Бедабеда - читать онлайн книгу. Автор: Маша Трауб cтр.№ 67

– Мама не сказала, когда придет?

– Не-а. Мне, наверное, больше нельзя такие мультики смотреть, да? Пойду порисую.

Ночью Марьяша пришла в комнату к бабушке и забралась в ее постель. Людмила Никандровна обняла внучку, погладила по голове, думая, что надо бы подавать ей хотя бы пустырник на ночь. Засыпая, она гадала, в какой момент упустила дочь и как сделать так, чтобы ее внучка не пошла по пути матери. Но, гладя Марьяшу, Людмила Никандровна вспоминала, как Настя точно так же лет до двенадцати приходила к ней, залезала под одеяло и наконец спокойно засыпала. Людмила Никандровна гладила Марьяшу, а под рукой чувствовала спину Насти. Дочка, внучка. И она – мать и бабушка, которая так ничему и не научилась, ничего не поняла в жизни, в воспитании, в детях.

* * *

Утром позвонила Нинка.

– Привет, твоя красотка у меня нарисовалась, ты в курсе?

Людмила Никандровна в первую минуту подумала про Анну и была рада, что Нинка ее видела.

– Да? Давно хочу у тебя про нее спросить. Зачем ты ее ко мне отправила? – спросила Людмила Никандровна.

– Ты про кого вообще? Чего, мать, совсем кукухой поехала? Не в курсе, что ли? Ты когда свою дочь в последний раз видела?

– Ты про Настю?

– А про кого еще-то?

– Не хочу ничего знать. Она бросила Марьяшу на какую-то малолетку, которая объявила себя бебиситтером. Я звонила ей, телефон не отвечает.

– Ну она заявилась ко мне и потребовала ящера на жопе ей свести. Я ее предупреждала.

– Я даже не знала, что она все-таки сделала татуировку. Ну пусть сводит.

– Ты хоть знаешь, сколько это стоит?

– Ну отговори ее.

– Ха, отговоришь твою засранку, как же. Я чего, собственно, сказать хотела. Я с головы начала, до глаза дошла. Рубец точно останется. Не моя вина. Я ее обезболила, конечно, но она все равно вопила как резаная. В общем, пока договорились, что она будет с ящером ходить. Но ящер из-за рубца вроде как подмигивает. – Нина хохотала так, что Людмила Никандровна чуть не оглохла.

– И чего ты ржешь?

– А ты посмотри на жопу своей дочуры, и тоже ржать начнешь. Ну прости. Что у нее в башке-то творится?

– Не знаю. В башке хрен знает что, еще и на заднице одноглазый ящер. Нормально. Как раз в ее стиле, – тоже рассмеялась, не сдержавшись, Людмила Никандровна.

– Ты это, мать, поговори с ней. По мне, лучше так пусть ходит. Всего ящера сводить – геморрой надолго. На спине спать не сможет, только на животе. Болеть точно будет. Еще подсядет на анальгетики. Или рубец на все мягкое место останется.

– Не буду я с ней разговаривать. Пусть делает, что хочет. Ничему жизнь не учит. Помнишь, как она пупок себе проколола в какой-то частой лавочке? Потом гной вымывали. Я думала, она успокоится. Так нет же. Ну почему мы с тобой такими не были?

– Ты представляешь, если бы Димдимыч увидел ящера на твоей или моей жопе? Мы бы с тобой не только марафоны бегали. Он прибил бы сразу, чтобы не мучились. Помнишь, как я с накрашенными ресницами на игру вышла? Еще месяц после этого одни яблоки вместо ужина жрала. Вы по залу расслабленно бегаете, а я отжимаюсь и пресс качаю. А Димдимыч стоит надо мной и считает.

– Ты тогда в прекрасной форме была.

– Ага, чуть не сдохла.

– Слушай, а Анна к тебе не приходила?

– Какая Анна?

– Ну женщина, которую ты ко мне отправила.

– Приходила. Лоб подколола. А что?

– Она нормальная была?

– По сравнению с твоей Настей – нормальнее не бывает. Что-то случилось?

– Давно. С самого начала. Я, можно сказать, расписалась в собственном непрофессионализме. Понимаешь, что-то на меня нашло, и вроде как я у нее на приеме оказалась, а не она. Я ей к Мишке советовала обратиться, но она все равно приходила. А потом мне ее стало не хватать. Просто зависимость какая-то. Да я ей такое рассказала, чего ты не знаешь. В общем, я переживаю. Просто подумала, что у тебя ведь чутье, а я не разобралась, что к чему. Зато она со мной разобралась – я и таблетки теперь пью, и бегать начала по утрам. И с Настей, знаешь, мне вдруг стало спокойно. Она названивала тут, а я трубку не взяла. Правда, потом у меня чуть сердце из-за Марьяши не остановилось, когда я в собственную квартиру не могла попасть. Но это как раз нормально.

– Мать, значит, все правильно мы с Мишкой просчитали! – расхохоталась Нинка.

– Что вы просчитали? – не поняла Людмила Никандровна.

– Только не ори сразу, ладно? Это была моя идея, если честно. Ты мне совсем перестала нравиться. На тебя смотреть стало страшно. Да еще тремор.

– Ты видела?

– Конечно! Сложно не заметить. Как сейчас, кстати?

– Прошло. И экземы нет.

– Вот. Этого я и добивалась. Ну ты бы меня не послушала, Мишку тоже. Нам нужен был незнакомый тебе человек. Вот Мишка и нашел Анну. Она врач, мы еще переживали, что ты догадаешься.

– Врач?!

– Ну конечно. Твоя коллега, кстати. Успокоила нас с Мишкой, сказала, что ты препараты себе подобрала правильные. Ну и бегать начала, чему я очень рада. И наконец Настю от себя отпустила.

– То есть вы с Мишкой… а я как дура… Господи, я ведь переживала… Ты, Нинка, сволочь. Не могла мне сказать, чтобы я с ума не сходила из-за того, что не могу помочь человеку? Я же себя съела всю, решила, что мне на пенсию пора.

– Не сердись, пожалуйста.

– Ну как я могла не догадаться? Почему не заметила? Нет, конечно, я замечала, что Анна задает те вопросы, которые я сама бы задала пациенту. Нинка, ну зачем вы так со мной?

– Затем, – отрезала Нинка, – ну, скажи, что у Анны гипнотическая улыбка? Как у удава? – расхохоталась она. – О, кстати, если у Насти целлюлит появится, то ее ящер получится с чешуей! Представляешь?

Нинка продолжала смеяться. Людмила Никандровна сначала подхихикивала, а потом начала хохотать вместе с подругой.

– Спасибо, Нин.

– Ну мать, а как иначе? Кстати, Мишка тут предложил встретиться командой и мячик покидать. Так, по-пенсионерски.

– Когда?

– В эту субботу. День рождения Димдимыча отметить товарищеским матчем. Давай, мать, сто лет ведь не играли.