– Между прочим, я знаю, что он для тебя не игрушка. Я вижу, как ты на него смотришь. И понимаю, почему он тебе нравится… И этот шрам. – На последнем слове она слегка застонала. – Мне хотелось обнять его, покачать в руках и облизать.
Я рассмеялась.
– Вау. Ты осторожнее, а то уже я начну сжимать челюсти и дуться всю дорогу до дома.
Она тоже рассмеялась, но, когда я через секунду взглянула на нее, была серьезна.
– Я только думаю – ты собираешься остаться с ним надолго? В смысле, как вы все это устроите? – тихо спросила она.
Я тяжело вздохнула.
– Не знаю. Все как в первый раз. И да, это непростая ситуация. Но я хочу попытаться. В этом я уверена, что бы это ни значило… Просто, понимаешь… Когда я его встретила, моя жизнь как будто началась заново. И какой бы сложной ни была ситуация, внутри все ощущается так, как будто имеет самый лучший смысл.
Натали немного помолчала.
– Ну что же, звучит очень поэтично, детка, и я верю каждому твоему слову, но жизнь – совсем не поэзия. И я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой. Я просто прошу тебя смотреть на вещи реалистично, хорошо?
Взглянув на меня, она продолжала:
– Он травматик, детка, и я не имею в виду голосовые связки. – Господи, судя по тому, что ты рассказала, он рос среди домашнего насилия, его родители погибли у него на глазах, и он до девятнадцати лет рос один и в изоляции, только с безумным дядюшкой, не говоря уж об увечье, которое делало его в собственных глазах уродом во всех отношениях – все это не могло не оставить следа. Стоит ли удивляться, что он травматик?
Я глубоко вздохнула, откидываясь на спинку сиденья.
– Я знаю, – прошептала я. – И когда ты так говоришь все это, даже сама возможность поверить, что у нас что-то получится, кажется безумной, но почему-то… Я знаю. Я даже никак не могу объяснить этого, разве что – несмотря на все то, о чем ты сказала, он все равно добрый и хороший, и храбрый, и умный, и даже иногда смешной. – Я улыбнулась. – Я хочу сказать – представляешь, какую силу духа надо иметь, чтобы пройти через все это, и не сойти с ума, и сохранить доброе сердце.
– Это да, – согласилась она. – Но все равно, часто такие люди делают что-то, потому что не могут поверить ни во что хорошее. У него никогда не было ничего хорошего. Меня беспокоит, что чем серьезнее он будет к тебе относиться, тем больше это будет выбивать его из колеи. Чем бы он ни занимался, что бы ни делал в жизни, это всегда будет даже проще, чем нести его эмоциональный груз.
Я закусила губу.
– Нат, но у меня тоже есть такой груз. Я тоже травматик. Да и кто из нас нет?
– Я просто старая и мудрая, детка, ты же знаешь, – она подмигнула мне, и я усмехнулась.
Мы подъехали к моему домику, и я обняла Натали на прощанье, а она протянула мне ключи. Я обошла машину и села на водительское место. Уж пару километров до дома Арчера я доеду. Да и вообще я уже протрезвела.
Доехав, я зашла в ворота и подошла к дому. Я постучалась, и через минуту Арчер открыл мне. На нем были только джинсы, и он вытирал голову полотенцем.
Я оглядела его – господи, как он был хорош и как несчастен.
Я тихо рассмеялась.
– Привет. – Я зашла и обернулась к нему, пока он закрывал дверь.
– Чего ты смеешься? – спросил он.
Я покачала головой и подняла руки.
– Потому что я бы хотела, чтобы ты увидал себя моими глазами. Чтобы ты мог прочесть мои мысли, и тогда бы ты знал, как я хочу только тебя и больше никого. Вокруг меня может быть три сотни разных мужчин, и меня это не волнует. Потому что никто из них – не ты, Арчер Хейл. Я не люблю никого из них. – Я на секунду остановилась, качая головой, и продолжила: – Я собиралась дождаться, пока ты, может быть, не будешь готов к тому, чтобы сказать это сам, но… Я больше не могу. Потому что оно все время буквально рвется из меня наружу. Так что ничего, если ты не любишь меня, или ты не уверен в этом. Но я уверена. И я больше не могу прожить ни минуты, не сказав тебе, что я тебя люблю. Потому что да, это так. Я. Люблю. Тебя. Я так тебя люблю.
Пока я говорила, он стоял не шелохнувшись. Но на последних пяти словах он пересек расстояние, разделяющее нас, так быстро, что у меня захватило дыхание и руки опустились. Он схватил меня и прижал к себе так крепко, что я пискнула, издав высокий звук, похожий на смех и на всхлип.
Он поднял меня на руки и зарылся носом мне в шею, а я обхватила его руками и прижалась еще теснее. Я положила голову ему на плечо и дышала им. И мы стояли так, наверное, несколько минут.
Потом он отпустил меня, я взяла его за руку, и мы пошли и сели на диван.
– Ты извини меня за то, что было в баре. Хочешь, я объясню? – Он кивнул, слегка поджав губы, и я продолжила: – Джордан мой друг, мы всегда дружили, и ничего больше. Мы вместе выросли – мы встретились, когда нам было по двенадцать лет. Я знала, что нравлюсь ему, но я всегда давала ему понять, что у меня к нему только дружба. После смерти папы он попытался настаивать – и это стало последней соломинкой, после которой я уехала оттуда. – Я слегка улыбнулась. – Так что в некотором смысле ты должен благодарить Джордана за то, что я оттуда уехала.
Арчер тоже улыбнулся и посмотрел на свои руки, лежащие на коленях. Я снова заговорила, и он перевел взгляд на мои руки.
– В любом случае то, что ты видел сегодня, это то, что он окончательно осознал, что мы никогда не будем больше, чем друзья, и смирился с этим. Вот и все.
Арчер кивнул, провел рукой по волосам и сказал:
– Ты прости – иногда мне кажется, что все просто рушится мне на голову. И тогда я чувствую… – и слабость, и злость, и что я тебя недостоин. Вообще ничего не достоин.
Я схватила его за руки – и тут же выпустила.
– Нет. Не думай так, пожалуйста, не надо так думать. Господи, да ты погляди на себя. Посмотри, чего ты добился. Кем ты стал, несмотря на все, что было против тебя. – Я подняла руку к его щеке, он зажмурился и прижался к ней. – И я уже говорила тебе, что люблю тебя? – прошептала я. – И что у меня нет привычки влюбляться в недостойных людей. – Я улыбнулась ему.
Раскрыв глаза, он несколько мгновений вглядывался в мое лицо с почти молитвенным выражением, и потом сказал:
– Я тоже люблю тебя. Я так отчаянно люблю тебя. – Он глубоко вздохнул, и его глаза расширились, словно те слова, что он только что «произнес», стали сюрпризом для него самого. Приоткрыв губы, он «спросил» меня:
– Бри, этого достаточно?
Я перевела дыхание и улыбнулась, радуясь тому, что этот прекрасный, храбрый, нежный мужчина передо мной любит меня. Потом я сказала:
– Это хорошее начало. А с остальным мы разберемся, да? – Покачав головой и опустив глаза, я взяла его за руки.