Вести приходят издалека - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Ярославская cтр.№ 20

Горошко сказал, что Катиного номера в книжке не было. Телефонная книжка Ани Григорьевой была в конце ее ежедневника. Может, поискать номер просто на страницах основной части? Сама Маша нередко писала телефонные номера подряд среди других записей.

Она осторожно слезла с кровати и, стараясь не трясти лишний раз головой, поползла к письменному столу. На половине пути голову пришлось придержать обеими руками: ощущение было такое, будто мозги вот-вот расплескаются через край.

Наконец, Маша аккуратно опустилась на стул и раскрыла ежедневник. Так, сначала надо посмотреть, нет ли все же номера в телефонной книжке. Номера не было. Впрочем, вся страница с фамилиями на букву «Г» отсутствовала, она была ровненько вырвана. Позавчера, когда Маша обзванивала Аниных знакомых, листок был на месте. Если б он был уже вырван, Рокотова бы это заметила, она терпеть не могла вырывать страницы из записных книжек. Ее ужасно огорчало и нервировало, если приходилось вырывать лист в экстренных случаях, чтобы оставить где-нибудь записку или что-то в этом роде. И в чужом ежедневнике она бы это тоже заметила, было бы чувство недовольства и огорчения. Значит, лист вырвал Горошко. И если Машино отравление имело целью не дать ей поговорить с этой Катей, то это тоже его рук дело.

Маша рассеянно переворачивала страницы ежедневника, думая о том, что его надо будет прочитать самым внимательным образом. Наконец, она наткнулась на запись своего имени, ярославского телефона и этого непонятного слова «кладбище» с пятью восклицательными знаками. Что бы это значило? Считаем доказанным, что Аня действительно убита. Следовательно, она не планировала, что Маша займется ее похоронами, потому что и похорон никаких в ее планах не было. Зачем тогда написала про кладбище? Ставрова — година, Рокотова — кладбище…

И тут Маша вспомнила! Как это сказала Аня в их последнюю встречу? «Если все сложится, я тебе позвоню, ты съездишь и привезешь диск».

Когда Маша была в институте, она минут пятнадцать ждала в приемной, пока Стольников освободится. Кресло, в котором она сидела, стояло прямо напротив двери его кабинета. На двери была табличка: «Директор Института, доктор медицинских наук, профессор И.Н. Стольников». Все сложилось, и Аня собралась звонить подруге. Позвонить и сказать, что диск спрятан на кладбище. На кладбище! Но где именно? В чьей-нибудь могиле? Да в могиле Цацаниди, вот в чьей!

Страшно довольная своей догадкой, Маша доползла до кровати, рухнула поверх одеяла и мгновенно уснула.

Аня Григорьева стояла, прислонившись к красноватой, словно разогретой, коре толстой сосны. Теплый свет склонявшегося к закату солнца заливал ее с головы до ног, ветерок шевелил черные волосы и белое льняное платье. Пахло летом и почему-то морем. И где-то кричали чайки.

Аня откинула со лба растрепавшуюся прядь и улыбнулась. Какой-то звук, непонятный и необычный, заполнял воздух. Маша когда-то слышала этот звук, это сотнями бубенчиков стрекотали цикады.

Под ногами цвела земля, и ступать было жалко на теплые светлые звездочки, усыпавшие землю. Аня сделала шаг, не смяв цветов. К ней бежала маленькая кареглазая девочка с букетом светлых звездочек. И ее легкие ножки тоже не касались земли.

Девочка раскинула руки, рассыпая цветы, обняла Аню за полные бедра, прижалась к ее платью щекой и хитро посмотрела на Машу.

И Рокотова услышала Анин голос, хоть та, казалось, и не разжала улыбающихся губ.

— Прости меня, Машенька. Не ищи ничего, я тебя прошу, не ищи. Это ничего не изменит и никого не сделает счастливей. Видишь, я счастлива, и ничего мне больше не нужно.

— Я найду того, кто тебя убил, — ответила Маша.

