Испания для королей - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Холт cтр.№ 30

Изабелла обсуждала с Фердинандом извечную проблему своего королевства – состояние государственной казны. В частности, она сказала:

– Я решила взять под контроль все денежное имущество военного и церковного орденов.

– Как? – опешил Фердинанд. – Нет, ты не сделаешь этого!

– Вот увидишь.

– Но каким образом?

– Освобожу от должности людей, которые сейчас возглавляют эти ордена, и на оба вакантных места назначу тебя.

У Фердинанда заблестели глаза.

– Но ведь каждый из них имеет множество отделений! Калатрава, Алькантара, Сантьяго…

– Со временем все они окажутся в наших руках, – сказала Изабелла. – Эти ордена располагают не только деньгами, но также и армиями и крепостями – тебе не приходило в голову, что их существование представляет опасность для короны? Если так, то мы должны быть уверены в их абсолютной лояльности. А лояльны они будут только в том случае, если все их имущество станет собственностью королевского дома. Вот почему я предлагаю тебе возглавить все их подразделения и ведомства.

– Превосходный план. Я согласен.

Фердинанд с восхищением посмотрел на супругу. В такие минуты он не жалел о том, что верховная власть в Кастилии принадлежала ей, а не ему.

– Осуществить его будет нелегко, – сказала она. – Но мы своего добьемся, в этом я не сомневаюсь.

– Главное – помогать друг другу. Тогда любые трудности будут нам по плечу.

– А разве не об этом я столько лет твердила тебе? Мы всегда будем вместе, Фердинанд.

Они обнялись. Затем она отстранилась и с улыбкой посмотрела на него.

– Нам принадлежат Кастилия и Арагон! У нас родились трое прелестных, совершенно здоровых детей, – сказала она.

Фердинанд схватил ее руку и засмеялся.

– Ну, мы еще не совсем состарились, – напомнил он.

– Наша малютка Изабелла станет королевой Португалии. Для остальных тоже нужно подобрать достойные партии.

– Не волнуйся, в Европе найдется немало желающих вступить в брак с ребенком Изабеллы и Фердинанда.

– Фердинанд, я рада, что они еще слишком малы. Мне будет жаль расставаться с ними.

– Но ведь это время наступит так нескоро, дорогая! Даже нашей Изабелле исполнилось всего только одиннадцать лет.

– Всего одиннадцать, – задумчиво повторила Изабелла. – Но, может быть, это не такой уж юный возраст. Я слышала, столько же лет исполнилось нынешнему архиепископу Сарагосскому.

Фердинанд побледнел, затем покраснел. В глазах появилось настороженное выражение.

– Видишь ли, для архиепископа главное – добродетели, благочестие… – пробормотал он.

– Должно быть, у тебя были веские причины санкционировать его назначение, – с улыбкой сказала она. – Едва ли одиннадцатилетний подросток сам по себе способен сделать такую головокружительную карьеру.

К реакции Фердинанда она оказалась не готова. Он сказал:

– Ты заправляешь делами в Кастилии. Позволь же мне править Арагоном по своему усмотрению.

На сей раз побледнела Изабелла.

– Фердинанд, что случилось? Если я чем-то обидела тебя… – начала она.

Однако Фердинанд уже не слушал. Поклонившись, он вышел из комнаты.

Почему он так разозлился? – подумала она. С чего бы это? Неужели всего лишь один простой вопрос мог так быстро вывести его из себя?

Она посмотрела на закрывшуюся за ним дверь и медленно опустилась в кресло. Ей все стало ясно.

Для такой странной благосклонности к этому несовершеннолетнему архиепископу у Фердинанда могла быть только одна причина.

Она отказывалась принимать объяснение, само собой напрашивавшееся.

Этот мальчик родился примерно в то же время, когда на свет появился их первый ребенок…

– Нет! – закричала Изабелла.

Так долго хранившая ему верность, она не могла смириться с этим чудовищным подозрением. Однако подозрение быстро сменилось уверенностью. Теперь она уже не сомневалась в том, что у Фердинанда была любовница и что эта любовница родила ему сына – которым он дорожил настолько, что не побоялся скандальной огласки своих любовных похождений и возвел его в сан архиепископа.

Ничто другое не могло ранить ее сильней, чем это открытие. И сделала его она как раз тогда, когда, казалось, уже начинали сбываться все ее надежды и мечты.

До сих пор их брак был почти идеален. Она знала, что он ревновал ее к короне, но это было понятно. На сей раз происходило нечто совсем иное.

Ей было больно, очень больно. Хотелось догнать Фердинанда, накричать на него, а потом убежать в спальню, броситься на постель и дать волю слезам. Может быть, тогда ей стало бы легче. Может быть, ей удалось бы излить обиду, избавиться от невыносимой горечи сделанного ею открытия.

В комнату вошли служанки.

Она встретила их спокойной улыбкой. Никто не должен был знать о чувствах, одолевавших ее в эту минуту.

В келье сеговийского монастыря Санта-Круз стоял на коленях гигантского роста мужчина, облаченный в грубый доминиканский балахон и холщовую накидку.

Вот уже несколько часов он молился, но не чувствовал ни малейшей усталости. Сказывались годы эпитимьи, которую он добровольно наложил на себя.

Он просил Бога о том, чтобы ему было ниспослано очищение от всех пороков и чтобы все люди могли наслаждаться тем состоянием духовной экзальтации, в котором он сейчас пребывал.

– Пресвятая Божья Матерь, – исступленно шептал он, – услышь Твоего смиренного раба… Смиренным рабом Божьим он считал себя совершенно искренне. Если бы ему сказали, что его самоуничижение происходит от величайшей гордыни, он бы удивился. Томас Торквемада видел себя избранником Неба.

Под балахоном он носил власяницу, до крови натиравшую его некогда нежную кожу, под вечер вызывавшую зуд во всем теле. Причиняемые ею неудобства доставляли ему удовольствие – хотя порой казалось, что со временем он становился все менее чувствителен к физической боли. Мысль об этом тревожила его несказанно, ибо без страданий он не представлял ни себя, ни своей жизни. Он спал на деревянной доске, без матраца и подушки. Мягкие постели, а тем более перины были ему неведомы. В первые дни своей эпитимьи он по ночам почти не смыкал глаз – ворочался с боку на бок, тщетно пытаясь найти удобное положение и поглаживая рукой отлежанные места. Однако теперь долгий сон ему и не требовался, да и засыпал он, едва коснувшись спиной деревянной доски, стоявшей в углу его кельи. В результате ему оказался недоступен один из самых действенных способов самоистязания, что лишало его прежних возможностей постижения бытия и, следовательно, порождало неудовлетворенность собой. А душевные муки в его планы не входили.