Канун - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Зуев cтр.№ 27

Через десять минут они уже сидели на курительной террасе кафе-бара «Мьюз».

– Я люблю это место, – Док набивал трубку. – Оно центровое, но редко посещаемое туристами, добираться без знания дороги тяжело.

Кафе было почти безлюдным.

– О, здешняя пустота обманчива, – перехватил Док взгляд Андрея, – по вечерам, и особенно в теплое время года, сюда не попасть без предварительного заказа столика. Местные жители привечают заведение за вкусную еду и достаточно скромные цены.

Андрей осмотрелся. Кафе стояло на высоком обрыве, практически на высоте птичьего полета. Далеко внизу расстилалось море, а панорама всего старого города, на десятки километров влево и вправо, была как на ладони.

– И, наверное, за вид?

– Вид? А что вид? – Док, наконец, раскурил трубку. – Вид, да, чудесный, но если здесь живете, то рано или поздно просто перестаете его замечать. Кстати, с вашим краеведческим опытом вы теперь можете угадать с одного раза, откуда взялась терраса для строительства нашего нынешнего прибежища.

– Что, неужто тоже каменная платформа?

– Конечно. Здесь они повсюду. Причем, чтобы обнаружить такие платформы, совсем не обязательно ехать на Кипр. Можно поближе. Например, в Турцию. Античная Анатолия и Каппадокия – все то же самое. Греция с ее тысячью островов. Белинташ в Болгарии, одно из самых известных у болгар мест, хотя, если разобраться, половина горной Болгарии стоит на таких камнях. Весь Крым – кстати, модная теперь тема. А можно и за Урал махнуть – например, в Сибирь, в Горную Шорию. И это только наиболее явные артефакты. Наиболее кричащие. А еще если по Северной и Южной Америкам пробежаться – вот где раздолье. Одна Невада чего стоит! Ну и Австралию посетить, до кучи, там, чем ближе к центру континента, тем чудесатее и чудесатее. Они на самом деле везде. Ну, не везде, но уже почти везде – точно. Кстати, рекомендую вам бургер «Эль-Греко» – замечательно делают, вкуснейше!

Андрей молчал. Он никак не мог взять в толк – зачем ему вся эта информация. Ну, камни и камни. Пусть и явно искусственного происхождения. И дальше что? Что мне с того? А вслух сказал:

– Значит, Док, вы занимаетесь изучением наследия ушедших цивилизаций?

Док посерьезнел.

– Нет, Андрей. Совсем нет. На все это наследие мне глубоко наплевать. И знаете почему?

Андрей пожал плечами.

– А тут как с наследием Советского Союза. Кто-то продолжает считать его великой страной. Кто-то ненавидит. Но на самом деле это все не имеет никакого значения. Почему? Потому что его больше нет. – Док сделал паузу и раздельно повторил три последних слова: – Его. Больше. Нет.

– Тогда зачем вы мне это показываете?

– Затем, что никакого «сегодня» не бывает без «вчера». А уж «завтра» без «сегодня» точно не настанет. Извините за грубую аналогию: вспомните, как мы с вами вчера невольно обошлись с муравьиной семьей.

Андрей припомнил плавающие в лужах мочи трупики маленьких муравьев и усмехнулся. Мы же просто остановились облегчиться. Вполне естественная потребность после крепкого кофе с водой. Теобромин, алкалоид. Естественный природный диуретик. Кто же знал, что там муравьиная тропа. Что их там сотни, если не тысячи! – и сколько уже кверху брюхом в моче той плывет. Только что была тропа, была неслучайная, нехаотичная муравьиная логистика. Жизнь была. А потом раз – и нет ничего. Разверзлись небеса, всемирный потоп – и всё. Конец.

– Так вот, Андрей, если по справедливости, мы с ними как поступили?

– Нехорошо поступили.

– То есть неэтично? Стоп. А теперь представьте другую ситуацию. На себе показывать нехорошо, сменим героя. Итак. Кто-то на таком же джипе приезжает в такое же место. Для верности, сдвинем место километров на пятнадцать вглубь девственной территории – туда, где одна машина в год проходит, и то случайно. И вот выходит наш герой из машины, за той же надобностью, что и мы с вами вчера. Спрыгивает неудачно с подножки, подворачивает ногу, падает навзничь и о камень, случайно лежащий «не там где надо», ломает себе шею. Всё. Обездвижен. Жив, но обездвижен. Рядом проходит такая же муравьиная тропа. Как вы думаете, что с ним будет дальше?

