Тайная жизнь писателей  - читать онлайн книгу. Автор: Гийом Мюссо cтр.№ 26

Ночь напролет я метался по сайтам, собирая сведения об убийстве Вернеев. Я облазил онлайн-архивы главных газет, загрузил несколько книг, прослушал отрывки десятка подкастов. Заболеть делом Вернеев оказалось проще простого, настолько трагичной и захватывающей была эта история. Сначала мне казалось, что я быстро составлю о ней собственное мнение, но позади была целая ночь, а я по-прежнему недоумевал. Слишком многое выглядело нелепым, даже невероятным. Взять, к примеру, хотя бы тот факт, что убийцу так и не нашли. Причем это было не провинциальное «висячее дело» 70-х годов, а настоящая бойня, грянувшая в центре Парижа накануне XXI века. Жизни лишили всю семью известного человека, следствие вели лучшие специалисты французского сыска. Прямо Тарантино какой-то, Клод Шаброль ^[11] нервно курил за углом.

Я прикинул: мне тогда было шесть лет, то есть у меня не могло сохраниться никаких воспоминаний о связанной с этой драмой шумихе. Но я что-то где-то слышал в годы учебы и наверняка видел в какой-то телепрограмме, посвященной громким уголовным делам.

Александр Верней родился в 1954 г. в Аркее и выучился на пластического хирурга. Его политические взгляды формировались под влиянием студенческих выступлений мая 1968 года. Позднее он сблизился с движением молодых последователей Мишеля Рокара и примкнул к социалистической партии. После завершения учебы работал в больницах Сальпетриер и Кошен. Его интерес к политике со временем перерос в приверженность гуманитарной миссии. В духе времени профессиональный путь Вернея проходил в месте слияния политики, гумманитарных акций и усилий про созданию гражданского общества. Будучи участником программы «Врачи мира» и членом французского Красного Креста, Александр Верней побывал в большинстве горячих точек 80-х и 90-х годов: в Эфиопии, Афганистане, Сомали, Руанде, Боснии… После победы социалистов на выборах 1997 года его назначили советником по здравоохранению в государственный секретариат по сотрудничеству, но он пробыл на этом посту всего несколько месяцев, так как предпочел полевую работу в Косово. Вернувшись во Францию в конце 1999 года, он стал директором хирургического училища AH-HP. Параллельно с врачебной практикой он написал несколько серьезных трудов по биоэтике, гуманитарному вмешательству и проблемам асоциального поведения. Снискав уважение в гуманитарных кругах, Верней привлекал внимание журналистов боевым характером и красноречием.

2

Трагедия случилась вечером 11 июня 2000 года. В тот день французская сборная вышла на свой первый матч чемпионата Европы по футболу, а Верней и его жена София – один из лучших хирургов-стоматологов Парижа, с собственной клиникой на улице Роше, – праздновали 11-й день рождения своего сына Тео. Семья проживала в прекрасной квартире в XVI округе, на бульваре Босежур, на третьем этаже здания 30-х годов. Из окон открывался чудесный вид на Эйфелеву башню и сад Ренела. Меня потрясли фотографии мальчика в Интернете, потому что я вспомнил себя в его возрасте: веселая мордашка, дырка между передними верхними зубами (говорят, она сулит счастливую судьбу), светлая шевелюра, круглые цветные очки.

Минуло 18 лет, но единой версии событий произошедшего до сих пор не было. В чем все сходились? Что приблизительно в четверть первого ночи в квартиру Вернеев явились по вызову соседей полицейские антикриминальной бригады (BAC75N). Дверь квартиры была распахнута. В коридоре лежал труп Александра Вернея, от выстрела в упор ему почти целиком снесло лицо. Чуть дальше лежала мертвая София, его жена, получившая пулю прямо в сердце. Бедняжку Тео убили выстрелом в спину рядом с родителями. Нечасто случается такой кошмар.

