Полоцкая война. Очерки истории русско-литовского противостояния времен Ивана Грозного. 1562-1570  - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Пенской cтр.№ 29

Итак, с 9 февраля 1562 г. начался последний отсчет в осаде Полоцка. Видимо, понимал это и сам Довойна и его начальные люди, иначе чем можно объяснить отчаянную попытку совершить вылазку в ночь на 13 февраля 1563 г. из замка против устанавливавших за Полотою на месте Заполоцкого посада туры ратников Ертаула и Передового полка под начальством воеводы боярина И.В. Шереметева Большого. 800 конных (в том числе и почт самого полоцкого воеводы), не считая многих пеших защитников Полоцка, атаковали занятых осадными работами русских, но были разбиты и «втоптаны» обратно в город. При этом был контужен сам Шереметев, пушечным ядром «поглаженный» по уху. Взятый в бою польский наемник показал, что цель вылазки заключалась в том, чтобы привести в негодность русский наряд. Однако, как справедливо заметил А.И. Филюшкин, главную опасность для замка представляли установленные к тому времени орудия на Иванском острове и за Двиною (на месте Кривцова посада?), но никак не одна-единственная мортира в Заполотье, почему и стоит расценивать эту вылазку как попытку наиболее боеспособной части гарнизона вырваться из замка³⁹¹. Эта версия выглядит тем более правдоподобной, если принять во внимание, что, переправившись через Двину, участники вылазки могли рассчитывать попасть на Виленскую дорогу. Если же принять во внимание, что 13 февраля действовавшие в загонах казанские татары доставили к Ивану двух «языков», Марка Иванова и Федора Сафонова, сообщивших о вступлении наивысшего гетмана с помочным войском³⁹², то картинка складывается полностью.

Известия, полученные от них, впечатляли. «Языки» показали, что пришел-де «виленской воевода да Троцкой воевода, да Григорей Хоткевич, и иные воеводы литовские многие, а с ними сорок тысяч литовских людей и лятцких, а наряду с ними 20 пушок, а стоят в Глубокой, а идут к Полотцку, а перед ними в яртоуле идет Варкалап (Б. Корсак, местный уроженец, хорошо знавший здешние места. – В. П.) а стоит от Бобынич за три мили»³⁹³. А.И. Филюшкин полагал, что в этом случае налицо хитрая стратагема, задуманная Радзивиллом и призванная ввести русское командование в заблуждение относительно намерений литовской стороны, и что она имела успех – Иван Грозный прказал отрядить «лехкую» рать навстречу неприятелю³⁹⁴. Однако если посмотреть на состав рати, то нельзя сказать, что «подлинные вести», полученные от пленников, возымели серьезный эффект. Осадные работы и подготовка к большой бомбардировке как шли своим чередом, так и продолжали идти, а навстречу литовцам была выслана трехполковая рать, состоявшая преимущественно из татар и ратников с Поволжья силой примерно 4–5 тыс. бойцов³⁹⁵. Решение отправить несколько тысяч всадников без пехоты и артиллерии против 40-тысячного неприятельского войска выглядит неразумным, но если предположить, что эта «лехкая» рать должна была проверить достоверность фантастических сведений, что сообщили «языки», то тогда такое решение выглядит вполне логичным. Вряд ли в русской «ставке» были совсем уж в неведении относительно реального положения дел у Радзивилла, но бережного Бог бережет.

Так оно все и получилось. «Лехкая» рать выступила навстречу литовскому войску, высланные вперед сторожи взяли «языка», который показал то же самое, что и предыдущие – 40 тыс. ратных людей с наивысшим гетманом и нарядом стоят в Черном бору, хотят идти на Полоцк, после чего «царевич» Ибак со всей ратью повернул назад, причем составитель разрядной повести добавил, что-де «государевы воеводы с литовскими людми розошлися без бою, дал Бог здорово»³⁹⁶. И поскольку никаких перемен под стенами Полоцка не произошло, очевидно, что «лехкая» рать доставила обнадеживающие «подлинные вести», которые позволили воеводам Ивана Грозного составить точное представление о настоящей силе литовского войска и его намерениях³⁹⁷.