– Думаю, ничего хорошего, – насторожился Андрей.

– Правильно думаете. Еще до того момента, как он умрет, муравьи начнут есть его заживо – он же неподвижен, сопротивления не оказывает. И съедят. Конечно, птицы со зверьми помогут. Но это уже детали. Как вы думаете, вот эти муравьи, точно такие же, как те, кого вы только что жалели, – они сначала будут набирать 911, чтобы спасти несчастного, или сразу начнут его жрать?! Выходит, они тоже нехорошо поступили?

– Выходит, что так.

– Андрей, я вижу, что вы считаете мой пример высосанным из пальца. Что ж, в некотором роде вы правы. Давайте я вам приведу более жизненную ситуацию. Катер выходит в океан, везет состоятельных туристов охотиться на акул. Приманка и снасти для будущих жертв, выпивка для развлекающихся – чтобы выражение лица на селфи с вздернутой за жабры акулой помужественнее было. Морские волки, одним словом. Вытащили акулу, выполнили программу. И тут один из охотников, уж неважно по какой причине, вываливается за борт. А акул там достаточно – приманки-то раскидывали много. Ну и… Вот скажите мне, что в этом случае с этикой?

– «Ты и я – мы оба правы»… – вывел Андрей первую фразу припева старого шлягера времен своего первого класса средней школы.

– «То-то и оно!» – ответил Док более ранним шедевром той же певицы. – Я рад, что ход наших мыслей совпадает. Вы поймите, мальчишка вы мой, до сих пор, не скажу почему, чистый и честный: этика – это придумка философов. И демагогов. У того, что мы, человеки, стыдливо прячем за фонемой «природа», нет этики! И не было ее никогда.

– А что же есть?

– Есть целесообразность.

– Какая такая целесообразность?

– А вы слово само проанализируйте. В нем есть «цель», «с» и есть «образ». То есть совмещение цели с образом. Прицеливание, иными словами. А раз есть эти две категории, значит, существует и кто-то внешний, не принадлежащий событийной сцене, кто ту цель устанавливает и образ тот формирует. Поймите, Андрей, игрок никогда не живет на игровой доске. Игрок не принадлежит миру игровой доски, но – следите за мыслью! – игровая доска всецело принадлежит миру игрока! И то, что ты не видишь игрока, не означает, что его нет. А означает лишь, что ты слеп. Или ограничен в понимании. Вот и вся история. Причем, заметь, это твоя история – а не его!

– Н-да, Док, оригинально вы повернули, – слегка морщась, потер виски Андрей. Док тем временем раскуривал давно потухшую трубку.

– В мире, друг мой, вообще творится такое, что слов не хватит. Не то что слов, эмоций таких еще не придумано, чтобы все это принять и пережить! – Андрей в первый раз видел Дока таким эмоциональным и даже перевозбужденным. – Вот представьте себе картину. Для простоты скажем – художественный фильм. Начинается с того, что мы видим безногого человека. У него голени по бедра отпилены, он в инвалидном кресле сидит. А рядом с ним – установка эта долбаная для прыжков высоту. И телевизор метр на четыре с «экстра эйч-ди». А из телевизора ему поставленным голосом, да под продуманное музыкальное сопровождение, да под гениальный графический ряд – начни, бля, с себя! «Ты же можешь, ты же должен! Ты просто, сука, обязан – покорить высоту три метра ноль ноль сантиметров. Чего сидишь, чего нюни пускаешь? Ты же сильный! Давай, действуй, борись, мир любит сильных и успешных!» Потом дрон с камерой поднимается над площадкой, и нам видно становится, что он не один такой – безногий с телевизором, жопой к креслу на колесах приклеенный. А их – большие тысячи, миллионы большие, таких, приклеенных, пришпандоренных, и телевизоров миллионы. И все ящики орут свои тренинги личностного роста, в голос орут, и ни одна сволочь не поперхнется! – Док закашлялся и сделал пару глотков воды.