Гуляйполе - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Болгарин, Виктор Смирнов cтр.№ 35

– Гнат Пасько! – громко сообщил секретарь и, опустив перо в чернильницу, приготовился записывать результаты опознания.

Гнат на мгновение встретился глазами с Нестором. Во взгляде подростка явно читалось: «Извини, дядько».

Перо секретаря забегало по бумаге: фамилия, имя и другие сведения о Пасько.

– Гнат Пасько! Положите руку на Библию! Примите присягу! – Демьян Захарович покосился на одесского следователя. Ему хотелось произвести впечатление на ученого гостя: мол, и мы не лыком шиты. Придав голосу торжественность, добавил: – Поклянитесь, что не покривите душой, ни словом, ни помыслом не отступите от правды и будете всячески способствовать следствию в постижении истины!

– Заприсягаюсь, – сказал Пасько. – Як перед Богом.

Он перекрестился и тяжело вздохнул.

– Узнаёшь кого-нибудь из этих? – спросил следователь. – Ну, того, что в тебя стрелял, среди них узнаёшь?

Перо секретаря бегало по бумаге.

Пасько долго вглядывался в лица. Еще несколько раз встретился глазами с Нестором. Наконец произнес:

– Не… Не похожи. Може, он той. – Пасько указал на одного из хлопцев, высокого, совсем не похожего на Махно. – Чи ни… Не вгадую…

– Да ты протри глаза! – рассердился исправник. – Ты ж там, в Гуляйполе, на другого показывал! И не надо угадывать! Надо отвечать четко!

– Так я поранетый був, в памороках. Ну, не соображав! А Иван Григорович, пристав нашый Карачан, кулаком грозывся. Заставляв… Вы ж знаете, якый оны, Иван Григоровыч, крути. Языком не люблять, а все бильше кулаком.

– Ну-ну! Вглядись еще! Повнимательнее! Вспомни! – прервал Гната исправник, беспокойно поглядывая на следователя.

– Шо ж вспомынать, колы темненько було, – развел руками Пасько и вновь стал всматриваться в заключенных. К тому, на которого указал вначале, даже подошел поближе. – Вроде як воны… чи не воны… Очи вже не ти. Раньше, бувало…

– Не отвлекайтесь, не отвлекайтесь, Пасько! – вмешался Кирилл Игнатьевич.

– Оны! – решительно указал Гнат все на того же высокого хлопца. – Точно, оны!

– Дурень! – взорвался исправник.

В глазах Нестора вспыхнула радость.

Несколько позже на опознание пригласили Бычка. Процедура была все та же.

– Узнаете ли вы в одном из стоящих перед вами того, кто в вас стрелял? – спросил исправник. – Посмотрите внимательно!

– Не, никого не впознаю, – после длинной паузы сказал Бычок, покачивая раненую руку. – Знав бы, шо в мене стрилять будуть, запомныв бы! Биглы якись. Только уже темно було. Я за нымы. А воны стрельнулы. Блыснуло так, шо огнем очи закрыло. И в той же минут в руку вдарыло!..

Потом Демьян Захарович и следователь из Одессы перешли в кабинет под сень портрета императора, и исправник стал вежливо втолковывать следователю:

– Это ж гуляйпольцы, Кирилл Игнатьич! Они друг друга не выдадут. Круговая порука. Как у запорожских козаков. Традиция!

– Раньше надо было о традициях думать! – строго заметил следователь.

– Если б Карачан был жив…

Поблескивал маятник настенных линденовских часов.

– Придется отпускать, Демьян Захарович.

– Да вы что, Кирилл Игнатьич! Вы ж понимаете – «особое положение»…

– Хочу напомнить вам, что я следователь по особым делам при командующем округом, – сухо сказал приезжий. – И такое дело при отсутствии веских доказательств я до суда довести не смогу. Закон превыше всего. И еще – профессиональный кодекс чести! Я стараюсь соблюдать его при любом положении! При особом – тоже!

«Законъ» – сияла надпись на значке следователя.

– Бог ты мой! – сдался исправник. – Кирилл Игнатьич, я ведь нутром чую, что стрелял этот недоросток. У меня же опыт – тридцать лет!

– Опыт к бумаге не приложишь, – примирительно ответил следователь. Он поморщился, соображая: – А вы вот что! Потребуйте освобождения… под залог. При подозрениях, пусть до конца еще и не выясненных, это законно. И возьмите серьезный залог… ну, тысячи две рублей.

– Это мысль, – согласился исправник. – Но… если этот Махно причастен к ограблению банковской кареты, то его сообщники найдут и бо́льшую сумму.

– Вот именно. Придет к вам человек, у которого таких денег быть не может, вы и возьмете его в работу… Из богатых кто согласится внести такую сумму за этого оборванца? Смешно… Вот ниточка и приведет вас к узелочку.

– Добрая мысль! – обрадовался исправник.

И в самом деле, задачу следователь предложил для гуляйпольских бунтовщиков головоломную. И, возможно, неисполнимую. Прийти и выложить в качестве залога за Нестора Махно две тысячи рублей значило открыто заявить, кто ограбил почтовую карету. Две тысячи рублей – немалые деньги. Их, конечно, можно было бы легализовать: договориться с каким-нибудь богатеем, чтобы тот внес нужную сумму якобы от себя. Под проценты, разумеется. Но где гарантия, что позже этот богатей не сообщит о сделке в полицию?

– А если по-другому? – задумчиво сказал Антони. – Уговорить того же Кернера пожертвовать две тысячи рублей? Просто так не пожертвует. Но если пообещать ему неприкосновенность предприятия, как, впрочем, и личную тоже… Время-то непредсказуемое, злое!

Приодевшись, Антони и Семенюта отправились к Кернеру. Хозяин принял их незамедлительно, и они вкратце изложили ему цель своего не совсем обычного визита.

– А почему, собственно, вы решили, что ради неполнолетнего подсобного рабочего с вагранки я пожертвую две тысячи рублей? – спросил их Кернер.

– А почему бы вам и не пожертвовать? – вопросом на вопрос ответил Антони. – Залог вы получите обратно… в случае невиновности Махно.

– Весьма сомневаюсь, – усмехнулся Кернер и жестом предложил гостям сигары.

Семенюта повертел в пальцах сигару и, наблюдая за поведением Вольдемара, тоже отрезал кончик. Закурил и с трудом удержался от кашля. Глаза его наполнились слезами.

Антони же спокойно дегустировал дымок во рту. Он-то знал, что сигарный табак – не ростовская махорка. Его не вдыхают.

Кернер уселся за стол.

– Ну, допустим, я внесу залог. Что я в таком случае буду иметь с этой операции? Кроме, конечно, неприятностей с полицией.

– Ну… рабочие завода оценят ваше благородство. – Семенюта все еще давился дымом. – Вы, верно, знаете, шо в красильне Брука сгорел склад… У Гольбаха в экипажний мастерский разграбили все заготовки. Бастуют… Тяжелое время, Мойсей Наумович. А у вас все спокойно. Дальше бы так!

Кернер перевел взгляд с Семенюты на Антони. Непростые визитеры. Ох непростые.

За дверью, ведущей из кабинета в покои, застыла, вся обратившись в слух, жена Кернера Фира.

– А вы что скажете, Вольдемар Генрихович? – спросил хозяин у Антони. – Долго это будет продолжаться? Ну, эта неопределенность, эта жестокость?