Охотники за голосами - читать онлайн книгу. Автор: Роман Романов cтр.№ 93

У Марии в голове все продолжало кружиться, но мысли выстроились в одну цепочку:

– Извините, я должна уйти, спасибо вам большое, простите…

Маша встала и, постепенно ускоряя шаг, пошла к себе в номер. «Ну конечно! – думала она. – Это так похоже на Кобылкина! Придумать себе что-нибудь экзотическое и одним махом решить проблему или изменить мир, не меньше! Это ж надо, царя спасти, которого уже канонизировали! И ведь придумал что-то, адреналин еще этот зачем-то… Вбил себе в голову и братца втянул! У-у-у-у, как он у меня получит! Сволочь такая! Хоть бы ты был живой, миленький мой!»

С этой мыслью Маша ворвалась в номер, начала собирать вещи, параллельно подключаясь к Интернету, чтобы заказать билеты. «В Томск! К Маринке в медицинский с этими ампулами, в квартиру к Кобылкину, машинки с проводками показать Володе из Политеха! В Томск, срочно Томск!»

Тайга. Нарым.

Сашка открыл глаза. Перед ним, все в паутине трещин, было лобовое стекло братовой старенькой Лады, двенадцатой модели. В руках – горячий стаканчик от термоса, в нос ударил запах горячего кофе. За лобовым стеклом – белая дорога, белый, величественный на придорожных ярах, лес и где-то далеко-далеко – красные габаритные огни удаляющегося автомобиля в утренней мгле. Кобылкин вспомнил. Они поехали в Парабель, на север области, оттуда собирались в Нарым к Женькиному армейскому другу за стерлядью. Заодно он обещал сводить их в тайгу на лыжах, показать, как можно ставить петли на медведей, – собственно, из-за этих петель неверующие и поспорившие друг с другом братья и собрались в дорогу. И вот, за Чажемто, недалеко от зимника через Обь, практически на ровном месте на чуть подтаявшей и с утра обледеневшей мартовской дороге их крутануло несколько раз вокруг своей оси, перевернуло в воздухе и бросило на крышу и капот в кювет. Огромная масса снега под тяжестью перевернутого автомобиля со страшной силой надавила на лобовое стекло, оно выгнулось, на глазах покрылось сеткой трещин, но в последний момент замерло вместе с машиной. Круглый еще сказал гробовым голосом, глядя на это вверх тормашками: «Лучше убиться, чем в снегу утонуть». Потом они долго возились вдвоем внутри салона, с трудом смогли открыть заднюю дверь, которую не так сильно придавило слежавшимся мартовским сугробом, и на четвереньках отползли от машины. Затем, как по команде, начали останавливаться редкие проезжающие машины, мужики помогли откопать из снега их «Ладу», у которой только задние колеса и виднелись из сугроба. Перевернули, дернули, вытянули на трассу. Братья отблагодарив мужиков добрым словом, сели в машину, завели двигатель, трясущимися руками налили кофе из термоса и уставились перед собой, не разговаривая и думая каждый о своем.

В этот момент Сашка и вспомнил весь бред с путешествием во времени. «Надо же, – подумал он, – за какие-то секунды столько всего привиделось. Как бы Круглый меня за дурачка не посчитал, если рассказать ему про все… или спросить? Вдруг у нас, и правда, в состоянии шока одинаковые галлюцинации были?» Но спросить Сашка все же не решался и продолжал медленно рассуждать про себя: «Помню, Женька голову о стойку разбил, надо бы осмотреть рану хорошенько. Сейчас Люська еще позвонит, а ей рожать послезавтра досрочно, и в травмпункте врача придется ждать». Вдруг мысль о том, что он не может знать ни про телефон, ни про травмпункт в Колпашево, ни про преждевременные Люськины роды, молний вспыхнула в голове Кобылкина. И тут же старенький мобильник Круглого зазвенел на «торпеде» автомобиля. Круглый, сидевший неподвижно, в эту же секунду схватил телефон и нажал отбой. Братья почувствовали, что думают об одном и том же, медленно повернули головы и посмотрели друг на друга. Женька также медленно протянул руку к виску, отлепил с него листья подорожника и на ладони протянул их Кобылкину – ярко-зеленые, в крови – такие странные среди белизны и холода – живые зеленые листья вековой давности… Кобылкин одновременно и обрадовался, и расстроился, и даже заранее испугался реакции брата: в хандре и гневе Круглый был невыносим.

