Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999 - читать онлайн книгу. Автор: Найл Фергюсон cтр.№ 27

В 1850-е — 1860-е гг. также претерпели значительные изменения парки вокруг домов Ротшильдов. В Ферьере под руководством Пакстона создали новый пруд с декоративными мостиками, а также детально продуманные теплицы и зимние сады. Хотя ее дочь Эвелина предпочитала парки в Ганнерсбери и Ментморе, описание Шарлотты Ферьера того периода полно воодушевления из-за «кустарников, деревьев и цветов, оранжерей и теплиц, и… блестящего и превосходного содержимого последних… Ферьер, по моему мнению, — сказочная страна, в которой есть все, кроме протяженного и живописного вида… Дядя Джеймс коллекционирует уток, лебедей и фазанов со всех частей света… Как ансамбль — с оранжереями, теплицами, хрустальными дворцами, виноградниками, цветниками и теплицами, парками, плодовыми и цветущими садами, фермами, зоологическими диковинками, дикими и ручными животными… — Ферьер непревзойден… [Он напоминает] дворец Аладдина со сказочными садами, чудесными птичниками, красивыми ручьями, в которых водятся карпы, и хрустальными дворцами, полными ароматных сладких фруктов и ярких цветов».

В Булони ландшафтный дизайнер Пуаре построил детально разработанный водный сад с каскадами и романтическими каменными горками, а Джеймс добавил «гусей с кудрявыми перьями», белых уток, египетских осликов и говорящего попугая в свою коллекцию экзотической фауны. И в Преньи имелся зверинец, где Адольф разместил коллекцию патагонских зайцев, кенгуру и антилоп. Даже парки при более старых домах перестроили и перепланировали; хотя Ансельм редко туда ездил, он превратил парк в Шиллерсдорфе в силезский вариант Риджентс-парка. Кроме того, он приказал устроить там озеро, на котором жили дикие утки, и построить множество коттеджей в английском стиле для работников усадьбы — ранний пример патернализма Ротшильдов за городом. И многочисленные коллекции животных и птиц стали первыми ростками последующей страсти Ротшильдов к зоологии.

Не остались без внимания и резиденции Ротшильдов в крупных европейских городах. Лайонел приобрел дом по соседству с домом 148 на Пикадилли у члена парламента Фицроя Келли и поручил компании «Нельсон и Иннес» построить на месте двух соседних новый, гораздо больший дом. Пока велись работы, он переехал в Кингстон-Хаус в Найтсбридже ^[32]. Для того чтобы получить впечатление о его новом доме (его снесли столетие спустя, когда расширяли Парк-Лейн для проезда транспорта), достаточно было лишь войти в один из величественных лондонских клубов: цокольный этаж предназначался для проживания мужской прислуги и винного погреба, на первом этаже разместился просторный холл, массивная мраморная лестница вела в огромные приемные залы на втором этаже, на третьем разместились частные комнаты, а в мансарде жили горничные. Кухню перенесли под террасу в саду. Различные отели в Париже создавались по тому же образцу и имели в своей основе ту же структуру ^[33].

Разумеется, задача заполнить все эти дома соответствующей мебелью и украшениями так и не была завершена. Перед одной из многочисленных поездок в Париж Шарлотта составила список покупок, куда входили мраморные статуи за 2 тысячи ф. ст.; четыре статуэтки; хрустальная люстра; четыре бюста римских императоров; «две чудесные вазы россо антико, украшенные великолепной резьбой, с изображением Нептуна, окруженного тритонами и морскими нимфами» за 5 тысяч гиней; кроме того, она купила стол за 150 ф. ст. Год спустя лондонские торговцы произведениями искусства предлагали ей, среди прочего, «картину Рубенса, чудесный камин работы Иниго Джонса, красивую картину сэра Джошуа [Рейнолдса], на которой изображена красивая женщина… и, последнее, хотя и не менее важное, давно обещанную мистером Расселом японскую или китайскую коллекцию». Снобы вроде Гонкуров любили насмехаться над доверчивостью Ротшильдов, когда те имели дело с торговцами произведениями искусства: в одном из их злорадных анекдотов Ансельм предлагал одному оптику 36 тысяч франков, если тот сумеет изобрести «такой лорнет, который придавал бы ему способность видеть глазами человека со вкусом»; в другой истории Джеймс подарил дочери торговца красивое платье, чтобы обеспечить за собой картину Веронезе по приемлемой цене. На самом деле Ротшильды очутились в элите коллекционеров искусства; может быть, даже возглавили ее. «Пустяковый маленький Рафаэль за 150 тысяч франков, Кёйп за 92 тысячи франков, — писал братьям Нат с одного парижского аукциона в 1869 г. — Сейчас нужно иметь много денег, чтобы покупать картины», — или, как выразился его кузен Гюстав, «деньги, которые можно потратить сразу же». Но у кого водились такие деньги, если не у Ротшильдов?

На фоне такой бурной деятельности перестройка здания банка в Нью-Корте в начале 1860-х гг. казалась запоздалой. Конечно, Шарлотта считала новое здание «просто чудесным, предназначенным для великих дел». Остается понять, насколько политика — не говоря об искусстве и архитектуре — отныне отвлекала младшее поколение Ротшильдов от выполнения этого предназначения.

1850-е гг. стали для Ротшильдов трудным временем; по крайней мере, такова традиционная точка зрения. Во-первых, Луи Наполеон Бонапарт, к которому Джеймс всегда относился настороженно, уничтожил республиканскую конституцию и провозгласил себя императором, наследником и преемником своего дяди. Во-вторых, министром финансов стал конкурент Джеймса Ашиль Фульд — младший брат Бенуа Фульда, которого Гейне назвал «главным раввином левого берега Сены». Если верить часто цитируемым словам графа Виль-Кастеля, Фульд сказал Наполеону: «Совершенно необходимо, чтобы ваше величество освободилось от опеки Ротшильда, который правит, невзирая на вас». В-третьих, появление новых «универсальных» банков вроде «Креди мобилье», плода умственных усилий бывших помощников Джеймса братьев Перейра, угрожало главенству Ротшильдов не только во Франции, но и во всей Европе. И наконец, 1850-е гг. характеризовались международной нестабильностью: впервые после 1815 г. стал явью всегдашний страшный сон Ротшильдов о полномасштабных войнах между великими державами, сначала в Крыму (где Великобритания и Франция воевали с Россией из-за Турции), а затем в Италии (где Франция сражалась с Австрией из-за Италии).

Однако такой взгляд является обманчивым в двух отношениях. Из-за того что историки чрезмерно полагаются на такие предвзятые источники, как дневники графа Хюбнера, сменившего Аппоньи на посту австрийского посла, они склонны преувеличивать трудности, пережитые Джеймсом при Луи Наполеоне. Более того, дневники слишком франкоцентричны: трудности, которые испытывал Джеймс, не следует рассматривать изолированно в такое время, когда другие дома Ротшильдов процветали.