— Да зачем? Разве тебя это знание сделает счастливой? Мне на роду так было написано. Знаешь, если чего-то очень хочешь, то желание твое обязательно сбудется. Я хотела, и все сбылось.

— Ты хотела умереть?

— Я хотела найти свою Леночку.

Аня опустилась на колени на звездчатую траву и обняла девочку, прижавшись губами к ее пушистым волосикам.

— Помоги мне, Анечка. Скажи, где искать?

Аня подняла голову и снова улыбнулась.

— Ты ошибаешься, Маша, и своей ошибкой можешь навлечь на себя большие беды.

Черноволосая женщина поднялась с колен, взяла на руки девочку, тут же обвившую ручонками ее шею, и медленно пошла прочь, за солнечные сосны. А темные глазки девочки хитро блестели из-за плеча матери.

Аня и Леночка уходили по весенней южной траве, не сминая цветов. И они были уже совсем счастливы вдвоем.

А Маша Рокотова, вздохнув во сне и совсем успокоившись, сладко проспала до утра.

Утро было изумительным, нежно-изумрудным от едва оперившихся деревьев. А над кладбищем пели птицы, словно это и не средоточие скорби, а всего лишь тихий заросший парк.

Маша почти бежала по кладбищенской дорожке, зажав в ладони бумажку с номером участка и могилы академика Цацаниди. Она так наслаждалась этим весенним утром, что бабки, разворачивавшие на обочине свой цветочно-веночный товар, неодобрительно покачивали головами, глядя на раннюю посетительницу, которая цветов не покупала и приличествовавшего месту выражения лица не имела.

Почти дойдя до могилы, Маша и в самом деле спохватилась и купила две крупные темно-красные розы.

Тяжелая калитка оградки тонко скрипнула, и Маша подошла к памятнику. Мраморная рама вилась причудливым рисунком. На Машу, точно живые, смотрели пронзительно-черные глаза. Наверное, это была фотография, сделанная не в последние годы жизни, Цацаниди можно было дать лет шестьдесят, не больше. Рокотовой почему-то показалось, что он очень похож на актера Джорджа Клуни, который сыграл главную роль в фильме «От заката до рассвета». Такой же тяжеловесный подбородок, чувственные губы и густые сдвинутые брови. И такой же привлекательно-порочный взгляд.

Маша положила розы прямо на гробничку, как ни странно, никакого вазона или даже простой бутылки для цветов не было. Да и вообще, выглядела могила довольно небрежно. Недавно была Пасха, все могилы вокруг были прибраны, на многих еще оставались увядшие цветы и чуть выгоревшие искусственные веночки. А на могиле Цацаниди — только жухлые мочалки прошлогодней травы. Никто, видно, к нему не ходит…

Мировое имя. Что оно теперь? Конечно, его не забыли, по его учебникам и монографиям десятки лет будут учиться студенты. Много лет еще проживут прооперированные им пациенты. Его изобретениями будут пользоваться медики разных стран. Вот прибор этот, опять же, если будет он восстановлен, то имя Цацаниди вообще останется в веках в одном ряду с Менделеевым и Циолковским. А вот, поди ж ты, могилку прибрать некому. Неужели и Аня Григорьева не бывала? Хотя на Пасху, конечно, не успела, явно к Леночке на могилку ездила.

Сколько теплых слов пишут на памятниках. Вон на соседней могиле: «Тому, кто дорог был при жизни, от тех, кто любит и скорбит». А на этом обелиске, по-другому и не скажешь, такие слова: «Склоните головы все, кто знал академика Константина Аркадьевича Цацаниди, ибо он ушел от нас навсегда». Ушел, и никаких слов о любви, сердце, скорби… «Он улетел, но обещал вернуться», — совершенно некстати вспомнилось Маше. Может, он и прибор-то изобрел, чтобы иметь возможность вернуться обратно, а вовсе не для того, чтоб иметь возможность проникать отсюда на тот свет.