Монс радовался, что не сидит за рулем. Для него вести машину в темноте хуже некуда. А еще в такую плохую погоду, что даже нельзя включить дальний свет, – иначе тебя ослепит весь этот снег. Нет, его бы совсем заклинило.
До сих пор они не сказали друг другу ни слова, что, наверное, первый раз за почти пять лет их совместной работы. А ведь они обычно разговаривают обо всем на свете. Или слушают радио и отпускают едкие комментарии по поводу музыки.
В основном их вкусы совпадали, за исключением того, когда передавали что-то из репертуара британской группы Coldplay. Ему самому группа очень нравилась, но Стефан по какой-то причине ее не выносил и упорно переключал на другую радиостанцию или решительно выключал.
Один раз Монс напрямую спросил своего напарника, почему, и услышал длинную лекцию о том, что гитарист Джонни Баклэнд не проявляет достаточного упорства в написании музыки, чтобы оказать Крису Мартину достойное сопротивление. После чего Стефан начал перечислять длинный список гитаристов, которые, по его мнению, держат марку, и где-то между Джоном Фрушанте и Джонни Гринвудом он решил никогда больше не задавать вопросов.
Но сейчас они даже не слушали радио.
Внезапно раздался удар. Словно что-то сзади упало на пол. Твердый, металлический звук, который разошелся по салону. Он повернулся к Стефану, который встретился с ним глазами.
– Ты тоже это слышал? – спросил он, и Стефан кивнул.
– Что скажешь? Остановимся и проверим? – спросил Стефан.
– Может, лучше как можно быстрее доехать до места. – Больше всего ему хотелось избавиться от женщины, лежащей сзади, и сдать свою смену.
И тут послышалось снова. Такой же металлический звук. На этот раз Стефан притормозил, включил аварийку и остановился на обочине улицы Худдингвеген.
Монс вздохнул в знак протеста, потом надел шапку, открыл дверь и спрыгнул в снег. Он оставил дверь открытой, чтобы Стефан тоже почувствовал пронизывающий холод, и пошел назад вдоль скорой, пытаясь понять, что это: они не закрыли как следует одну из дверей или прокололи шину?
Но никаких признаков ни того, ни другого он не обнаружил. Все выглядело так, как обычно. И тут опять послышалось. На этот раз не удар, а скорее царапание. Словно кто-то шевелился внутри. Он, наверное, ослышался. Жертва же без сознания и лежит привязанная. Нет, подожди… Да, теперь он уверен. Внутри точно раздавался какой-то звук.
Он положил ладонь на ледяную ручку, сразу же пожалев, что не надел перчатки, после чего открыл дверь и сел в машину. Он зажег лампу на потолке и убедился, что женщина лежит там, где должна, и с виду спит так же крепко, как тогда, когда они нашли ее на складе.
Только с ремнями было что-то не так. Ремень на ногах был ослаблен, а два других полностью расстегнуты и свисали на пол пряжками вниз, что объясняло два удара, но никак не царапающий звук. Он обвел взглядом приспособления и инструменты на стенах, но не увидел никаких отклонений от нормы. Разве только одна аптечка висела немного криво и не была полностью закрыта. Но это было единственным.
Монс повернулся к женщине и попытался понять, что произошло. Если вообще произошло. Но, в конце концов, сдался, вздохнул, наклонился, чтобы поднять ремни, которые по какой-то непостижимой причине ослабли, и закрепил их на ее бедрах. Сделав это, он поправил ей ночную рубашку и случайно дотронулся до внутренней стороны ее ляжки.
Из-за мягкой теплой кожи или из-за того, что никто все равно не заметит, он сам не мог бы ответить. Может быть, это был минутный порыв, но он осторожно приподнял ночную рубашку и заглянул под нее.
Она была без трусов, чего он не ожидал. На самом деле он не знал, чего ждал. Наверное, что увидит что-то волосатое и заросшее. Она ведь долго лежала привязанной. Но что-то было не так. Может быть, она регулярно убирала волосы лазерной эпиляцией?
Он выбросил запретные мысли из головы и опустил рубашку. И тут увидел в ее левой руке шприц, который объяснял все. Почему аптечка не была до конца закрыта и почему ослабли ремни. Даже ее бритая зона бикини получила объяснение.
К сожалению, слишком поздно.
111
Снег кружил над тремя мигающими желтым светом снегоуборочными машинами, которые выстроились в ряд и так медленно ползли, что их было невозможно объехать. Но по большому счету, Фабиану было все равно. Он, конечно, ехал в сторону города, но точно не знал куда. Больше всего ему хотелось, чтобы его оставили в покое.
Понимание, что на полу на складе лежит не мертвая Аиша Шахин, а Софи Леандер, явилось для него шоком. Не только для него, но и для Томаса и Ярмо. Неделями держать свою жертву в живых только для того, чтобы она смогла сыграть роль преступника в последние минуты перед тем, как остынет тело, было таким кощунством, что даже Томас чуть было не сломался и без конца повторял, что это самое страшное, в чем ему довелось участвовать.
Только через несколько минут они могли разговаривать друг с другом более или менее спокойно, и после пары неудачных попыток связаться со скорой решили разделиться. Томас и Ярмо как можно быстрее отправятся в Южную больницу и попытаются выяснить, что случилось со скорой, а Фабиан поедет домой и будет дальше работать там с Нивой.
Но что ему делать дома? Если ему надо поговорить с Нивой, он может позвонить. А как только Томас и Ярмо приедут в больницу, телефон наверняка раскалится, подумал он и лишь теперь понял, что он сам и три машины перед ним въезжают на мост Вестербрун. С их скоростью они переедут мост не раньше, чем через несколько минут. Поэтому он решил пренебречь запретом на стоянку, включил аварийку и откинул спинку сиденья.
После попытки самоубийства в туалете он был уверен в том, что лишить себя жизни – ее способ бегства. Что она осуществила свою месть и ей больше не для чего жить. Но она устроила спектакль именно для того, чтобы внушить всем эту идею. Он вспомнил эпитафию на надгробном камне и понял, что это и есть разгадка.
Никогда и нигде я не полюблю кого-то другого.
Никогда мое сердце не будет биться для кого-то другого.
Ты и никто другой.
Пока я живу и навечно.
Скоро ты опять станешь целым, как и я.
Тогда мы увидимся снова.
Обещаю тебе.
Фабиан знал текст наизусть и мысленно повторил третью строчку снизу. Скоро ты опять станешь целым, как и я… Она далеко не закончила. Органы, может быть, и собраны. Но только когда они снова соединятся с его телом, он, а как следствие этого, и она, станет целым. Иными словами, она направлялась на его могилу.
Но где находится могила? Значит ли это, что она вылетит из страны на самолете, а если так, то под каким именем? Или она уже на каком-нибудь пароме плывет в Балтику? Или бежит на север через финскую границу? Это невозможно сказать. Она обманула его. Причем неоднократно.
То же самое с Малин Ренберг. Он поверил, что она расскажет, пока не будет поздно. Теперь он не знал, чему верить. «Пока Малин спит, она вне опасности», – сказала Аиша. Пока спит. Но что произойдет, когда она проснется?