамерились действовать через вторую».

Я разразилась горьким, безумным смехом на грани слез.

Потом представила себе, как все могло бы сложиться. Мы жили бы в том домике в Найтсбридже. Я могла бы быть там счастлива, если бы он был другим человеком, таким, каким его рисовало мое воображение.

У меня не было сил никого видеть. Выйдя из дому, я долго бродила по окрестностям. Я боялась разговаривать с людьми, чтобы не выдать свою ярость, горечь, обиду.

Вернувшись домой, я никак не могла успокоиться.

Тогда я села и написала Оливии письмо.

«Как можно быть такой доверчивой? Неужели ты не видишь, что это обыкновенный охотник за приданым? Он не на тебе собирается жениться, а на деньгах твоего отца. Вполне понятно, что он перенес свои чувства на тебя. Сначала он думал, что я унаследую часть этих денег, и безумно влюбился в меня. Он и теперь влюблен, дорогая сестра… но не в тебя, как не был влюблен в меня, а в деньги.

Ради всего святого, Оливия, не губи свою жизнь, не дай себя обмануть этому интригану…»

И так далее, все в таком же духе.

К счастью, я не отправила этого письма.

Вечером мне пришлось рассказать маме о помолвке Оливии. Все равно в свое время ее известили бы о предполагаемом замужестве дочери.

Она не обратила внимания на мое состояние, хотя, как мне кажется, оно должно было бросаться в глаза. Мари спросила, как я себя чувствую. Но мама никогда не замечала того, что не имело к ней прямого отношения.

— Оливия помолвлена, — сказала я.

— Оливия! Наконец! Я уже думала, что ей суждено остаться старой девой. А кто жених?

— Вам никогда не догадаться. Это Джереми Брендон, который был обручен со мной, пока не узнал, что ваш муж не был моим отцом и поэтому ничего мне не оставил. После этого его увлечение мной быстро пошло на убыль, а теперь перенес свои чувства на Оливию, способную обеспечить ему завидное положение.

— Ну что ж, — сказала мама, — по крайней мере, у Оливии будет муж.

Мама! — с упреком воскликнула я. — Как вы можете так говорить?

— Что делать, таково светское общество.

— Если это так, то я не хочу жить по его законам.

— Приходится.

— Не все так считают, и я не желаю иметь ничего общего с субъектами, которые во всем ищут выгоды.

Она вздохнула.

— А что остается делать молодым людям, не обладающим состоянием? Жизнь в бедности не сделала бы тебя счастливой.

— Вы не верите в любовь, мама?

Она помолчала, вспомнив, видимо, красавца-капитана. Но даже его любовь не заменила ей отсутствие денег. Оно заставило ее охладеть к нему гораздо быстрее, чем могло бы сделать появление другой женщины.

— Оливия, наверное, вне себя от радости, — сказала мама. — Бедная девочка, у нее ведь не было больших надежд на замужество. Теперь она чувствует себя счастливой и будет вечно благодарить судьбу за то, что все обернулось именно таким образом.

Меня возмутил такой взгляд на жизнь, и все же… я понимала, что мама права, говоря, что Оливия будет счастлива.

Я живо представила себе, как моя сестра идет по жизни, видя только хорошее и не замечая окружающего зла.

Не могла же я разрушить ее иллюзии?

Вечером, вернувшись в свою комнату, я разорвала написанное сгоряча письмо.