Тем временем, расставив 13 февраля тяжелую артиллерию вокруг Верхнего замка, русские пушкари начали обстреливать его «без опочивания день и нощь». Летописная повесть рисует апокалиптическую картину расстрела замка «болшим» нарядом. «И из наряду во многих местех вкруз города стены пробили, – писал летописец, – и ворота выбили, и обламки з города позбили, и людей из наряду побили, якоже ото многаго пушечего и пищалнаго стреляния земле дрогати и в царевых великого князя в полкех; бе бо ядра у болших пушек по двадцети пуд, а у иных пушек не многим того полегче». Правда, нельзя сказать, что Полоцк был буквально залит дождем ядер, – гигантских пушек «болшого» наряду скорострельность была невелика. Но они брали не количеством выпущенных ядер, но эффектом, производимым попаданием одного такого огромного ядра в цель. «Городная же стена не удръжашеся, но и в другую стену ядра прохожаше», – с удовлетворением отмечал летописец. И далее он писал, что «полочане же со града никоторым пушечным и пищалным боем не промышляли и из города ни какову стравку не выежживали, но токмо крыяшеся в домех своих, в погребах и в ямах от пушечново и пищалново стреляния». Сам же полоцкий воевода со своими близкими укрылся в храме Святой Софии, «нападе бо на них страх и ужас и ничим же противитися могущее»³⁹⁸.

14 февраля, стремясь ускорить ход событий и «дожать» противника, Иван Грозный приказал начать обстрел Верхнего замка «из верхних пушек из вогненых, и попытати город зажигати». Видимо, речь шла об использовании зажигательных снарядов, в том числе и «чиненых», которые описывал казанский хронист X. Шерифи в своем описании осады Казани русскими³⁹⁹.

Залпы «болшого наряда» произвели необходимый эффект на неприятеля. М. Стрыйковский сообщал, что немалая часть гарнизона замка была выведена из строя, пытаясь тушить возникавшие то тут, то там пожары, 40 городней замковой стены выгорело, и в крепостной ограде возникли немалые бреши⁴⁰⁰. Разрушения, хорошо заметные со стороны, не оставляли сомнений в том, что Верхний замок доживает последние дни. Вечером 14 февраля Иван Грозный «воеводам, которые за турами, велел под город в ночи по-слати стрелцов, и городную стену зажечи повеле не в одном месте». Стрельцы успешно выполнили царский приказ. «Записная книга» уточняла, что стрельцы «город возле болших ворот зажгли за пять часов до света февраля 15 день»⁴⁰¹.

Непрерывная бомбардировка, невозможность потушить многочисленные пожары и исправить нанесенные огнем русского наряда разрушения, растущие потери гарнизона, а тут еще и подожженная в нескольких местах стрельцами замковая стена – все произвело на Довойну и его «штаб» гнетущее впечатление. В том, что штурм вот-вот начнется, в этом в Полоцке к утру 15 февраля мало кто сомневался, и что отразить его не получится – тоже. Обещанная же помощь не появилась.

Выбор у Довойны и его людей был небогатый – или погибнуть, или капитулировать, не дожидаясь приступа. И вот незадолго до рассвета (согласно летописной повести, «часа за два до света», т. е. в 5-м часу утра) 15 февраля к Ивану прислали воеводы князья Василий Серебряный и Михайло Репнин сына боярского Шарапа Федцова с вестью, «что з города кличют и владыка и воевода Полотцской Довойна город государю здают, да и знамя городцкое з города здали; а то знамя прислали воеводы ко государю с Ываном с Ко был иным»⁴⁰².

В русском лагере тем временем шли последние приготовления к штурму. Воины «клали» на себя доспехи и занимали отведенные для атаки исходные позиции, ожидая сигнала к началу штурма. Сам Иван, отдав приказ епископу Коломенскому «со всем собором» «во церкви молебная совершити и просити милости у Спаса и у пречистые Богородицы и у великих чюдотворцев», «учал наряжатися и полку своему повеле к стану збиратися»⁴⁰³. Получив весть о готовности полочан сдаться и знак серьезности их намерений – то самое знамя, Иван отправил к воеводам Ивана Черемисинова разузнать, что и как. Воеводам же он приказал, чтобы они передали Довойне и полоцкому владыке Арсению – пускай явятся к воеводам с челобитьем, а уж воеводы передадут его царю. От себя же Иван «под город послали своего полку голов для береженья князя Петра Щепина Оболенского и иных многих голов и дворян. А во все полки послал, чтоб во всех полкех стояли на конех наготове, а своему полку велел стати против города блиско своего» в готовности начать штурм⁴⁰⁴.