Храм мотыльков - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Прах cтр.№ 24

– До вечера, Фредерик, – сказала она, садясь в машину и уезжая прочь по шоссе. По трассе, ведущей в никуда. Мэри Браун каждое утро готовила завтрак, а затем в спешке покидала свою семью и уезжала на ненавистную ей работу. Она думала, что сможет сбежать от быта, семейных проблем, от собственного несовершенства в зеркалах, которые ее окружали дома. От навязанной и фатальной нелюбви к самой себе. Она убегала туда, где ей было плохо, – от того, с кем было невыносимо.

Мэри Браун – не сумасшедшая, не дура, не алкоголичка, выкуривающая два раза в неделю по сигарете в полном одиночестве, она всего-то обыкновенная женщина, ненужная со временем синица в руке, мечтавшая быть журавлем в цвете черных глаз. Женщина, пахнувшая совершенством и чудом, спустя десять лет перестала сначала ощущать чувства к себе, потом перестала чувствовать сама, а затем только перестала в постели пахнуть. Женщина, родившая сына тому, кто ее об этом просил, хотела намного больше, чем взамен получила. Дева, чья кожа пахла этой ночью сигаретным дымом, страстью и жженой свечой, вдруг ожила. Живое, цветущее, прелестное и неповторимое, находившееся в этом холодном доме так давно, что, казалось, уже стало искусственным – сначала полностью иссохнув, устарев, завянув, затем окаменев, возненавидев и исчезнув.

Но вдруг в пластмассовую розу, лилию, орхидею – неважно – вдыхают истину, наполняя ее забытой природой, значимостью, истинным предназначением. Тем утраченным запахом, который, казалось, давно выветрился и принял структуру бесцветного и безвкусного воздуха. Кто-то, кто однажды взял, пережал ее сонную артерию, дождался, когда из глаз исчезнет душа, а из тела жизнь, вдруг привел в чувство наполовину мертвую женщину, которая больше никогда не позволит своему душителю притронуться к ее шее. Найти в своей форме и структуре точку, нажав на которую, можно ее уничтожить, убить! «Спасибо за спасение, теперь начну ценить жизнь!» Кто-то спас ее, и Мэри почему-то казалось, что это кто-то совершенно другой, неизвестный, неведомый, неслыханный, неприкасаемый, вдруг, не жалея воды, напоил ее корни. Щедрость – одно из самых важных качеств, как для женщины, так и для пластмассы, да и вообще для любого прекрасного творения этого мира, которое было создано с целью, чтобы его вдыхали, наслаждались. Вдыхали, чтобы брать, наслаждались, чтобы наполняться.

В нее, постаревшую в молодости Мэри Элизабет Браун, втолкнули с огромной силой чувства. На вечно пустынные земли Сахары вдруг неожиданно вылили океан!

Вбили в нее гвоздь. Стене может быть больно, когда в нее вдруг вбивают гвоздь, когда заколачивают какую-то непонятную эмоцию, издалека похожую на море Звезд на острове Ваадху. Запахом эта эмоция напоминает что-то до боли знакомое, уже вдыхавшееся ранее тысячу раз, что-то такое, без чего невозможно вдруг вспомнить себя. Целый букет, из которого попросту невозможно вырвать что-то одно и дать тому название. К пластмассовой женщине вдруг осторожно притронулся робот.

– До вечера, Мэри, – сказал доктор Фредерик Браун, когда открыл глаза и не обнаружил рядом свою супругу. Мужчина, который открыл в себе способность чувствовать, Дом, который больше не отравлял ничью душу, Крепость, из которой больше никому не хотелось бежать.

– До вечера, Дон, – он поцеловал своего сына в лоб и пообещал никому не рассказывать об их маленьком секрете.

– Буду ждать твою новую историю, – сказал в ответ ребенок, которому не нужны были ни книги, ни тетради, ни учителя. Самый обыкновенный мальчик, сирота, которому нужен был только папа.

Сегодня был понедельник, а потому в лечебнице было огромное количество врачей, которые толпились в коридорах и носились, как проклятые, по палатам своих больных. В больнице сегодня было шумно и суетливо, как на городском вокзале. Никто из здешнего персонала не проявил к доктору Брауну особого интереса, желания с ним дружить или хотя бы даже завести разговор. Фредерику казалась, что это доктор Стенли подговорил весь свой персонал, с которым он проработал много лет, устроить ему, доктору Брауну, бойкот. Ведь причина для этого действительно была серьезная, у главного врача этой больницы, ставшего для многих молодых психиатров примером и даже вторым отцом, хотели украсть кабинет и кресло. Хотели сломать, выбросить на улицу и сказать человеку без имени: «Входи, мы найдем для тебя место».

Кстати говоря, и сам виновник торжества появился в поле зрения доктора Брауна, когда тот неспешно подходил к палате миссис Норис.

– Доброе утро, доктор Браун.

– Доброе утро, доктор Стенли. Чем обязан?

– Как дела с пациентом из тридцать шестой палаты? Узнали что-нибудь интересное о нем?

– Как вам сказать. У меня есть догадки, но чтобы их подтвердить и поставить этому человеку диагноз, я должен провести с ним еще несколько сеансов. У меня ведь есть время?

– Время есть. Но я вижу, что ваши сеансы не дают никаких плодов. И пока, если смотреть правде в глаза, доктор Браун, ваше присутствие в этой больнице совершенно бесполезно.

Я искренне надеюсь, что в скором времени что-то изме…

– Он потерял свою семью. И утверждает, что не владеет гипнозом, а я пока никак не могу понять, зачем вы надели ему повязку на глаза и оставили в таком положении?

– При каких обстоятельствах ваш пациент потерял семью, вы выяснили?

– Обстоятельства не имеют никакого значения, доктор Стенли.

Старший товарищ посмотрел как-то неодобрительно на Фредерика.

– Это еще почему?

– Важно не то, как погибла семья, а важно, испытывает ли он чувство вины по этому поводу. Или я не прав?

Доктор Стенли поправил очки на переносице и одобрительно кивнул своей яйцеподобной головой.

– Вы совершенно правы. Вам удалось это выяснить?

– Да, он испытывает чувство вины.

– Хорошо, хорошо, это уже что-то. Он наотрез отказывается со мной разговаривать, этот ваш… А в последний раз он вообще заявил, что ему восемьдесят лет.

Нет времени копаться в его голове, но я…

– У него явное раздвоение личности.

– Вы готовы уже поставить диагноз, доктор Браун?

– Пока нет, но в скором времени.

– Работайте, доктор, работайте. Я очень расстраиваюсь, что в моей больнице лежит непонятно кто. Я люблю, когда всему есть свое название.

И да, кстати, доктор Браун, вы ведь сейчас направляетесь в палату миссис Норис? Верно я понимаю?

– Да, а в чем дело?

– Я вам запрещаю впредь посещать ее.

Фредерик сначала сильно нахмурил брови, затем выдохнул и улыбнулся.

– Почему?

– Потому что это не ваш пациент. У миссис Норис есть свой лечащий доктор, который уделяет все свое свободное время только ей одной. Это называется методом абсолютной концентрации на единственном пациенте, если вы уже забыли! И с вашей стороны очень нехорошо привязывать ее к себе, ее уже приручили, доктор Браун, оставьте ее в покое.