В ту же секунду Фабиан понял, что он здесь отнюдь не в первый раз.
74
Не успела Дуня прийти домой, распаковать новый телефон и подключить его к компьютеру, чтобы перенести все свои контакты, как он зазвонил. Она сразу же узнала номер Карстена, и хотя последние сутки мечтала услышать его голос, у нее не было ни малейшего желания ответить. За весь день он ни разу не попытался связаться с ней, ровно как и ее коллеги. И только теперь, когда новость о том, что она пережила, дошла до Стокгольма, он решил позвонить.
Но она не отвечала не поэтому. У нее просто-напросто не было времени.
Вместе с Яном Хеском и Кьелем Рихтером Дуня провела большую часть воскресенья в совещательной комнате, где они детально проанализировали каждый след и каждую зацепку в расследовании. Они полностью очистили доску и снова повесили туда все, но уже по-новому, пытаясь посмотреть на дело свежим взглядом. Все с целью найти другой мотив, где единственная функция Бенни Виллумсена – отвлечь на себя внимание.
Целый день Хеск изо всех сил пытался делать вид, что все нормально. Словно она никогда ему не звонила и не умоляла помочь ей. Словно он никогда не отворачивался от нее и не бросал трубку, когда она нуждалась в нем больше всего. Он даже не извинился и не сделал попытки оправдаться. Словно на полном серьезе считал, что достаточно просто работать дальше.
К тому же им не удалось добиться результата, кроме нескольких идей, причем все более или менее были притянуты за уши.
Все, кроме одной.
Эта идея пришла ей в голову еще тогда, когда она увидела снимки разложенных частей тела Кати Сков и заметила, что не хватает большой части грудной клетки. Ни Хеску, ни Рихтеру это не показалось странным, и они нашли несколько объяснений тому, как легко потерять часть тела.
Дуня же была полностью уверена в том, что преступник, которого они ищут, ничего не теряет по ходу дела. Уверена до такой степени, что ей чудом удалось уговорить Оскара Педерсена пропустить воскресную заключительную серию «Убийства» и вместо этого пойти в отдел судмедэкспертизы и еще раз осмотреть первую жертву Карен Нойман.
По этой причине Дуня проигнорировала звонки от Карстена, пока он не позвонил в третий раз.
– Дуня, это ты? Что, черт возьми, происходит? Я слышал в новостях, что…
– Любимый, все в порядке.
– В порядке? Это правда, что…
– Да, но тебе не надо беспокоиться. Сейчас все хорошо… – К некоторому удивлению, она услышала гудки, говорившие о том, что до нее пытается дозвониться Педерсен. – Послушай, я больше не могу разговаривать. Я должна положить трубку.
– Что? Подожди. Почему? Я ведь только что…
Она прервала разговор и ответила на звонок Педерсена.
– Привет… Извини, мне пришлось закончить другой разговор. Ты что-нибудь нашел?
– Да.
– И?
– Ты была права. У нее нет правой почки.
75
Фабиан Риск поднялся, стряхнул с себя пыль и в свете уличного фонаря увидел, что окно все еще разбито после самоубийства Оссиана Кремпа и поэтому так холодно. Он повернулся к холодильнику, который только что отодвинул в сторону, и теперь точно понял, как преступник мог незаметно проникать в квартиру Кремпа и покидать ее через квартиру, поставленную на ремонт.
Две соединенные квартиры в двух различных домах. Одна на улице Блекингегетан, вторая за углом на улице Эстгетагатан. Достаточно близко, чтобы они сразу же стали подозревать, что квартира с обернутым в полиэтилен столом – прибежище Кремпа. Достаточно далеко, чтобы мысль о том, что они на самом деле соединены, не пришла им в голову.
Он быстро сделал несколько снимков дыры в стене и внутри шахты, затем поставил на место холодильник и пошел к двери напротив.
Если бы Фабиан только что не нашел разгадку, он наверняка бы обратил внимание на то, что впервые за все его посещения дверь была закрыта.
Лишь углубившись на два метра в соседнюю комнату, он понял, что верхний свет горит прямо над столом, обернутым в полиэтилен. Полиэтилен был таким мокрым, что с него капало на пол и в большую бадью, на две трети наполненную какой-то жидкостью.
Кто-то совсем недавно был здесь и использовал установку. Фабиан быстро подошел, сел на корточки рядом с бадьей и внимательно посмотрел на прозрачную жидкость, в которую со стола стекали капли. От каждой капли к краям бадьи расходились круги. Похоже, это самая обычная вода. Но когда он наклонился, чтобы понюхать жидкость, сразу же уловил какой-то запах. Без сомнения это вода, но по какой-то причине она подсолена.
«…Очнулся в коридоре. Повсюду кричащие от боли раненые. Ничего не понял. Но когда мимо проходила медсестра, осознал, что руки в тумане не были руками моих старых друзей. Меня спас кто-то из ваших. Я остановил медсестру и спросил о тебе. Описал твои голубые глаза.
Ее крик о помощи раздался словно из ниоткуда. Наверное, дело в моем диалекте. Вскоре пришли ее коллеги. Плевались и били. Хотел объяснить, но мне не дали шанса. Так много ненависти. Попытался встать с кровати и упал на пол. Или кто-то стащил меня вниз. Мог только свернуться калачиком и молить Бога, чтобы их удары и пинки прекратились.
И тут пришла она, врач. Думаю, ее звали Басимаа. Она помогла мне выбраться оттуда через заднюю дверь. Сказала, что знает, кто ты, и рассказала, как вы работали в одной и той же деревенской больнице в Эйнабусе. Она знала и твое имя, и в какой деревне ты живешь.
Аиша Шахин из Иматина… Самое красивое имя на свете. Аиша Шахин…
Ты существовала, и ты была гораздо большим, чем сон.
Следующей ночью я постучал в дверь твоего отца. Открыла твоя мать, она начала кричать, и вскоре подошли несколько твоих братьев. Они прижали меня к стене. Это я навлек позор на вашу семью и вынудил мать отослать тебя.
Поджидая отца, они привязали меня к дереву на заднем дворе и стали по очереди бить. Не помню, пыталась ли твоя мать заставить их прекратить, только помню, как я очнулся – меня окатили грязной водой из ведра – и попытался открыть свои разбитые глаза. Лицо твоего отца совсем рядом с моим.
Спросил меня, как я смел ступать своими грязными ногами по вашей земле. Ответил, что я пришел сюда просить твоей руки. Что я готов сделать все, чтобы получить его согласие. Ветер, мухи, листья на деревьях. Капающий кран. Все замолчало. Затем он кивнул и сказал, что я отправлюсь с его сыновьями на задание.
Аиша, скоро у меня кончатся силы. Всюду кровь, и твои братья уже затихли. Мне очень жаль, но… Конвой с поселенцами появился точно по плану, и мы вылезли наверх из расселин и стали бросать камни.
Грузовики остановились, и я увидел, как гнется листовое железо. Мне показалось странным, что они отсюда не уезжают. Твои братья кричали мне, чтобы я продолжал. Паника в их глазах. Делал, как они велели, но понял: что-то не так.