– Увидимся позже, Кэм.
* * *
В музыкальной комнате худощавый темноволосый девятиклассник в расписной футболке пытался установить огромную медную литавру на платформу. У парня были длинные волосы, почти закрывающие глаза, и миндального цвета кожа. Жан наблюдал за спектаклем с интересом, почесываясь.
– Привет, Луис. Нужна помощь?
– Все круто, – выдохнул мальчик.
Жан повернулся к Лилит, словно она была задачкой, к которой он не знал как подступиться.
– Ты действительно хотела помузицировать или ты просто пыталась заставить Кэма ревновать?
– Почему, если мы будет играть вместе, Кэм должен ревновать? – начала Лилит, но потом остановилась. – Я и правда хочу помузицировать.
– Круто, – сказал Жан. – Знаешь, я был у того тупого микрофона. Твоя песня была хорошей.
Лилит почувствовала, как краснеет.
– Толпа ее прямо полюбила, – сказала она мрачно.
– К чертям эту школу, – ответил Жан, пожимая плечами. – Я тебе хлопал.
Затем он показал на Луиса:
– Мы втроем можем организовать группу… Все еще есть время записаться на выпускной…
– Я не иду на выпускной, – сказала Лилит. Она чувствовала смятение из-за многого в последнее время, но это она знала наверняка.
Жан нахмурился.
– Но ты должна. Ты классная.
Комплимент был таким прямым, что Лилит не знала, как ответить.
– То есть, как бы там ни было, – сказал Жан, – пропусти торжественную часть выпускного, приводи пару или веселись одна – но по крайней мере приди на битву. Мне придется пойти на все, потому что моя безумная девушка сходит с ума по «клюквенному атласному платью-макси с нашего первого свидания». Видишь? Она пишет мне прямо сейчас.
Он поднял телефон. На внешнем экране была фотография Кими Грейс, красивой полукореянки, полу-мексиканки, которая сидела рядом с Лилит на уроке поэзии. Лилит не знала, что она с Жаном – но сейчас хорошо это понимала.
На фотографии Кими сияла, поднимая бумажку, на которой было написано буквами-пузырями: «Одиннадцать дней до лучшей ночи нашей жизни».
– Она милая, – сказала Лилит. – Вся на взводе.
– Она совсем чокнутая, – сказал Жан. – Я пытаюсь сказать, все так много внимания уделяют выпускному, что это должна быть эпичная ночь. Ну, он может превзойти все ожидания, если ты придешь и сыграешь какую-нибудь эпичную музыку.
Лилит закатила глаза.
– Ничто в Трамбулле не может быть «эпичным», уверяю.
Жан подвигал бровями.
– Может, пока еще нет.
Он похлопал Луиса по плечу. Девятиклассник откинул голову назад и стряхнул волосы с лица.
– Луис играет на барабанах, неплохо.
– Ага, – сказал Луис, – да, он прав.
– Луис, – спросил Жан. – У тебя уже есть пара на выпускной?
– Я взвешиваю варианты, – сказал он, краснея. – Знаю пару старших девочек, которые могут пригласить меня. Но если нет, я буду там играть. Несомненно. Я отлично играю на барабанах.
– Видишь? Он целеустремленный, – сказал Жан Ра. – Так что Луис на барабанах.
Жан поискал среди инструментов в шкафу и вытащил черный синтезатор Moog.
– Ты поешь и играешь на гитаре. А я займусь синтезатором. Мне кажется, уже похоже на группу.
И правда, было похоже на группу. Лилит всегда мечтала играть в такой. Но…
– Почему ты сомневаешься? – спросил Жан. – Это верняк.
Возможно, Жан был прав. Возможно, это и правда простое решение. Несколько ребят. Несколько инструментов. Группа. Она прикусила губу, чтобы Жан не увидел ее улыбку.
– Ладно, – сказала она. – Давай сделаем это.
– Мило! – крикнул Луис. – То есть… круто.
– Ага, – ответил Жан. – Круто. Теперь хватай гитару из шкафа.
Лилит последовала его инструкциям, наблюдая, как Жан Ра положил гитару на установку, а потом подтащил установку ближе к микрофону. Он исчез в шкафу и вышел с коричневым карточным столом. Поставил его рядом с Лилит и установил на него клавиатуру Moog.
– Попробуй, – сказал он.
Она сыграла до-мажорный аккорд на клавиатуре левой рукой. Ее гитара проворчала энергичный до мажор. Ее пальцы пробежали вверх по клавиатуре MIDI, и гитара превосходно ответила.
– Круто, а? – сказал Жан. – Держит аудиторию на цыпочках.
– Ага, – сказала Лилит, впечатленная музыкальной изобретательностью Жана Ра. – Точно.
– Эй, а как называется наша группа? – спросил Луис. – Мы не настоящая группа, если у нас нет названия.
Лилит вздохнула и сказала:
– «Месть».
Она улыбнулась, потому что внезапно впервые в жизни стала частью чего-то большего, чем она сама.
– Радикально. – Луис поднял барабанные палочки, а потом ударил по малому барабану изо всех сил.
Звук все еще разносился по музыкальному классу, когда двери распахнулись и внутрь вошел директор Таркентон. Он был зол.
– В мой кабинет, Лилит. Немедленно.
* * *
Поспешно зайдя в кабинет Таркентона, мама Лилит проигнорировала ее и обняла директора.
– Мне жаль, Джим.
Ее мама уже была на кампусе, заменяя учителя французского, поэтому ей понадобилась всего пара минут, чтобы добраться до кабинета Таркентона для срочного собрания учителей и родителей.
– Это не твоя вина, Дженет, – сказал Таркентон, поправляя галстук. – Я работал с достаточным количеством плохих семян, чтобы узнать такое, когда увижу.
Лилит оглядела кабинет. Стены Таркентона были увешаны фотографиями его самого, рыбачащего на мрачном озере Кроссроудс.
– Твоя дочь начала драку с одной из наших самых многообещающих учениц, – сказал Таркентон. – Как я понимаю, ее на это подтолкнула зависть.
– Я уже слышала. – Ее мать поправила розовый шарф с цветочками, затянутый вокруг шеи. – И Хлоя такая милая девочка.
Лилит уставилась в потолок и попыталась не показывать, как ей больно от того, что мать даже не думает заступиться за нее.
– А учитывая, что отец Хлои имеет такое влияние в городе… – продолжила мать. – Надеюсь, он не будет винить всю семью. Моему Брюсу не нужно еще больше проблем, мой бедный мальчик.
Если бы Брюс был здесь, он бы закатил глаза. С ним обращались как с привидением всю его жизнь все, кроме Лилит, и он это ненавидел.
– Задержание после уроков, кажется, не является для нее сдерживающим фактором, – продолжил Таркентон. – Но есть другой вариант: школа для своевольных учеников.
Он толкнул брошюру по столу. Лилит прочитала написанные готическим шрифтом слова: «Исправительная школа «Меч и Крест».