– Прикинь, Жень, два раза по башке получил, да? А шрам всего один, хорошо же, брат?

В следующую секунду он выскочили из машины. Кобылкин успел открыть дверцу, прежде чем железные пальцы брата сжались на его куртке. Пробежав три-четыре круга вокруг помятой машины за братом, Круглый остановился и сказал, чуть успокоившись:

– Слушай, мне эти четыре года на фиг не нужны, понял, экспериментатор хренов? Заново все эти долги, кредиты, беготня по банкам и Люська? Нее-е-е, брат, давай-ка меня туда, откуда забрал со своим хреновым адреналином. Верне-е-емся, верне-е-е-емся! Вернулись, твою дивизию, на четыре года назад!

– Не психуй, – отвечал тяжело дышавший, но уже веселый Кобылкин. – Мы же не возвращались, нас сюда просто забросили, так же как из царского вагона, не по нашей воле! Я уверен, что вернуться при угрозе жизни мы сразу сможем, как тогда, с казаками, когда я один был, понимаешь? Разорался, псих… Значит, не просто так, значит, часы где-то здесь. Или зачем вообще? Что думаешь, почему в наше время-то?

Женька остыл, махнул рукой и пошел за руль. Кобылкин сел рядом. Они медленно, всматриваясь в дорогу сквозь потрескавшееся стекло, поехали дальше, мимо поворота на Колпашево, куда тогда, четыре года назад они завернули и долго ждали врача в травмпункте. Так долго, что передумали и не доехали до Нарыма и Женькиного армейского друга.

С огромным трудом, уставшие, голодные, они добрались до Парабели, где их уже ждал Женькин друг по химическим войскам Андрюха.

– Дай-ка обнять тебя ефрейтор, – разбросив руки в стороны, пошел на встречу Круглому Андрюха, оглядывая машину. – Никак без приключений не обошлося, че!

Огромный, как медведь на задних лапах, метра два ростом, косая сажень в плечах, в безразмерных валенках, расстегнутом сверху ватнике, с голой могучей грудью в том месте, где у людей обычно начинается шея, и в огромной лисьей шапке Андрюха выглядел величественно. Сгреб в охапку старого сослуживца-земелю Круглого и легко оторвал от земли.

– Тихо-тихо! – сказал Женька, вырываясь из объятий Андрюхи. – Задавишь ведь, медведь нарымский! Жрать хочу, сил терпеть нету. Это мой брат Саня, я рассказывал. Слона бы сейчас съел…

– В Нарыме обедать будем, ишь, оголодали, штучки столичные. Женка со вчерашнего дня стол варганит, нечего аппетит портить, запирайте свою телегу, и поехали, вон мой «уазик».

– Может, все-таки по шашлычку? – робко предложил Кобылкин, оглядываясь по сторонам. – Мало ли что там, в вашем Нарыме, да еще дорога непонятно какая.

– Бог создал Крым, а черт – Нарым, это да, – смеясь, загудел иерехонской трубой Андрюха. – Но в Нарыме со жратвой и дорогой по зимнику – все по-божески, не сцыте, мужики, поехали…

«Уазик» размеренно гудел на ровной укатанной снежной дороге. Женька, севший на переднее сиденье, всю дорогу оживленно разговаривал с водителем о жизни, деньгах и хозяйстве. Могучий Андрей увлеченно, все время помогая себе жестами, подробно объяснял Круглому, как он восстановил дедов дом, который сто пятьдесят лет стоял и теперь еще столько же простоит, как срубил новую баню, которую они вот счас сами и проверят, и за какую цену он теперь сдает мед и рыбу перекупщикам. Женька жалился, словно начальнику и покровителю, на сложности в бизнесе, непомерную аренду и поиски кредита на постройку нормального бокса вместо двух спаренных гаражей, которые он по дешевке выкупил у пенсионеров-соседей. При этом Круглый, искреннее радуясь встрече, совершенно забыл о времени и рассказывал все подряд, включая то, что будет у него только через четыре года. Впрочем, Андрюха, не чаще одного раза в год выбирающийся дальше Парабели, на противоречие между «взять кредит на бокс в гаражах» и «старый бокс в гаражах надо продавать», никакого внимания не обращал.