Сколько времени было на часах, когда расправлялись с семьей? Скорее всего, 23.45. В половине двенадцатого Александр позвонил отцу и коротко обсудил с ним футбольный матч (3:0 в пользу команды Франции поколения Зидана, разгромившей сборную Дании). В 23.38 он повесил трубку. Через 20 минут сосед поднял тревогу. Он признался, что не сразу позвонил в полицию, потому что сомневался, что насторожившие его звуки были выстрелами, а не взрывами петард по случаю победы французских футболистов.

Следствие проводилось чрезвычайно тщательно. Александр был сыном Патриса Вернея, в свое время возглавлявшего парижскую полицию и все еще занимавшего важный пост в министерстве внутренних дел. Но гора родила мышь. Выяснилось, что тем же вечером была ограблена еще одна квартира в том же доме – на четвертом, последнем этаже. Ее владельцы, пенсионеры, в это время находились на юге страны. У Вернеев пропали драгоценности Софии и коллекция часов Александра (тот не страдал комплексами из-за «левой» политической ориентации и спокойно носил «Ролекс», а также имел немало других недешевых экземпляров, в частности «Панда Пол Ньюман», тянувшие на полмиллиона франков).

Подъезд дома был под видеонаблюдением, но толку от него не оказалось никакого, так как камеру кто-то – непонятно, случайно или намеренно, давно или недавно – направил на стену холла. Баллистическая экспертиза установила тип использованного оружия – нарезное помповое ружье самого ходового 12-го калибра, но само оружие так и не нашли. Анализ гильз тоже не позволил связать их с оружием, известным по другим преступлениям. То же самое произошло со следами ДНК: его обладатель не числился ни в каких картотеках. Вот, собственно, и все. Или почти все.

Знакомясь со всеми доступными документами, я сообразил, что одним из первых связываю это дело с Аполлин Шапюи и Каримом Амрани. В моей голове сложился складный сценарий: сначала двое преступников грабят пустую квартиру пенсионеров на четвертом этаже, затем спускаются этажом ниже. Возможно, они надеялись, что и там никого не застанут. Но Вернеи отмечали день рождения сына дома. Кто-то – может, Карим, а может, Аполлин – запаниковал и открыл огонь. Так появился один труп, второй, третий. Потом они сгребли часы, украшения, прихватили фотоаппарат…

Вполне крепкая версия. Во всех статьях о «Бонни и Клайде с площади Сталинград» писали о жестокости Карима. Он без колебаний выстрелил в бармена – пусть из пугача, но бедняга все равно лишился глаза.

Я потянулся и зевнул. Мне хотелось в душ, но перед этим нужно было прослушать еще один подкаст – программы станции «Франс Интер» «Громкие дела», посвященной делу Вернеев. Я попытался открыть его на компьютере, но не тут-то было. Проклятие, снова барахлит Интернет…

Я уже привык постоянно перезагружать роутер на втором этаже. Но сейчас была опасность разбудить Одибера. Решив рискнуть, я стал на цыпочках подниматься по лестнице. Хозяин магазина спал с приоткрытой дверью. Я проскользнул в гостиную и, включив в телефоне фонарик, постарался бесшумно подкрасться к буфету, где стоял злополучный роутер. Пощелкав переключателем, я двинулся в обратном направлении, опасаясь, что подо мной скрипнет половица.

Меня била дрожь. Я сбился со счета, сколько раз уже здесь бывал, но в полутьме комната показалась совершенно незнакомой. Я провел лучиком по полкам книжного шкафа. По соседству с поэтами «Плеяды» и с роскошными переплетами Bonet-Prassinos теснились фотографии в деревянных рамках. Я подошел, внезапно заинтересованный историей семьи. На фото были запечатлены сам Одибер и его жена Анита, умершая, как он сообщил мне при знакомстве, два года назад от рака. Супруги были сняты в разные годы: здесь была их свадьба в 60-х годах, Анита с младенцем на руках, быстро превратившимся в пухлую девчушку с еще одного снимка. В начале 80-х годов улыбчивая пара сфотографировалась у капота «Ситроена BX», еще через десять лет в отпуске в Греции, еще через десять – в Нью-Йорке, перед самым падением башен-близнецов. Счастливые деньки, ценить которые начинают спустя много лет… Но как только я увидел еще две семейные фотографии, в моих жилах застыла кровь. На них я узнал другие лица.